Нетипичная история о возвращении домой
Как–то осенним вечером я возвращался с рыбалки. Шел берегом реки Ушачки. Знаете, есть такие вечера, когда все кажется немного нереальным или, наоборот, слишком настоящим. При свете закатного солнца каждая травинка выглядит, как ювелирное изделие. Каждая паутинка светится, любая невзрачная букашка похожа на брошку, а блесна на спиннинге горит, как кусочек солнца. Я шел среди тростника, а по реке плыла лодка. Человек стоял и толкал плоскодонку шестом, гнал против течения, к деревне, и при этом курил. Его голова и плечи, чуть окутанные синим папиросным дымком, казались нереальными. У меня намокли спички, я крикнул, и рыбак бросил мне из лодки зажигалку. Остановился, сунул шест в берег. Плескалась вода, хрустел тростник, мы разговаривали. Это в городе за десять шагов ничего не услышишь, не разберешь, надо кричать, а на реке вечером мы говорили негромко, почти шепотом, но каждое слово звучало отчетливо и ясно. Откуда мне было знать, что к разговору «за жизнь» с Витькой Цветинским придется вернуться. Тогда я его словам не сильно и поверил. Ну мало что может сказать рыбак рыбаку на реке в такой картинной атмосфере...
А Витька мне тогда сказал, что будет жить в деревне и в город возвращаться не думает.
Раньше в деревне Старинка Ушачского района были сельсовет, клуб, магазин, библиотека, фельдшерский пункт, школа–восьмилетка, ферма с коровами и пастбищами, колхозный двор с конюшней, кузницей и прочими полезными постройками. И молодежи хватало, в каждом доме — дети. Но это было раньше... Сегодня от былого великолепия остался только магазин на горке среди деревни. А из молодежи в деревне — только восьмилетний Ваня Цветинский, Витин сын.
А место красивое. Через деревню течет одна река, за огородами Ушачка, за «асфальтом», так называют шоссе, — озеро. За этим озером следующее, а вокруг лес, поля, луга, озера.
Ваня ходит в школу за два километра, в Ильюшино, куда и переместился центр колхоза.
Сидим в доме Виктора Цветинского и разговариваем «за жизнь». Дом старый. Хорошо помню Семена Цветинского — Витькиного отца, он мне даже как–то помог косу наклепать и пилу–циркулярку налаживать. Да и поговорить с ним было интересно. Знаком я и со старшим Цветинским — Михаилом, который всю жизнь здесь и живет. Отношения между родными братьями не всегда простые. Да только сейчас не про то я написать хочу.
Меня всегда интересовали люди, умеющие принимать неожиданные решения. Такие, которые жизнь меняют круто, кардинально. Вот Виктор Цветинский из таких мужиков. Слово дал — сдержит. Пообещал — выполнит. Его поносило по свету. Шоферил на автобусах и КамАЗах, возил рыбу путассу из Мурманска в Беларусь, гонял легковые машины из Прибалтики в Среднюю Азию, на «Комаровке» в Минске торговал, за Уралом работал... Да если все вспомнить и пересказать, то на роман с продолжением хватит... И подумать никто не мог, а тем более сам Витька, что после сорока лет окажется он в отцовском доме. Что вернется туда, откуда вышел...
«Я курил с пяти лет... В ноябре уже будет два года, как бросил. А было так. Сидим дома. Я курю. Спрашиваю: «Сынок, не нравится тебе дым?» «Не нравится» — честно говорит Ваня. Все! Завтра не курю! Такая у меня сила воли. Сестра из Орла звонила и не могла поверить, у Вали спрашивала, а правда ли, что Витька не курит? Если я сказал, то как отрезал. Да, я и пил. Правда, не любил я это дело, но пил. А после того как сын родился — бросил».
Ванька сидит у печи, с котом черно–белым забавляется, слушает разговор двоих взрослых мужиков. Ведь разговор и его касается, и он, Ваня, — не последний винтик в судьбе родителей. Глаза у Ваньки светлые, а взгляд твердый — мужской.
«Судьба тормознула меня в Полоцке, где и познакомился с нынешней женой — Валентиной Александровной. (Витя говорит о жене, как солдат Сухов, по имени и отчеству ее называет.) Мне тогда сорок уже было. Работал механиком в Гродненской области, а когда сын родился, то я сюда переехал... Жене я сказал, что бояться не надо, за мной она нигде не пропадет. Приехали, хозяйством обзаводиться начали. Кредиты взяли. Выплатили, правда, быстро. А сейчас хозяйство буду поднимать дальше. Еще год–два — и хочу взять ферму. Если сдадут ферму в аренду, бычков разведу. Буду семью поднимать, пока силы есть. А что еще в деревне делать? Когда семья крепкая, то работать хочется. Мне предлагали на фуру сесть и опять на Мурманск ездить. Хоть и тянет к рулю, но семья есть семья. И никуда не собираюсь. Я и здесь заработаю...»
Витя достает из кармана несколько семечек. Разгрызает. Волнуется. Семечки заменяют привычную, но вычеркнутую из жизни сигарету. Он и коня своего Орлика к семечкам приучил, балует, подкармливает с ладони.
«Знаешь, а меня никогда раньше не тянуло на родину... А после сорока потянуло... Все надоело. Захотелось спокойно жить. А самая спокойная жизнь — в деревне. И новостей здесь хватает. Даже в Минске таких не найдешь... Вот вчера Илья был, так моя Валентина Александровна возле магазина такие танцы устроила. Паша играл на баяне, частушки пели, танцевали...
Все, что я делаю в деревне, — это тяжелая крестьянская работа, но на пятьдесят процентов полезный отдых.
Вот поехал в Гомель, купил косилку. Куплю еще механические грабли... Но прежде всего надо поднять свое хозяйство. Баранов завести, гусей... Главное, чтобы власть не менялась, чтобы спокойствие было, тогда и кредиты свободно можно брать — их для начинающих дают беспроцентные. Надеяться можно только на себя и на сына, когда он подрастет. И то я его нагружать не буду, чтобы ему было в охоту работать. Не, заставлять не буду! А как вознаграждение — куплю ему скутер».
Ваня смеется и говорит, что у него уже есть мопед, только отремонтировать надо.
«Когда батька умирал, то говорил, что дом оставит мне. Где бы я ни был — я так ему и сказал тогда, — но дом не брошу. Буду его досматривать и реставрировать. Это же «бацькаўшчына»... Я его никогда в жизни продавать не стану. Вот навел пока немножко, подремонтировал. Хлева, сараи, заборы новые поделал. А потом соберу денег и стану все делать основательно: окна, двери, поднимать буду на высокий фундамент, шалевать, красить, две веранды построю, крышу металлочерепицей перекрою... Так, чтобы и сын потом сказал, что вот это хата моего деда. Но главное — поднять хозяйство. А трактор покупать не надо торопиться. Куплю еще одного коня. И на болоте возле речки косить удобно, и в лесу. За пару часов я на своей косилке гектар скашиваю... А если косой — и за два дня не справишься. Вот брату помог травы накосить, соседям... Возьму быков... Один раз сдам, второй, третий, а потом и трактор можно купить. Это только кажется, что все просто. Зерновых надо много сеять. Сушилка нужна. Электричество оплачивать. Мне товарищ предлагал взять десять быков. А что такое десять? Это мало. А не дай ты быку муки — не вырастет. А где их поставить? Ферма нужна. Колхозная пустует, простаивает. Вот ее отремонтировать надо. Пастбища нужны в аренду. Пару рабочих придется нанять, ведь сын еще ребенок... Хорошо мне здесь. Человеком себя чувствую...»
Жена Вити, Валя, возилась на чистой половине дома, наш разговор слушала, но не вмешивалась. Мужа не поправляла. Я позвал ее и включил диктофон.
«А познакомились мы в Полоцке, где я жила с родителями. Витя пришел в магазин... Случайная встреча. А потом все как и положено. Встречались. Он механиком в Гродненскую область поехал работать. А когда Ванюшка родился, то Витя принял решение уехать в деревню. Я не настраивалась на постоянную сельскую жизнь. Мама отговаривала. Я до этого никогда в деревне не жила. Я — человек городской...
В деревне мне нравится. Тишина и покой. Работы хватает. Всех я здесь знаю, а как по–другому, когда в магазине работаешь? Зимой проще, летом сложнее. Но все равно при хозяйстве. Ванюшу вот в цирк в Полоцк свозим. Он такие мероприятия любит. Одно плохо, что все дети его возраста в Ильюшино живут.
Ваня любит конструктор. Складывает, строит. Читать буду приучать. Ведь многое познается из книг. А вопросов задает много, и сложные бывают. Теперь ему дневник надо будет заводить. Оценки начнутся, настоящая учеба пойдет. Характер у него папин. Про свой выбор не жалею. Мне здесь лучше. И там я в магазине работала, и здесь. Только в городе нет возможности столько времени уделять семье, как здесь. Тут всё и все рядом. Общаемся много...»
Я шел по деревенской улице. Меня обогнал Ванька Цветинский, пролетел на велосипеде. Я посмотрел ему вслед и подумал, что тоже смогу бросить курить, как Витька.
