Недавно в России дружно заговорили о вечных семейных ценностях, которые, дескать, подрывают аборты и беби–боксы. По официальным данным, ежегодно беременность прерывают 1,7 млн россиянок, и в расчете на 1.000 женщин это первое место в мире. Тем временем отдача от своеобразных контейнеров, через которые на условиях анонимности можно передать государству нежеланного малыша, слишком мала: каждый из них в свое время обошелся в более чем 400 тысяч российских рублей, а приняли такие «колыбели жизни» за 4,5 года всего 47 младенцев. Поэтому аборты предлагается если не запретить, то сделать исключительно платными, а с беби–боксами расстаться как с непозволительной роскошью. Уместно ли так ставить вопрос?
Фото praleska-minsk.by
Конечно, по остроте проблемы мы, к счастью, далеки и от России, и от Китая, и от Украины, занимающих в печальном мировом рейтинге первые места. С 2000–го количество абортов по социальным показаниям в Беларуси уменьшилось в 10 раз, абортов вообще — почти вчетверо. Но мы живем в окружении стран–соседок, которые здесь настроены решительно. В Польше, чье репродуктивное законодательство одно из самых суровых в Европе, предлагают наказывать ослушавшихся женщин пятью годами тюремного заключения. Правда, столкнувшись с массовыми протестами, члены правительства стали заявлять, что не поддержат эту инициативу парламента... В Украине с 2013 года упорно пытаются внести в Верховную раду законопроект о запрете абортов. И тут возникает самый важный вопрос: а что это, собственно, даст? Всплеск рождаемости или абортов нелегальных, криминальных, а значит, и материнской смертности? Она в СССР, когда прерывать беременность было запрещено, доходила до 300 случаев на 100.000 родившихся, а сейчас в России — примерно 10, в Украине — 16, в Беларуси и вовсе балансирует возле нулевой отметки. А что в Польше, в целом запретившей аборты? Местная Федерация женщин и планирования семьи заявляет о 150 тысячах подпольных операций в год на территории страны (сколько за ее пределами — одним коммерческим центрам известно). Демографы тем временем фиксируют там рождаемость ниже, чем в РФ, где по итогам первого полугодия достигнут рекордный суммарный коэффициент рождаемости 1,8 (столько детей приходится в среднем на одну женщину), завидный фактически для всех развитых стран ЕС. Еще красноречив пример Чили, где желание избавиться от неродившегося ребенка уже давно наказывается 5 — 10 годами лишения свободы. Но это не останавливает ежегодно около 120 тысяч женщин. Последствия зачастую самые трагические. И вот результат: президент Мишель Бачелет намерена смягчить законодательство, ее поддерживает большинство сенаторов. Ведь беременность в результате насилия или угрожающая жизни будущей матери, тяжелые пороки развития плода — вполне понятные причины, чтобы все–таки сказать «нет».
Фото www.likar.info
То, что деликатных нюансов масса, подтверждает и общая закономерность: за четверть века 40 стран облегчили свои законы в отношении права на аборт и лишь на пальцах одной руки можно пересчитать тех, кто ужесточил. Согласно докладу ООН практически везде возможно прерывание беременности, если это нужно для спасения самой женщины. В 70% государств идут на столь спорный шаг, чтобы сохранить ее здоровье, в 60% — после изнасилования, каждая третья страна признает как оправдание социальные или экономические причины. Иными словами, те самые тяжелые финансовые условия, которые чаще всего становятся поводом не рожать на пространстве СНГ.
Любопытно, что свои последние успехи в демографической политике и сама Россия, и другие государства, отмечающие рост рождаемости, включая нашу, связывают с методом не кнута — пряника. И речь не только о материнском или семейном капитале, кредитах на строительство жилья и новых пособиях, но и о психологической помощи в самый ответственный момент. В России за прошлый год система консультаций для беременных позволила отговорить 67 тысяч будущих мам от аборта, у нас, замечают акушеры–гинекологи, эффективность работы психологов в этом смысле — 9 — 15%, что тоже не предел.
Беби–бокс? И здесь бабушка надвое сказала. Где–то, например, в Германии, Чехии и Австрии, им дан зеленый свет, а в Великобритании за оставление ребенка до двух лет будут судить по всей строгости закона. Да, с одной стороны, государство не должно поощрять отказы от новорожденных. Ведь несут в специально оборудованные контейнеры грудничков, показывает российский опыт, не матери–убийцы, а просто отчаявшиеся, им можно помочь иначе. На другой же чаше весов — десятки спасенных жизней, которые могли закончиться на свалке. Гуманно ли соизмерять? Но, видимо, придется. В Беларуси тоже могут появиться беби–боксы. Депутаты нового созыва Палаты представителей заявили, что готовы рассмотреть такую инициативу после случая в Мачулищах, когда новорожденную девочку мать выбросила в мусоропровод. Только в 2015–м в стране возбуждено 3 уголовных дела по фактам убийства младенцев. И не было года, чтобы эта чудовищная графа статистики не пополнялась...
В кругу мнений
Председатель общественного объединения «Белорусская ассоциация многодетных родителей» Татьяна Кравченко:— Ситуацию с запретом абортов мы уже проходили — это было после Великой Отечественной войны и ни к чему хорошему не привело. На мой взгляд, нужно делать ставку на разумные меры. Необходима обширная социальная реклама, чтобы росло понимание среди людей, надо уговаривать оставить ребенка другими способами... И пусть лучше будут беби–боксы, где бы мать смогла ребенка оставить, а не выбрасывала его в мусоропровод с 7–го этажа. В России возможный запрет беби–боксов объясняют тем, что из–за них матери якобы будут отказываться от детей, увеличится количество сирот. Но ведь тех, кто намерен отказаться от родного ребенка, это не остановит. Беби–боксы же позволят избежать столь ужасных случаев — из двух зол нужно выбирать меньшее. У нас очень много семей, которые бы с удовольствием усыновили грудного ребеночка.
Депутат Палаты представителей Национального собрания, председатель Белорусского медицинского общественного объединения «Репродуктивное здоровье», доктор медицинских наук, профессор Сергей Занько:— К сожалению, то, что сегодня происходит вокруг темы абортов в некоторых соседних странах, — беспрецедентное заблуждение. Считать, что запрет абортов приведет к увеличению рождаемости — это абсолютный нонсенс. Конечно, сегодня в нашей стране их количество гораздо меньше, чем в Украине и России. Но даже если пофантазировать и предположить, что все эти дети появились бы на свет, то на рождаемость в стране это практически не повлияет, разве что на доли процента. Сегодня мы боремся, чтобы в семье появлялся второй–третий ребенок, но вместе с тем должны понимать, что большинство родителей все–таки осознают: ребенок — не игрушка, его нужно накормить, одеть, предложить игрушку, дать образование, наконец, а для этого нужно зарабатывать, иметь определенный образ жизни. Система здравоохранения страны сегодня прикладывает огромные усилия для профилактики абортов и сохранения жизней — с женщинами перед этим шагом обязательно проводятся психологические консультации... Что касается беби–боксов, то это явление неоднозначное. С точки зрения социальной ответственности они благо: позволяют женщине не бросать, не убивать ребенка, не бояться осуждения и порицания за то, что она от него отказалась. Однако это достаточно дорогостоящее оборудование. Когда я был в чешском регионе Моравия, где очень гордятся достигнутым количеством беби–боксов, на мой вопрос об источнике финансирования прозвучал ответ: помогает ЮНИСЕФ. Это достаточно большая область страны, но оказалось, что через беби–боксы в год проходят 2 — 3 ребенка. Конечно, человеческие жизни никакой ценой не измерить. Однако когда мы говорим о радикальных случаях (детей выбрасывают из окон, в мусорные баки), то речь, как правило, о матерях, которые не просто потеряли социальную ответственность, но в принципе не понимают, что творят, зачастую наркоманки, алкоголички. Возникает вопрос: если она стоит с ребенком у открытого окна на 9–м этаже в наркотическом опьянении, неужели она пойдет искать беби–бокс, а не осуществит задуманное? Да, беби–боксы нужны как вариант выбора, но говорить о том, что они должны появиться в каждом роддоме, — неправильно, это вопрос экономической целесообразности. Если стоимость пары десятков беби–боксов потратить на оснащение реанимаций нескольких родильных домов — это принесет для общества, матерей и деток гораздо больше пользы.
Председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Белорусской православной церкви, настоятель храма иконы Божией Матери «Всецарица» в Минске, протоиерей Кирилл Шолков:— Я сторонник сильного института материнства, чтобы воспитание в таком духе шло с детства, со школы. Чтобы подрастающему поколению показывали великую радость и ценность этого чуда — быть мамой. Мне кажется, что каждая девочка должна стремиться к семье, к детям, их воспитанию, и нужно, чтобы в обществе это было уважаемо. Здесь однозначно первичны духовные, нежели материальные ценности. Не всегда мы будем богаты и здоровы, поэтому должны понимать ценность не только своей жизни, но и людей, которым мы ее подарили. Это очень легкое решение — открыть ящик и положить ребенка, но и перед Богом будет немалый ответ за такой шаг. Беби–бокс может быть только крайней мерой, как операция у человека с онкологией — это вынужденный шаг, но его сложно приветствовать. В моей практике, а храм «Всецарица» находится при онкоцентре, многие женщины, даже болея, рожают здоровых детей и тем самым совершают подвиг. Хотя врачи и уговаривают их на аборт по медицинским показаниям...
gabasova@sb.by
akostyukevich@sb.by
Советская Белоруссия № 192 (25074). Четверг, 6 октября 2016
