Шел 1949 год. В стране, победившей фашизм, по–прежнему гибли люди. Теперь — от голода. Только за 1946 — 1947 годы в СССР почти 2 миллиона советских граждан умерли от недоедания. В послевоенное время считалось, что человеку в сутки достаточно 1.200 граммов хлеба, однако на хлебную карточку рабочий мог получить только 800. В 1947 году карточную систему отменили, но ситуация не намного улучшилась. Многие товары были недоступны из–за непомерно высокой стоимости. «Цену на водку снизили, а на селедку забыли», — горько шутили послевоенные острословы, имея в виду ценники на различную рыбную продукцию. На этом фоне немудрено, что криминальная история, случившаяся в Минске, шокировала жителей Белоруссии. В то время как горожане вкалывали по три смены, пытаясь хоть как–то прокормить свои семьи, в нескольких минских квартирах пировала особая каста дельцов, набивавших животы деликатесными морепродуктами. Они никого не убивали и не грабили. Для того чтобы сколотить миллионное состояние на рубеже 40 — 50–х годов, им было достаточно чернил и бумаги.
Икру в землю
Весной 1950 года на территории, прилегающей к Минской межобластной рыбной базе, трудилась группа рабочих. Они рыли котлован. Согласно акту списания от 7 апреля 1950 года, заверенному завскладом базы, утилизации подлежало больше тонны безнадежно испорченной икры. Рабочий Сергей Купрейчик, которому поручили контролировать процесс, поначалу не мог взять в толк, почему непригодную к употреблению икру обязательно нужно закопать, а не просто отправить на городскую свалку? Купрейчику объяснили: если в это голодное время со свалки растащат протухший деликатес — серьезных отравлений в городе не избежать.
Не без горечи и сожаления смотрел рабочий рыбной базы, как в котлован опускают бочки с непригодной икрой. Он хоть и работал на базе, но позволить себе купить такой продукт не мог. Купрейчик не удержался и вскрыл одну из бочек, чтобы хоть взглянуть на дорогой деликатес. Оторвал деревянную крышку и отпрянул: вместо икры бочка была забита камнями, мотками проволоки, кусками железа и прочим хламом, исполнявшим, очевидно, роль испорченного продукта.
Рабочий сообразил, что дело нечисто, но решил помалкивать. Спустя две недели после того как котлован был зарыт, Купрейчику, контролировавшему процесс утилизации, предложили подписать акт на уничтожение 1.371 кг «икры зернистой паюсной». Памятуя об увиденном в бочке, рабочий поставить свою подпись отказался, а чтобы начальство не настаивало, пригрозил рассказать где следует о том, что на самом деле находилось в бочках. Купрейчика оставили в покое. Акт об уничтожении был составлен без его участия. В документе появились подписи заведующих складами базы Аркадия Шлыкова и Николая Дунайского.
К нам едет ревизор
В конце весны 1950 года Минскую рыбную базу ждал большой наплыв товара. По распределению Министерства рыбной промышленности СССР с Дальнего Востока в Белоруссию направлялись 29 вагонов сельди и горбуши в несортированном виде. Москва взяла поставку под строгий контроль. Для наблюдения за качеством приемки и рассортировки в Минск был направлен инженер–технолог Минрыбпрома Валентин Сухов.
В кабинетах начальства минской базы царило заметное беспокойство. Еще бы! Из самой Москвы едет важная персона с контрольной миссией. А волноваться было из–за чего, ведь по итогам 1948 — 1949 годов специальной комиссией по борьбе с товарными потерями, состоявшей из видных руководителей Белорусской конторы Главрыбсбыта, на базе были благополучно списаны растраты на сумму 26 тысяч 841 рубль.
На самом деле «борьба с товарными потерями» проходила на съемной квартире в центре Минска, где члены так называемой «комиссии» напились до беспамятства и не глядя поставили свои подписи под актом списания. Более того, все та же «комиссия» без особого обсуждения приняла фиктивный акт недостачи сельди, пришедшей из Калининграда, на сумму около 11 тысяч рублей. Никого из захмелевших чиновников тогда даже не смутило, что акт был полуторагодичной давности! Теперь мучились: а что, если кто–то донес в Москву о произволе минских торговцев рыбой?
Заведующие складами минской базы Шлыков и Дунайский решили воспользоваться проверенным методом: создать специальную комиссию под руководством московского чиновника; всячески содействовать строгому контролю над приемкой и рассортировкой дальневосточной рыбы; проверку провести на «застольном уровне».
Представителю Министерства рыбной промышленности Валентину Сухову был оказан столь теплый и радушный прием, что за время своей «работы» комиссия сумела отправить налево около 23 тонн дальневосточной рыбы на сумму около 260 тысяч рублей. Товарищ Сухов за участие в хищении получил 3 тысячи рублей. Прощаясь с гостем из Москвы, минчане обещали выслать ему дополнительно крупную сумму наличными после реализации левой рыбы. Да только своего обещания так и не выполнили. Но не потому, что пожалели денег. Причиной явился тот самый «застольный фактор».
Курьез состоял в том, что отмечать последний день работы по приемке дальневосточной партии рыбы контрольная комиссия начала с утра. К вечеру на момент составления фиктивных актов и хлебосольные минчане, и московский чиновник были настолько пьяны, что перепутали отчетные цифры, вписав их не в те акты. Из–за этой ошибки ни Шлыков, ни Дунайский не смогли воспользоваться фиктивными документами и получить ожидаемый навар.
Не боясь сурового указа
Накануне праздников по случаю наступления нового, 1951 года в одной из минских коммуналок разгорелся бытовой скандал. Участковый записал в протоколе, что «гражданка Зайцева в грубой форме выказывала недовольство тем, что гражданин Костров загородил проход общего балкона своей тумбочкой». В сердцах мадам Зайцева пыталась вытолкнуть преграду не то на край балкона, не то вовсе сбросить вниз. Когда предмет спора опрокинулся и открылась дверца тумбочки, оказалось, что внутри она плотно набита мороженой рыбой, зимовавшей на балконе. Хозяин тумбочки Зиновий Костров был бухгалтером фирменного магазина № 1 в г. Минске и рыбалкой не увлекался. Откуда у заурядного работника торговли в столь голодное время такие продуктовые запасы? Участковый счел не лишним переадресовать этот вопрос в Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности.
Уже неделю спустя ряд работников торговли получил повестки к следователю. Под руководством заместителя начальника ОБХСС МГБ БССР полковника Василькова начались повсеместные проверки работы столичной торговли.
По мере получения ежедневных рапортов и прочтения протоколов допросов милицейское руководство все больше отказывалось верить своим глазам. Вырисовывалась громадная схема хорошо отлаженной незаконной продажи якобы списанных или просто неучтенных рыбных товаров через государственные прилавки. Наживались на полуголодных минчанах все — от завмага до грузчика: всем платили за молчание и укрывательство.
И это происходило в то время, когда весь советский народ жил под дамокловым мечом статьи № 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». В народе этот документ назвали «указом о колосках». По нему, например, 10 лет лагерей можно было получить всего лишь за украденную буханку ржаного хлеба. А тут вырисовывалось дело о массовом надувательстве советских людей советской же торговлей.
В ходе расследования всплывали новые детали и обстоятельства. В мае — июле 1950 года минский рыбный магазин № 1 получал для реализации исландскую сельдь без голов, а по документам значилось, что получена сельдь с головами. Мало того, в администрации магазина была оставлена без внимания письменная жалоба гражданки Сельцевой, которая купила ту самую исландскую сельдь по 12 рублей 50 копеек (что соответствует цене крупной рыбы), а сельдь была мелкая, цена которой должна быть 7 рублей 10 копеек. Это говорило еще и об умышленном завышении цен на товар. Только этот эпизод принес дирекции магазина более 1 тысячи рублей незаконной прибыли. Для ведения «черной» бухгалтерии заведующий из своего кармана оплачивал работу личного бухгалтера.
Но главное открытие и вовсе ошеломило следователей. Оказалось, что работники торговли были далеко не самой крупной рыбой в этой схеме «торгового браконьерства». Сети, в которые попали тысячи покупателей, были раскинуты куда более изощренными махинаторами.
Соленый спрут
Когда вскрылись многочисленные нарушения в реализации морепродуктов через столичную торговлю, возник логичный вопрос: а под чьим руководством поставляется в магазины левая рыба и куда смотрит Министерство торговли?
Оказалось, что целый ряд чиновников Минторга БССР прекрасно осведомлены о схеме незаконного обогащения. Более того, «нужным людям» дирекция все того же фирменного магазина № 1 бесплатно доставляла домой водку, рыбу и деликатесные морепродукты. В итоге чиновники на все закрывали глаза и даже... поощряли магазин за успехи в социалистической торговле. Но все–таки придумали схему не они, а работники той самой Минской межобластной рыбной базы Аркадий Шлыков и Николай Дунайский.
К 1951 году наглость рыбных дельцов перешла все пределы. Расхитители начали открыто заставлять простых рабочих, водителей и сопровождающих участвовать в преступных махинациях. Приезжавшим с рыбой экспедиторам Дунайский и Шлыков отказывались отмечать командировочные листы, если те не соглашались ставить подписи в фиктивных актах приемки. Химичили с весом тары, с количеством бочек, с разницей фактически прибывшего и записанного в накладных. У махинаторов было несколько десятков точек сбыта товара по городу и республике: магазины, рыбные ларьки, предприятия питания и воспитательные учреждения.
В 50–х средняя зарплата рабочего по стране составляла 475 советских рублей в месяц. Для рыбных бандитов заработать тысячи рублей в день (!) было обычным делом. Скромный завмаг, который состоял в преступной группе, мог позволить себе покупать дорогие вещи, содержать домработницу и ежегодно выезжать всей семьей на отдых.
Наказание
Почти три года, с 1948 по 1951–й, на территории Белоруссии действовала настоящая рыбная мафия. 25 августа 1951 года ОБХСС Управления милиции МГБ БССР возбудил уголовное дело № 1716. Следственные материалы составили более семидесяти томов. В обвинительном заключении значились имена и фамилии 34 человек. Все эти люди без каких–либо угрызений совести обворовывали голодных и измученных войной земляков. Между прочим, среди них не было «тыловых крыс», как можно подумать. Эти люди не кланялись пулям, но не устояли перед соблазном хорошо пожить за чужой счет. Многие из них оказались награжденными боевыми орденами и медалями, был среди обвиняемых даже Герой Советского Союза.
На слушании дела судья в какой–то момент высказал сомнение: не закралась ли в материалы дела ошибка? Речь шла о том, будто бы 23 июня 1950 года работники рыбной базы сумели оставить без учета сразу два вагона соленой салаки весом 20 тонн на сумму более 85 тысяч рублей. Вызванный на допрос бухгалтер подтвердил: никакой ошибки нет, речь действительно идет сразу о двух вагонах рыбы.
Деньги от незаконной выручки мафиозная пирамида делила строго поровну — по 25 процентов завмагу и завскладами Шлыкову и Дунайскому, каждый из которых на свое усмотрение оплачивал лояльность работников магазина, контролеров, бухгалтеров и т.д. Еще 25 процентов тратились на обеспечение безопасности преступной группы. «Крышей» служил некто Белоногов, занимавший пост управляющего Белорусской республиканской торговой конторой Главрыбсбыта.
За два года по указанию Белоногова на базе сменилось 9 бухгалтеров. В результате учет превратился в гордиев узел, распутать который было непросто. В мае 1951 года, когда за дело взялись сотрудники ОБХСС, Белоногов вынужден был снять с работы заведующего складом минской рыббазы Шлыкова. Однако сразу же попытался построить для мошенника целый рыбный павильон на Червенском рынке Минска. Но не успел.
В обвинительном акте объемы украденного минской рыбной мафией были подсчитаны до рубля. Шлыков Аркадий Степанович обвинялся в организации хищения рыботоваров на сумму 1.424.782 рубля, Дунайский Николай Иванович украл на 1.415.054 рубля. Все 34 участника преступной группы были осуждены за совершение преступления, предусмотренного статьей № 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Шлыков, Дунайский и Белоногов получили 25 лет лагерей с конфискацией имущества. Остальные рыбные мошенники были приговорены к срокам от 10 до 20 лет заключения с конфискацией имущества. Фамилии осужденных изменены, поскольку дети некоторых из них в последующем стали известными и уважаемыми людьми, не пойдя по стопам проворовавшихся родителей.
Никита ШПАКОВСКИЙ.
