«Пан Гималайский» — так близкие и друзья называют заядлого туриста могилевчанина Анатолия ТОЛКАЧЕВА
В Могилеве его знают еще как автора сборника «Ветер дальних дорог» и фотовыставок. За сорок лет с фотоаппаратом он прошел горы Крыма, Кавказа, побывал на Тянь-Шане, Памире, Алтае, в Карпатах и Карелии. Свою самую высокую вершину в 5682 метра взял на Эльбрусе. Хотя, считает Анатолий Толкачев, для альпиниста это не самоцель. Просто, когда наступает очередная весна, понимаешь: время собираться в путь. Подальше от мегаполиса, поближе к первозданной красоте, которой всякий раз наслаждаешься взахлеб.
— …Заодно делаешь и собственные открытия. Говорят, вам даже удалось снять следы Снежного человека?
— Еще в советские времена на Памире мы его даже целенаправленно искали! Там проходил чемпионат страны по горному туризму, и могилевская команда в качестве общественно-полезной работы взялась за эти загадочные поиски. Рекомендации получили из Дарвинского музея в Москве: какие вопросы надо задавать местным жителям, на какие детали обратить внимание. Но Снежного человека так и не нашли. Как, собственно, и все, кто искал. Вообще мистических историй у туристов много: например, о Черном альпинисте, который будто бы является тем, кто попал в беду, или сам сбрасывает людей с горы, обрезает веревки. Либо о чудовище, которое живет в озерах. Правда, на деле все прозаичнее. Однажды на Тянь-Шане вдруг смотрим: из ущелья вылетает НЛО и на огромной скорости летит к скале. А потом неожиданно расправляет крылья и говорит: «Кар-р-р». Летающая тарелка оказалась горной галкой! Так и те следы, что я сфотографировал на Алтае: они принадлежат медведю.
— Так, может, хотя бы в Шамбале побывали?
— У горы Белухи, возле пирамиды, где, как верят многие, и начинается дорога в загадочную страну, разбивали свой лагерь. Местные спасатели нам рассказали, что в поисках духовности там бывает разная публика. И старушки на костылях, которых потом приходится транспортировать до мест цивилизации на вертолетах, и просто любители «граффити», оставляющие надписи: «Здесь был Вася». А однажды они целый день наблюдали непонятный объект. Оказалось, что это йог на голове стоял несколько часов! Но в последнее время маршруты могилевских туристов пролегают в основном по горам Кавказа: это ближе и дешевле. Ведь сегодня такой вид спорта со стороны государства практически не финансируется, и приходится рассчитывать только на собственный кошелек.
— Слово «Кавказ» сейчас у многих вызывает дрожь: там стреляют, ищут террористов. А вы берете рюкзаки и по доброй воле отправляетесь в горы…
— Война-то не везде идет! А местное население ведь кормится во многом за счет приезжих. Я был и на Памире во время ферганских событий. Могу сказать, что «дружественные народы» там и в спокойное время не очень-то дружили. А вот к белорусам везде относятся хорошо. Однажды поднимались в горы в районе реки Ак-Терек, что в переводе означает «Белая кость». Слышим: сверху пастух что-то очень зло кричит. Поинтересовались: что такое? Мы ведь все равно языка не понимаем! А он, узнав, кто мы и откуда, признался: с таджиками нас перепутал из-за отросших бород. Сам пастух по национальности был киргизом.
— В сборнике «Ветер дальних дорог» вы собрали воспоминания десятков туристов Могилевщины. В основном все они относятся к восьмидесятым — началу девяностых годов прошлого века, на которые и пришелся пик развития туризма области. Сегодня в этой обойме остались одни энтузиасты.
— Можно сказать, выросло целое поколение, не знающее «того» туризма — массового и популярного вида спорта, который поддерживали профсоюзы, предприятия. В 1983-м, кстати, могилевчане на чемпионате Советского Союза заняли 1-е место в классе походов 5-й категории — это был наш звездный час. Материально туристам было легче, но экипировку брали только напрокат. И это снаряжение было не таким легким и удобным, как современное. В горные ботинки того периода теперь обувают киношных немцев: тяжелые железные шипы такой обуви лязгают, как когда-то у эсэсовцев. У отца одной из наших туристок из-за этого, кстати, случился сердечный приступ: услышав, как стучат ботинки дочки, он вспомнил войну, разволновался. Та, в свою очередь, тоже: даже от похода отказалась. Но и сегодня среди туристов есть много молодых ребят и даже школьников: многие идут в горы уже со своими детьми.
— И у костра новичкам вы наверняка рассказываете забавные истории. Например…
— …о том, как собрались в горы в девяносто первом году в самый канун Павловской денежной реформы, заранее купили билеты до Нальчика и обратно, а собранные деньги ребята доверили мне. Завтра выезжать, и тут мне звонит друг, сообщает эту новость. Что делать? Я сразу принял решение отправить всю сумму переводом самому себе. И в дорогу мы отправились без денег: на пятерых было только 7 долларов. В столице Кабардино-Балкарии зашли в управление по альпинизму, пообщались, нашли общих знакомых. А после того как поделились своей проблемой, тамошнее руководство сразу заскучало: так зачем, спрашивают, ехали без средств? Вышли на улицу и видим: у входа в здание стоит грузовичок военного образца, в кузове — куча рюкзаков. Оказалось, это загрузились поляки, каждый из которых купил тур на Кавказ стоимостью 500 долларов — по тем временам огромные деньги! С дорогими фото- и видеокамерами, в модных спортивных костюмах. Ну и мы не растерялись: подошли к водителю, спросили: «Хочешь валюту заработать?» У него глаза загорелись — выяснилось, что баксы он в руках еще никогда не держал, а тут такая возможность! Водитель нас торжественно посадил в кузов и поехали: яблоку негде упасть! А поляки в ажиотаже: в Нальчике скупили что-то по дешевке и, увидев первый магазин, стучат по кабине, останавливают машину. Притормаживаем. В окне надпись: «Ушла на базу». Возле второго — «Переучет». Третий просто был закрыт. Так все ущелье и проехали. И, хотя товаров тогда нигде, считай, не было, мы, в свою очередь, тоже взбодрились: а вот знай наших! Ни скрепки за границу! А в следующие походы из-за инфляции отправлялись в путь уже с мешками денег. Считали их на килограммы и закладывали в общий вес. Смешно было, когда попадали под дождь: чтобы просушить купюры, приходилось их раскладывать на земле. Затем переворачивать — как сено.
— Под дождь попадали. А под снежные лавины?
— Старались выбирать время, когда сход лавин заканчивается. Хотя каждый альпинист знает о мерах безопасности: прежде чем спуститься, надо скатать снежный ком и пустить его вниз. Потом идти уже по очищенной «дороге». А на тяжелом майском снегу даже можно съехать, как на лыжах: он плотно сбитый, движется медленно и поскрипывает.
— Для кого-то горы — это романтика. А что за ней стоит?
— В одном из последних походов мы, пятеро путешественников, завершив программу, уже практически собирались домой. Как вдруг прибегает человек и говорит: там, наверху, произошло ЧП, есть пострадавшие, которым нужна помощь. Все, кто стоял на нашей площадке, пошли наверх. Взяли специальные носилки для транспортировки пострадавших. Сказали — час ходу, а уже и полтора прошли, и два, и три. Начало темнеть, ночь наступила, которую еще надо пережить: мы ведь как были легко одеты, так и двинулись в дорогу, а тут дождь, холод. Люди, попавшие в беду, вроде на близком расстоянии, но на пути трещина метров 20 шириной. Потому пришлось налаживать переправу: натянули веревки, доставили пострадавших на нашу сторону. Оказалось, что один из альпинистов, увы, погиб.
…А ночью тишину нарушил страшный грохот: обваливалась огромная горная стена. Камни летят и искрят. Мы-то на безопасном расстоянии, потому волновались за ребят, которые оказались на противоположном склоне. Слава Богу, они не стали с краю, и камнепад их тоже не задел. Опасность же была реальной: даже один из спасателей, которых вызвали на помощь, упал в трещину, сломал ребра. Ну а пострадавших вместе с погибшим, когда рассвело, спустили вниз — до площадки, где мог сесть вертолет.
— Не зря ведь альпинизм считается коллективным видом спорта: без выручки, поддержки и просто дружеского плеча не обойтись.
— Один из могилевских туристов рискнул подняться в горы в одиночку: так получилось, что составить ему компанию никто не смог. Больше, сказал, экспериментировать не будет. Даже словом перекинуться не с кем! Хотя ситуации бывают разные. Мне как-то пришлось одному из кавказского альплагеря Айлама возвращаться: отпуск заканчивался, надо было на работу выходить. Спустился в ущелье и понял, что влип: люди там явно не ходили лет пятнадцать. По старому мосту над жуткими водоворотами горной реки — два скользких замшелых бревна без перил — видимо, местные жители, не говоря о туристах, не «прогуливались». Но делать нечего, надо идти: вдруг еще столько же лет сюда никто не забредет? Мостик перешел, переночевал в палатке. По дороге пообщался с местным пастухом: тот угостил топленым молоком, пожаловался, что несколько лет зарплату не платят.
Дальше по равнине до мест цивилизации надо было пройти еще километров двадцать. Иду, слышу: сверху вертолет. А это была территория высокогорного заповедника строгого режима. Я спрятался под кронами деревьев, и, когда опасность миновала, вновь отправился в дорогу. Уже за «кордоном», на окраине селения, вижу: вертолет возвращается, завис неподалеку. Могу даже предположить, что летчики советовались между собой: что делать? Задерживать нарушителя или нет? Видно, решили, что опоздали: запретную территорию я ведь покинул! А у меня проскользнула шальная мысль: что, если напроситься в пассажиры до Нальчика? Но тут же от этой идеи отказался. Во-первых, это были девяностые годы с их непредсказуемыми ситуациями. Во-вторых, в горах в любое время лучше быть настороже и прислушиваться к своей интуиции.
Собственно, это правило разделяют все, включая и диких зверей. С доверчивостью к альпинистам относятся только туры. «Я с удовольствием их фотографировал, — вспоминает Анатолий. — Знал, что они обязательно «купятся» на соль. Посыпал на камни. И попросил дежурного разбудить, когда появится четвероногий «разведчик». Первый тур пришел ночью: было видно, как в темноте у него светились рога и глаза. А уже утром привел остальных, и я сделал множество замечательных снимков».
Беседовала Светлана МАРКОВА, «БН»
НА СНИМКАХ: на гребне; Анатолий ТОЛКАЧЕВ на Памире.
Фото из архива Анатолия ТОЛКАЧЕВА
