Исполняется 300 лет с момента освящения Минского архикафедрального собора Имени Пресвятой Девы Марии. Главные торжества пройдут уже совсем скоро — 9 октября. А пока храм, как добрый хозяин, готовится к приему многочисленных гостей. Хотя правильнее, наверное, все–таки говорить: в волнительном ожидании люди, которые опекают костел. Поскольку настоящая святыня тем и тепла, что всегда готова принять в свое лоно человека, коль он пожелает отворить ее двери, а тем более если нуждается в ее поддержке, — не спрашивая паспорт и служебное удостоверение. Впрочем, мне кажется, собору на площади Свободы сегодня чуть–чуть тревожно: ведь, как всякому юбиляру, приходится и в прошлое мыслями и чувствами вернуться, и в будущее попытаться заглянуть. Так что же осталось там, в пережитом и выстраданном? И что ожидает за горизонтом завтрашнего дня, так обнадеживающе подсвеченным радужной палитрой нынешних торжеств? На первый вопрос сегодня могут ответить уже многие. А вот на второй — как водится, только Господь Бог. Лучше просто верить, что любовь и высшая справедливость всегда восторжествуют. А если кому–то все–таки требуются доказательства — пожалуйста: вот вам 300–летняя история рождения, жизни, смерти и воскрешения белорусской архикатэдры. Некоторые ее страницы любезно согласился напомнить читателям «СБ» вспомогательный епископ Минско–Могилевской архиепархии Антоний Демьянко.
— Мы благодарим Бога за то, что имеем сегодня такой величественный храм — восстановленный, отреставрированный. Но до сих пор удивляюсь, как здание вообще выжило! Многие костелы лежали в буквальном смысле в руинах. А тут... Хотя фасада фактически не существовало, стены стояли. Остались подвалы и крыша. Даже апсида — полукруглая алтарная часть, которая и свидетельствовала, что это святыня, — каким–то чудом сохранилась.
— У архикафедрального собора не только долгая, но и трудная судьба.
— Действительно, за 300 лет хватило всего. Так, в 1937 году последних четверых католических священников Восточной Белоруссии расстреляли в тюрьме НКВД в Минске. Те, кому посчастливилось выжить, находились в сталинских лагерях, их не выпустили до конца войны. Но после 39–го года в восточную часть понемногу стали приезжать священники с бывшей территории Польши и проводить службы. Какое–то время костел действовал во время Великой Отечественной войны. Для многих верующих святыня стала тогда местом, где они могли восстановиться духовно, чтобы не поддаться унынию. Во время войны храм, может, еще больше нужен людям, чем в мирное время.
Но гитлеровцы тоже не хотели, чтобы восстанавливались костелы. Немало католических священников погибло уже в первые месяцы фашистской оккупации. Так, недалеко от Плещениц осенью 41–го года расстреляли ксендза Генрика Глебовича — за то, что крестил, исповедывал, вел богослужения... Люди шли к нему, ведь целых 20 лет в этих местах — Логойск, Плещеницы, Юрковичи — не было своего ксендза. Но это сразу же не понравилось оккупантам.
Костел работал до 1947 года. А потом его закрыли. Помещение отдали спортивному обществу. Перестроили храм очень сильно. Даже внешне было трудно узнать его.
— Что из восстановительных работ в костеле Имени Пресвятой Девы Марии имело для вас лично особое значение?
— Наверное, появление главного алтаря. Это происходило на моих глазах. Так как старый пристенный алтарь не сохранился — даже фрагментов не осталось, архитекторам ставилась задача создать новый алтарь, но так, чтобы он органично вписывался в общий облик храма. Мне кажется, у них это получилось.
Собор был восстановлен очень основательно, но поначалу каждый, кто заходил в храм, говорил: здесь чего–то не хватает. Для нас алтарь — символ Иисуса Христа. И вот когда он восстал — пришло ощущение полноты святыни. Образ Божьей Матери, сегодня размещенный в алтаре, — дар Святого Отца Иоанна Павла II. Фигуры апостолов — тоже дар одного итальянского костела.
Как известно, после Второго Ватиканского собора особое значение получил отдельно стоящий «передсоборный» алтарь, потому что тогда приняли решение, что священник должен молиться лицом к пастве — для большего единения с народом. Раньше во время молитвы он стоял лицом к главному, пристенному, алтарю. В минском кафедральном соборе когда–то был пристенный алтарь, и многие верующие хотели, чтобы он вернулся снова. Его созданием руководил кардинал Казимир Свентэк. В новых костелах алтаря при стене нет.
— Сейчас главный цвет в оформлении храма — розовый. Почему?
— Когда человек приходит в храм, для него очень важно сконцентрироваться на своих мыслях, переживаниях, найти внутренний покой, для чего требуется соответствующая внешняя обстановка. Влияют и конструкция помещения, и форма алтарей, и даже цвет стен. Когда все сделано точно, человеку легче сконцентрироваться на разговоре с Богом.
Действительно, последняя реставрация добавила убранству собора красок. Есть среди них и розовая, которая придает теплоту. Кстати, после долгих поисков выяснили: такой цвет присутствовал в оформлении костела и раньше.
Особенно ожил собор, когда в нем появился орган. Это еще один подарок — от епископата Австрии и в особенности епархии Грац — оттуда поступили наибольшие пожертвования. Орган — замечательный. Мы даже проводим здесь концерты. У нас талантливые органисты с прекрасной подготовкой. Приглашаем также исполнителей из–за рубежа. Составлена программа выступлений. И уже сложился свой круг ценителей и почитателей этой музыки.
Еще первый Минский епископ Игници Дедерко приложил усилия, чтобы костел выглядел величественно. Его преемники тоже вносили свою немалую лепту в оформление и украшение храма. И сегодня мы счастливы, что сохранились фрески в костеле, стараниями многих людей они отреставрированы. Мы благодарим Бога, что время пощадило эти картины, и мы можем оценивать духовное состояние наших предков. Они старались показать внутреннюю красоту человека через эти фрески, которые к тому же исполняли и популяризаторскую роль — помогали не умеющим читать верующим глубже и точнее узнать содержание Библии.
— Стены тоже имели росписи?
— Скорее всего. Но насколько они сохранились, мы не знаем. Однако намерение узнать есть, подготовленные специалисты — тоже. Надеемся, со временем появятся технологии, которые смогут помочь нам в этом деле.
— Обычно старые костелы хранят в своих недрах таинственные подвалы и склепы.
— Минская архикатэдра — бывший иезуитский храм. А у иезуитов существовала практика хоронить в подземельях костелов своих монахов. Здесь тоже существуют подземелья. Они были открыты, расчищены и восстановлены. Но захоронений я не встречал. Может, что–то знают строители...
Сейчас подвальные помещения используются для повседневной работы. Обычно там проводятся разные встречи.
— На что еще в оформлении сегодняшнего архикафедрального собора вы обратили бы наше внимание?
— В каждом костеле присутствуют картины, иллюстрирующие этапы крестного пути. К сожалению, неизвестно, какие они были раньше. Но сейчас мы видим изображения и фигуры, вырезанные из липового дерева. Это творчество нашего современного мастера Владимира Андриенко. Он работал на протяжении нескольких лет.
В западноевропейских храмах тоже широко используют деревянные фигуры. Но, например, у иезуитов в связи с тем, что в XVII — XVIII веках да и позже во время разных катаклизмов и войн возникали пожары или жглись костелы, появилось распоряжение изготавливать каменные алтари и фигуры — чтобы был шанс их уберечь.
Когда–то минский костел выделялся своим богатым убранством. Многие меценаты жертвовали средства для его украшения, создания образов. Сложилась тогда и высокая школа местных мастеров. Но, к сожалению, до нашего времени их наследие не дошло. Время все уничтожило. И то, что мы имеем сегодня, — новое или восстановленное по старым фотографиям и рассказам очевидцев. Очень надеемся, что современный облик архикафедрального собора Имени Пресвятой Девы Марии помогает верующим людям лучше понять страницы Святого Писания о терпении Иисуса Христа за народ, проникнуться любовью к Христу, осознать Его великую любовь к нам и так же найти в себе силы, чтобы одарить любовью других людей. Особенно тех, кто в этом нуждается.
Фото из коллекции лауреата премии «За духовное возрождение» Владимира ЛИХОДЕДОВА.
