Мне кажется, слово «сад» всегда звучит чарующе и, в принципе, не в состоянии нести какой–либо негативной окраски. Может быть, потому, что сад — это еще и наше представление о Рае, вожделенном и недосягаемом Эдеме. И даже если мы говорим «заброшенный сад», то и в этом случае наше воображение рисует хоть и несколько грустные, безлюдные, но все равно прекрасные картины дикого зеленого царства. Кстати, почему–то и на сегодняшних открытках рубрики тоже запечатлено очень мало людей. Хотя, казалось бы, в этих садах народу должно быть, как нигде, много. Ведь на картинках — городские и губернаторские сады конца XIX — начала XX века, места, предназначенные для массового отдыха горожан. Каковыми они, собственно говоря, и являлись на самом деле. Но одновременно в них всегда отыскивались потайные, словно зачарованные уголки, неподвластные праздной суете и тщеславной демонстрации толп гуляющей по аллеям публики. Недаром в каждом уважающем себя саду и парке существовала своя отстраненная от всех остальных «аллея любви», аллея «ахов и вздохов». Меланхолия — вот еще один колдовской элемент настоящего сада, притягивающий и завораживающий. Это когда сворачиваешь с 
шумной главной тропы и вдруг оказываешься в другом мире — уединенном и задумчивом. И здесь начинает щемить душу, делается печально. Правда, печаль та — светлая. Может, потому, что издалека все–таки доносится гомон людских голосов, прорываются через, казалось бы, непроницаемую сень густых ветвей звонкие восклицания, смех... И ты знаешь: всего один шаг назад — и снова там, в водовороте жизни и развлечений.
А развлечений, надо признать, в городских садах, массовых предшественниках теперешних парков, хватало. Так, в сентябре 1891 года в минском Губернаторском (или Городском) саду (теперь Центральный детский парк имени Горького) посетителям предлагалось редкое зрелище — полет аэронавта Дравницкого на воздушном шаре. Здесь установили гимнастические снаряды, кегельбан, играли в крокет, теннис. В конце ХIХ века появился первый стадион с велотреком, выдавались напрокат велосипеды. В 1901 году на части территории сада расположилась 
сельскохозяйственная и кустарно–промышленная выставка. Граждане, интересующиеся достижениями хозяйства того времени, могли с пользой для собственной хозяйственности лицезреть около 7 сотен самых разных экспонатов: хлеб, овощи, деревья, цветы, крупный рогатый скот, чистопородных лошадей и собак, птиц, вина, черепицу, экипажи, ковры, люстры, мебель... В это время в Минске собралось множество гостей из самых разных городов. Гостиницы оказались переполнены, и цены за номер доходили до 10 — 15 рублей в сутки. Короче, все, как и теперь.
В летнем театре Городского сада с 80–х годов ХIХ века проходили представления — концерты и спектакли местных и заезжих артистов. В праздничные дни звучала музыка — играли духовые оркестры, в павильоне–клубе устраивались танцы. Теперь в парках у нас практически не танцуют, а жаль. Как аристократический вальс, так и народная полечка здесь были бы очень уместны. Возможно, даже продвинутая современная молодежь и та не отказалась бы 
присоединиться к такому развлечению (гены–то предков никуда не денешь, обязательно дадут о себе знать), если, конечно, не делать его «пронафталиненным» мероприятием. И кстати, в саду–парке никто тогда не ходил с пивными бутылками наперевес и не сидел на спинках скамеек, забравшись туда с ногами. Трудно представить себе, что на прекрасной кленовой аллее в могилевском парке Дембовецкого, на этих прекрасных садовых скамейках могли сидеть верхом люди в грязных ботинках. В те времена в городские сады вообще нельзя было приходить в неопрятной одежде. Внешний вид публики должен был соответствовать настроению природы, которая всегда чиста и невинна. Вот и в ассортименте парковых буфетов значились только безалкогольные напитки: минеральная вода, молоко, кефир, чай, кофе. И ничего, никто не жаловался. Посмотрите на буфет в Городском саду Бреста — мир и покой, семейный отдых. Не знаю, разве что бокал шампанского добавить... Но больше — ни–ни.
На одном из парковых столбов Городского сада в Минске было высечено латинское изречение — Post laborem requies, или «После работы — отдых». Горожане не возражали. А вот плакат в саду Дембовецкого в Могилеве гласил следующее: «Любите сады и оберегайте ихъ!» Снова призыв — будто из дня сегодняшнего.
Кстати, губернаторскими сады назывались не для красивого словца или обозначения некоей элитарности. Вовсе нет. Дело в том, что губернаторы не просто любили сады, но на деле прикладывали руку (и душу!) к их появлению. Так, Губернаторский сад в Минске своим возникновением обязан минскому губернатору Захару Корнееву, скромный обелиск которому стоит сегодня на излучине центральной аллеи парка. Могилевский городской парк заложили после того, как в 1872 году губернатором был назначен А.С.Дембовецкий. В 1881 году здесь уже появился и фонтан.
Вообще, вода, фонтаны, как и духовые оркестры, стали неотъемлемыми атрибутами практически всех городских садов и парков. Без них публике всегда скучно и грустно. И тогда, и теперь. Вот на снимке запечатлен фонтан в Гоголевском саду в Гомеле. Именно он — центр притяжения, благодаря ему этот уголок сада выглядит таким легким, праздничным, изящным.
Вода всегда притягивает человека. В Гродно вдоль маленькой то ли речки, то ли ручья Городничанка еще с прошлого века раскинулась так называемая Швейцарская долина. Место отдыха горожан — своеобразное с виду, изысканное по ландшафту. И сегодня гродненцы с гордостью показывают своим гостям эту замечательную, но сильно изменившуюся за последние годы городскую достопримечательность. Гродненская Швейцарская долина как таковая появилась во второй половине XIX века, а до того здесь был Городской сад. А еще раньше — знаменитый даже в Европе ботанический сад, организованный, собранный и взлелеянный Жаном Эммануэлем Жилибером, французским ученым–медиком, приглашенным в 70–е годы XVIII века гродненским старостой Антонием Тизенгаузом. Жилибер обменивал заморские диковинки на экземпляры местной флоры и собрал в Гродно великолепную ботаническую коллекцию. Прекрасными растениями, замечательным оформлением, продуманной планировкой могли похвастать и другие белорусские сады и парки. И это то наследие, которое никогда не должно переходить в разряд утраченного.
Да, эпитеты «прекрасный», «роскошный», «удивительный» напрашиваются сами собой, когда речь заходит о саде, который любят, за которым ухаживают. Именно тогда он превращается в Страну грез, где так хорошо мечтать, любить, творить и отдыхать. Ну а что касается эдемского сада... Хочется верить, и его каждый из нас тоже когда–нибудь увидит.
Фото из коллекции лауреата премии «За духовное возрождение» Владимира ЛИХОДЕДОВА.
