Свой интернациональный долг белорусские военнослужащие выполняли в 15 странах. Многие офицеры были награждены орденами и медалями. В том числе и тех стран, где они воевали. В локальных военных конфликтах погибли 788 ребят из Беларуси, из них 771 — в Афганистане. В чем же заключалась миссия наших солдат за рубежом?
Военные специалисты из СССР обучали военному делу своих коллег из других стран.
Воин-интернационалист, подполковник в отставке Виктор Шевченко работает в музее Военной академии. Это сегодня он может рассказать своим гостям много интересного о своей службе вдали от родины. Но раньше участие наших военнослужащих в военных конфликтах за рубежом было строго засекречено. Никаких пометок в личном деле. Удостоверения личности, военные билеты, свидетельства о рождении и прочие документы брать с собой запрещалось. Советские загранпаспорта изымались сразу после въезда в чужую страну.
Виктор Шевченко командовал минометно-артиллерийской батареей морской пехоты. Его подразделение участвовало в боевых действиях между Сирией, Египтом и Израилем. В первые же дни войны израильтяне разбомбили аэродромы и сирийско-египетские танковые формирования, вывели из строя много военной техники. Тогда на помощь арабам пришли советские войска.
— В одном из боев меня ранило, — вспоминает Виктор Степанович. — Стояли мы тогда на правом берегу Суэцкого канала, напротив нас — египтяне. В восемь утра начался налет израильской авиации, бомбившей фосфорными авиабомбами и напалмовыми ракетами. Мне перебило берцовую кость. С трудом добрался до кают-компании, посмотрел в зеркало и на миг обомлел: половина головы была седой... Восемь суток после ранения провел в Каире. Но египтяне делать операцию отказались: побоялись, что не выдержит сердце. Смутно помню, как приехали наши, отвезли на корабль, где и сделали операцию. Благо, что свой “плавучий” госпиталь с персоналом у нас был. Когда же очнулся, увидел перед собой военврача и, улыбнувшись, прошептал: “Товарищ капитан третьего ранга, вообще-то я есть хочу”. Доктор пулей вылетел из палаты. Вскоре из-за двери до меня донесся взволнованный голос: “Товарищ капитан первого ранга! Он жив! Кушать просит!” На миг я задумался: “Жив... Значит, и мои родные могли получить похоронку со скупыми словами “погиб при исполнении служебных обязанностей”.
Перечень обязанностей для советских военнослужащих-советников был обширен. Они учили иностранных командиров планированию боя в наступлении и обороне, грамотной организации сопровождения колонн с грузами, установке и снятию минных полей, ведению разведки и даже военному делопроизводству. Обучали своему мастерству летчиков, танкистов и моряков. Как это ни парадоксально, но нашим военным, служившим за рубежом, формально запрещалось напрямую участвовать в боевых действиях. Войны в Корее и Афганистане, а также во Вьетнаме и некоторых других странах, где наши ракетчики и летчики защищали их “мирное небо”, сбивая “Миражи”, “Фантомы” и В-52, — скорее исключение, чем правило. Запрет на боевые операции объяснялся прежде всего возможностью пленения противником наших солдат. Известно, например, что министр обороны СССР маршал Андрей Гречко на проводах советских летчиков-истребителей в Египет в марте 1970 года предупреждал: “Имейте в виду, товарищи, если вас собьют за Суэцким каналом и вы попадете в плен, мы вас не знаем, выкарабкивайтесь сами”. Как “выкарабкиваться”, наши летчики, защищавшие небо Египта, поняли без слов. И всегда держали наготове пистолет с патроном в патроннике.
А вот военнослужащие из состава отдельного медицинского батальона, расквартированного в Эфиопии, не смогли выполнить указание министра обороны. В июне 1978 года они попали в сомалийскую засаду. Пятеро из них в бою были убиты, а подполковник Николай Удалов был вывезен боевиками на территорию Сомали и до сих пор считается пропавшим без вести. И таких историй тоже было немало.
Выполняя приказ живым не сдаваться, некоторые пускали себе пулю в лоб. Однако, как рассказал ветеран боевых действий в Анголе Сергей Коломнин, если в бессознательном состоянии люди все же оказывались в руках противника, то на допросах повторяли твердо заученную легенду о своей исключительно мирной профессии гражданского летчика, инженера или моряка.
Советский офицер со своими подопечными в Анголе.
Местные жители к иностранным солдатам относились по-разному: иногда холодно, настороженно и даже враждебно, а иногда с удивительным гостеприимством, говорит Виктор Шевченко:
— Интересный случай произошел в Сирии с моим командиром взвода Вячеславом Ольшевским. Возвратившись как-то после боя на корабль, мы недосчитались его. “Куда мог деться офицер-коммунист? Неужели ошиблись в человеке, доверив ему командирскую должность?” — терзался вопросами наш замполит. Прошло трое суток. И вот однажды выхожу на палубу и вижу такую картину: местный сирийский полицейский везет коляску из-под мороженого, а в ней — наш герой. Слегка пьян, в форме, в каске, в руках — автомат и бутылка модной тогда кока-колы. Сначала мы не знали, что и думать. Сомнения развеял страж правопорядка: “Не волнуйтесь. Ваш командир ничего не натворил. Просто мы его в гости пригласили. Он — наш брат, а вы — освободители!”
За рубежом зачастую жить приходилось в полевых условиях, в палатках и землянках, постоянно испытывая серьезные бытовые неудобства: недостаток воды, отсутствие электричества, полноценного питания и должного медицинского обеспечения. Непривычные климатические условия, невыносимая жара, низкая или, наоборот, слишком высокая влажность, распространение неизвестных советским медикам болезней также не добавляли комфорта. Кроме того, по воспоминаниям многих офицеров и солдат, на них постоянно давило чувство отрыва от родины, которое усугублялось скудностью получаемой информации. Газеты в лучшем случае приходили с опозданием на два-три месяца, долго приходилось ждать и весточки от близких. Те же, направляя письма по условному адресу полевой почты, часто и не подозревали, что их сын, отец, муж служит за границей и принимает участие в боевых действиях.
Тем не менее ветераны-интернационалисты вспоминают о днях службы с гордостью. Им нечего стыдиться своего боевого прошлого. Ведь они выполняли свой долг и делали это не за страх, а на совесть.
МНЕНИЯ
Виктор Шадурский, декан факультета международных отношений БГУ:
— На персональном уровне, конечно, надо с уважением относиться к тем воинам-интернационалистам. Их посылала страна, а в армии приказы не обсуждаются. Выполняя боевую задачу, солдаты и офицеры часто рисковали жизнью и зачастую оставляли о себе хорошее впечатление у местных жителей.
Другое дело, что политики несут ответственность за необходимость вмешательства в эти конфликты. Ведь все эти большие и малые войны, какими бы причинами они ни были вызваны, приносили не только боевой опыт, но и потери. Соизмеримы ли они с теми целями и задачами, которые ставило государство? Участие в афганской эпопее, например, уже признано ошибкой. А вот помощь наших специалистов Вьетнаму сами вьетнамцы оценивают положительно. Так что односторонней оценки тут быть не может.
Владимир Гарькавый, бывший советский разведчик, участник войны в Афганистане:
— В Афганистан мы вошли не по своей воле. Мы просто реагировали на усиление в этой стране прозападного лобби и справедливо опасались, что в какой-то момент у южных границ нашей страны появятся базы НАТО. Но афганский конфликт и его уроки показывают, что военными методами политические проблемы в современном мире решить невозможно. Их можно решить только мирным путем при участии мирового сообщества. А если кто-то решит действовать, не считаясь с интересами этого сообщества, он заведомо обречен на неудачу.
Алексей Мартынов, директор Международного института новейших государств:
— Основная причина падения режимов, которые поддерживал СССР, — экономическая. Все эти страны зависели от экономической помощи Советского Союза, и как только его не стало — помощь исчезла. По сути, из-под этих режимов выбили экономическую базу. Но некоторые удержались. Например, Куба. Там на советскую помощь строили предприятия, осуществляли инфраструктурные проекты. И сумели выдержать в последующем экономическую блокаду.
konon@sb.by
