В кино, как в жизни, в жизни, как в кино

Режиссер Михаил Пташук был человеком кино, поэтому накануне его юбилея мы много говорили о нем, вспоминали его фильмы, размышляли о будущем. Ленты Пташука и сегодня смотрятся современно. Но каким белорусское кино должно быть завтра?

И каким оно будет, когда в него придут ученики Михаила Николаевича? Об этом мне хотелось бы порассуждать с режиссером, которому "Беларусьфильм" доверил снимать картину вслед пташуковскому "В августе 44-го...". Я поговорила

с кинорежиссером, художественным руководителем

Театра-студии киноактера Александром ЕФРЕМОВЫМ.

- Александр Васильевич, вы можете сегодня со всей ответственностью утверждать, что в нашей стране существует свой кинопроцесс как часть всего культурного пространства? За последние 5 лет на слуху у нас были всего три режиссера: Пташук, вы и теперь Елхов. Для полноценного процесса маловато?

- Сейчас ситуация немного изменилась. Мы стали снимать больше. Но даже при невозможном для меня условии - если наша киностудия перестанет существовать - для меня кинопроцесс остановится только тогда, когда меня не станет. Он не только есть, но в нем еще и отражаются в соотносительной пропорции все беды и все достижения нашего общества. Проблемы и болезни нашего кинематографа - общие для большинства стран постсоветского пространства.

- Как вы считаете, можно ли считать уход Михаила Пташука завершением лучшей эпохи белорусского кино?

- С уходом каждого человека завершается какая-то эпоха. Что касается Пташука, то, безусловно, его отсутствие очень заметно. Это был человек-мотор. Он хотел жить. И он жил. Невероятное сожаление испытываешь от того, что с нами уже нет таких мастеров, как Виктор Туров, Юрий Марухин, Николай Еременко-старший и Коля-младший. Но вместе с тем необходимо мириться с действительностью. Жизнь продолжается. Пташук, например, оставил после себя целый курс молодых режиссеров. Он не успел доучить их совсем чуть-чуть. Я видел работы некоторых ребят. Они впечатляют. Все будет продолжаться. Я уверен, кризис преодолеется, когда у нас возникнет ощущение ясности, прозрачности того, что с нами происходит. Ведь кино, претендующего на обобщения, способного сказать нам больше того, что мы понимаем, совсем немного. Кино, как и любой другой жанр искусства, складывает мозаику жизни из отдельных ее моментов. Гениям удается сделать так, чтобы из какого-то небольшого фрагмента бытия могло сложиться ощущение понимания, что перед тобой модель мира. Наши попытки осознать текущий момент напоминают чтение книги для незрячих. Кто-то очень остроумно заметил, что современная драматургия - это текст вне контекста. Пожалуй, то же самое можно сказать и о кино. Но история, как мы знаем, циклична. Времена меняются.

- Если учитывать, что нынешний виток истории повторяет нечто, уже совершенное, можно ли помочь самим себе? Я имею в виду наше кино.

- Мне видится, что в наше время очевидного приоритета денег нам не хватает героя. Искусство всегда что-то противопоставляет реальной жизни. А наши реалии таковы - все откровенно хотят денег, стремятся иметь дорогие автомобили, отдыхать в шикарных ресторанах, на престижном курорте. Но составляющими сути человеческой эти явления быть не могут. Поэтому мне кажется, что герой, который был бы сейчас востребован, должен быть в первую очередь благородным. Как в поступках, так и в мыслях. Мне бы хотелось, чтобы это был очень спокойный за себя и уверенный в себе человек. Хочу вам такой пример привести. Вы когда-нибудь обращали внимание на улице на американских туристов? Они улыбаются, никуда не торопятся, они спокойны и уверены в своей безопасности. Знаете - почему? Обратите внимание на большинство американской кинопродукции. Их героев играют сильные и красивые люди: Шварценеггер, Ван Дамм. Их персонажи при любых обстоятельствах добиваются поставленной перед собой цели, приносят людям счастье, побеждают зло. Их возлюбленные - это самые прекрасные дамы. Глядя на реальных американцев в массе, не скажешь, что на деле так оно и обстоит. Не секрет, что американцы - жиреющая нация. Но кинематограф сумел убедить их, что они смотрят не на экран, а в зеркало. Поэтому они такие уверенные в себе и целеустремленные. Думаю, что, несмотря на то что американская продукция заполонила наши экраны, нам все же не грех что-то позаимствовать и у Голливуда. Я имею в виду, что нашим героем сегодня ни в коем случае не может быть человек, потерявшийся во времени, неспособный на поступки.

- У меня есть небольшая поправка. Мне кажется, ни один белорусский режиссер не осмелится снять просто какую-то историю про смелого и порядочного человека. Для нас под страхом смерти важно, чтобы картина несла мощную моральную нагрузку. Старалась бы ответить на риторические вопросы. Ведь никто уже вас, режиссеров, давно не заставляет снимать "хорошее" кино. Может быть, это и есть белорусский стиль, белорусская киношкола?

- Почему белорусская? Глубокая духовность характерна для всего славянского искусства. Такие уж у нас традиции и внутренние потребности.

- А новое русское кино?

- Приведите примеры.

- Все не стану перечислять. Ну, например, "Мама, не горюй!" или из последнего - "В движении". Это же фильмы для слабоумных. Экранизированные анекдоты про "новых русских" и бандитов. Впрочем, сейчас и телесериалы все на эту же тему. Словно это и есть вся наша жизнь.

- Вы совершенно справедливо критикуете "телемыло". Но я бы поспорил относительно фильмов, которые вы упоминали. Они действительно сняты в форме кича. Но это не более чем коммерческий расчет и реверанс в адрес прокатчиков. В то же время смысловой заряд оба фильма несут очень правильный. "Нельзя так жить, не заботясь о завтрашнем дне, о своих близких. Пожертвуй в угоду чему-то иллюзорному все свои нравственные качества - и завтра обязательно окажешься на краю". Там ведь очень четко расставлены акценты - зло должно быть и будет наказано.

- Выходит, нам только остается самим себе пожелать как можно больше новых картин. А за духовностью дело не станет.

- Будем надеяться и работать.