Представьте себе жаркий деревенский август с его звуками, запахами, пейзажами, ласточками на проводах. С большими белыми облаками, лениво плывущими по голубой джинсе неба. Состояние и настроение — самые мирные. Пахнет вкусно: медом, яблоками, цветами и подвядшей травой, превращающейся в сено. В деревенском магазине, самом обычном, где есть все самое необходимое для жизни, прохладно. Покупателей пока мало — хлеб еще не привезли. А потому местные ждут, разговаривая за жизнь. Перебирая и комментируя мелкие местные новости, а также телевизионные сериалы. Здесь все друг друга знают с рождения.
Под деревьями стоят велосипеды — один яркий и модный, со всевозможными прибамбасами, и его скромный собрат, раз в тридцать старше, но еще на ходу. Тут же в тени и старый легковой автомобиль продавщицы, на котором она приезжает на работу из соседней деревни, где расположен центр колхоза.
Разговоры самые мирные. О том, что жара всех измучила, что надо дождь, а его все нет, что колодцы обмелели и огурцы поливать нечем. Что такой духоты давно не помнят, что грибов нет... И тут же смена темы на невиданный урожай яблок, которые будут принимать от населения по четыре копейки за килограмм, а это совсем невыгодно. На пальцах проводят подсчет, и выясняется, что за тяжеленный мешок яблок можно будет купить только буханку хлеба. При этом их надо снять, собрать, довезти до магазина. Продавщица перепроверяет устные подсчеты на калькуляторе и грустно улыбается. Далее разговор о ягодах, вареньях, компотах и видах на скорый урожай бульбы...
И тут среди мирного и неторопливого разговора всплывает совсем неожиданная тема — война. Один из покупателей, пожилой мужчина, узнав, чей я внук, делится воспоминанием. Он даже шапку снимает и вытирает вспотевший лоб. Оказывается, что эта история связана с его родным дядькой и дедом моей жены. Имя его дядьки, к сожалению, не прозвучало. А рассказчика зовут Шурка, живет он на берегу озера, один в деревне. Старый велосипед у магазина — его.
Дед моей жены зимой 1941–го попал в плен. Это было под Невелем. Под конвоем военнопленных пригнали в лагерь — несколько бараков, территория огорожена колючей проволокой. В лагере осмотрелся. Вокруг много трупов и больных, чуть живых людей. Там он и встретил земляка — дядьку рассказчика. Вместе они решили, что если хотят жить, то из лагеря надо постараться убежать. Каким–то образом они умудрились свой план реализовать. Самым сложным оказалось переправиться через Двину, но смогли, в конце концов пришли на родную Ушаччину.
По законам военного времени им необходимо было встать на учет в немецкой комендатуре. Дед моей жены пришел в деревню Новоселье, но немца, занимавшегося регистрацией, на месте не оказалось, и полицейский приказал явиться утром.
На следующий день немец, достав из стола карту, принялся дотошно допрашивать прибывшего мужчину. Тот, естественно, в показаниях запутался. Стало известно, что он убежал из немецкого лагеря для военнопленных. Вот здесь и произошло главное. Жена деда бросилась немцу в ноги и стала просить за мужа, рассказывать, что у того две дочки и старые родители. Как–то разжалобила, немец пощадил бывшего красноармейца... А вот его напарнику по побегу не повезло. Выяснилось, что тот — цыган, и его расстреляли.
Шурка снова вытер мокрый от пота лоб. Он даже припомнил обстоятельства, когда услышал от деда моей жены всю невеселую историю побега из лагеря под Невелем.
К магазину подъехала машина, и водитель принялся вносить поддоны со свежим пахучим хлебом. Покупатели оживились. Все вернулось на круги своя. Август 2018–го, жара, мирный запах хлеба.
ladzimir@tut.by
