В Беларуси сегодня под наблюдением врачей 338 детей-аутистов. С каждым годом их выявляется все больше…
Увидев героя Дастина Хоффмана из фильма «Человек дождя» один раз, вряд ли сможешь забыть. Он – классический пример человека с аутическим синдромом, характерной чертой которого является бегство от реальности и уход в себя. Говоря языком психиатрии, аутизм — искажение психического развития, на первый план в котором выходит нарушение контактов с окружающими людьми и миром в целом. И, между прочим, специалисты констатируют, что из года в год в Беларуси, как и во всем мире, детей, страдающих этим расстройством, выявляется все больше.
…Ольга сама предложила пройтись до остановки и первой заговорила о своем сыне. Она, в отличие от многих других родителей, детям которых выставлен диагноз аутизм, не растворяется в собственном стрессе и ни от кого стеной не отгораживается. Наоборот, готова говорить о трехлетнем Юрке бесконечно. Хотя, может, такое нетипичное поведение объясняется другим: Юре окончательный диагноз еще не выставлен, специалисты пока собирают информацию, чтобы подтвердить или опровергнуть нестандартное развитие ребенка.
Мальчик доверчиво вложил свои ладошки в наши с Ольгой руки, и мы все вместе неспешно зашагали.
— Во всем моя вина, — говорит женщина. – Я с рождения слишком мало им занималась, практически не разговаривала с ребенком. Все за него делала сама, когда пришло время, не стремилась приучить даже ложку держать.
В это время Юра приостанавливается и завороженно смотрит в сторону магазина. Это длится довольно долго.
— Очень любит смотреть, как двери открываются и закрываются, — поясняет Ольга. – Ни одной не пропустит. А вообще, Юрка очень спокойный малыш, только в садик мы пока не ходим – слишком уж он там отличался от всех остальных детей. Воспитательница сказала просто: «Не вливается в коллектив». Поэтому пока то со мной, то с бабушкой дома, да на занятия к психологу ходим. Поведи я себя по-другому, удели ребенку чуть больше внимания, считаю, вряд ли с нами такая история бы приключилась…
К чувству вины родителей, чьи дети от рождения «не такие», специалистам не привыкать. Например, среди семей пациентов психолога Минского городского клинического детского психоневрологического диспансера Анны Симоненко почти каждая проходит через эту стадию. Но, во-первых, самобичеванием делу не поможешь, а, во-вторых, причина возникновения аутизма с родительским невниманием никак не связана. Обычно, даже если ребенку не хватает внимания, он любыми способами постарается вызвать к себе интерес взрослых. Для этого иной раз может даже поскандалить. Аутистам же никакого внимания не нужно, мало того, они бегут от него, как правило, замыкаясь в своем маленьком, знакомом до мелочей, стереотипном мирке. Единственное, что может сделать родитель для своего неординарного ребенка на первом этапе, — как можно раньше заметить необычности в поведении малыша и обратиться к специалисту.
— Юра, давай почитаем еще книжку, сложим фигурки, а затем покатаемся. Смотри, какие картинки: вот мальчик просыпается, умывается, завтракает, выходит на улицу… и ложится спать, — Анна Владимировна не успевает «пройтись» по всем картинкам по порядку – Юре они неинтересны, он на них даже внимания не обращает. Мальчика увлекла другая «игра» — стереотипная – быстро листать страницы книги. Все, он «застрял».
Чтобы переключить внимание ребенка, психолог чуть меняет тембр голоса и предлагает ему разноцветные квадраты, разбитые на фрагменты. Юра начинает хныкать: он узнал это задание и уже начинает скучать. Даже сама необходимость на чем-то сосредотачиваться его утомляет и расстраивает. Несмотря на то, что Анна Владимировна практически открыто подсказывает, как нужно правильно составлять квадраты, мальчик упорно следует своей, ему одному понятной логике. Выполнить задание самому не получается: Юра ерзает на стуле и всем своим видом показывает, как ему тяжело. И только когда психолог усаживает его на колени и говорит: «Поехали!», лицо его светлеет, разглаживается. Появляется улыбка, а затем смех.
— Ребенок быстро устает от контакта, — поясняет позже Анна Симоненко. – Чтобы уйти от него, использует все способы – слезы, крики, может устроить истерику. С Юрой мы провели еще немного занятий, и пока трудно предположить, каков будет результат. Вообще, для установления эмоционального контакта с аутичным ребенком нужно время. С кем-то достаточно провести два занятия, чтобы найти контакт и «встроиться» в его стереотипы, а к кому-то ищешь подход месяцами.
Вот несколько примеров из практики психолога:
— Один мой маленький пациент, Николай, был «фанатиком» дорожных знаков. Этот его стереотипный интерес особенно ярко выражался в рисовании. Когда Коля изображал людей, вместо них на листе появлялись сплошные дорожные знаки: голова – «кирпич», руки состояли из указателей поворотов, туловище – из «запрета на обгон», а ноги – из знаков ограничения скорости. Другого мальчика, Сашу, абсолютно ничем нельзя было заинтересовать. Во время наших встреч он знал только одно занятие – отодвинуть штору, сесть на стул у окна и наблюдать за полетом снежинок. Когда я пыталась что-то комментировать, он молча протягивал ладошку и закрывал мне рот. Ни на что не реагировал и Леша: он целиком уходил в абстрактные «каляки-маляки». Знаете, как я к нему подступалась? Сразу садилась рядом и рисовала на своем листе бумаги, со временем – на уголке его, продвигаясь все ближе к центру. Спустя много недель он позволил мне водить его рукой. И вот тогда я смогла войти к нему в доверие и сделать занятия более осмысленными. Но опять-таки на это понадобилось долгое время.
Основная задача специалистов — смягчить коммуникативные трудности таких необычных малышей, выстроить их целенаправленное поведение. И через это как-то примирить ребенка с окружающей действительностью и людьми, научить проявлять или сдерживать свои эмоции, хотя бы более или менее адекватно реагировать на изменения вокруг него. Ведь любые малейшие перемены – и болезненная реакция обеспечена.
К сожалению, в нашей стране система специализированной помощи таким детям пока не создана: нет детских садов, школ, классов. Есть отдельные специалисты, которые неравнодушны к проблеме аутизма. При их помощи и стараниями родителей, у детей которых обнаружены аутистические нарушения, на базе детского психоневрологического диспансера создано общественное объединение «Маленький принц», где семьи могут получить психологическую помощь. Между тем из года в год ребят, ушедших в себя, становится все больше. Например, если 10 лет назад в Минске было зарегистрировано 27 детей с искаженным психическим развитием такого плана, то сегодня их может насчитываться около 700 (хотя официально в Беларуси под наблюдением психиатров сейчас состоит 338 таких детей). Причем, как правило, этот нестандартный тип психического развития чаще встречается у мальчиков. Почему? Ученые до сих пор не нашли точного ответа, как, впрочем, не знают и причины, вызывающей аутизм.
— Важно вовремя начать коррекционную работу, — поясняет Анна Симоненко. – Чем раньше она начата, тем больше шансов адаптации ребенка к обществу. Если помощь отсутствует, то до 70 процентов детей с аутизмом становятся глубокими инвалидами и нуждаются в постоянной помощи посторонних лиц. Причем работать нужно комплексно и целой бригадой специалистов, так сказать, «наступать по всем фронтам»: педагогическое воздействие, музыкальные, танцевальные занятия и обязательно психотерапия.
Во многом успех детей зависит от терпения и труда родителей. При определенных условиях аутист может неплохо адаптироваться в обществе. И Анна Симоненко тому свидетель: среди ее пациентов есть дети, которые ходят в общеобразовательную школу, многие затем смогут приобрести профессию, связанную со стереотипными движениями, например, ремесленничество.
Кстати, аутизм не исчезает с возрастом, и хотя его проявления у взрослых сглаживаются, их характер остается тем же. В нашей стране аутиста старше 18 лет не встретишь: диагноз пересматривается на тот или иной вариант шизофрении, шизоаффективное расстройство, шизоидную психопатию, умственную отсталость. Поэтому и наблюдение за социально-экономическим положением инвалидов по аутизму, оценка результатов коррекционных воздействий или их отсутствия становятся невозможными.
Популярно мнение о том, что аутисты, как правило, талантливые дети. По словам Анны Симоненко, здесь речь, скорее, идет о некоей порциальной одаренности, которая для него не служит творчеством в известном нам понимании. Он делает это не для похвалы, поощрения, как это принято среди нас, обычных людей, а просто потому, что по-другому не может. Иногда для него рисование, конструирование, пение становятся способом вернуть себя в комфортное состояние, успокаивают, снимают тревогу. Возможно, сказывается то, что некоторые психические функции ребенка развиваются с задержкой, в то время как другие – с опережением. Например, ребенок совсем не умеет говорить, но великолепно рисует, или он не умеет завязывать шнурки, но талантливо конструирует какие-нибудь вещи.
Безусловно, сравнивая людей «в себе» с большинством из нас, их можно пожалеть: они во многом беспомощны, не умеют налаживать простые контакты, тем самым изолируя себя от общества. Но на самом деле людей с аутистическими чертами характера среди нас, здоровых, намного больше, чем мы можем себе представить. Просто, как говорят психологи, проявляются они не так ярко, как у тех, кому выставлен диагноз, и порой намного глубже спрятаны.
