Прошедший июль 2009–го оказался богатым на памятные даты, связанные со Второй мировой войной. Прежде всего это, конечно, «праздник праздников» — 65–летие освобождения Беларуси от германского фашизма. Добавим к этому и 65–летие уникального парада белорусских партизан, прошедшего тогда в только что освобожденном Минске.
Для Беларуси последствия войны и фашистской оккупации были наиболее страшными в Европе. Людские потери оказались столь велики, что и сейчас, спустя десятилетия, в нашей стране практически не найти семьи, представителей старшего поколения которой не коснулась трагедия 40–х...
Однако, отмечая юбилей достойного события, не стоит избегать и размышлений о националистической ревизии Второй мировой войны. Не замечать ее — безответственно по отношению к неимоверным жертвам, понесенным народами многих стран. Нельзя не упомянуть, что ревизия эта начиналась еще в атмосфере перестроечной гласности. Прежде всего в республиках Прибалтики. А в 1990–е годы на фоне распада СССР она пышным цветом расцвела и в других бывших советских республиках.
Базовый мотив националистического историописания — рассказать «всю правду», утаивавшуюся при советской власти. Отчасти это и выполнялось: ведь официальная коммунистическая идеология очень многое либо замалчивала, либо попросту фальсифицировала. Но это именно «отчасти», ибо подлинная цель «национализации» истории — отнюдь не воссоздание объективной действительности. Проницательно и иронично задачи и специфическую методологию так называемых «тоннельных историй» вообще и националистической в частности сформулировал один из «вселенских патриархов» исторической науки ХХ столетия Э.Хобсбаум. Для националиста, по Хобсбауму, «основной предмет истории — не то, что произошло, а то, какое касательство имеет произошедшее» к его нации. Второй сущностно важный приоритет националиста: «Моя истина столь же значима, как твоя, каковы бы ни были факты...»
С такими–то ультрасубъективистскими установками совершенно неудивительны объявления в соседних с Беларусью странах «национальными героями» людей, присягавших Гитлеру. Причем некоторые из них за особые «заслуги» в деле установления немецкого «нового порядка» удостоивались даже особой для «неарийцев» чести получить награду из рук самого фюрера.
Свою «тоннельную» националистическую историю войны и оккупации пишут и белорусские любители этого жанра. Причем публикуют их довольно серьезные издательства, достаточно высокими тиражами (что явно противоречит утверждениям об авторитарной «зачистке» властью издательского дела). Там, к примеру, некоторые авторы, обращаясь к «самой широкой аудитории читателей», умудряются напрочь избежать употребления в рассказе о нападении Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. слов «начало Второй мировой войны»! А используют их только после упоминания о вступлении советских войск 17 сентября 1939 г. на территорию Речи Посполитой...
Великая Отечественная война «переименовывается» ими в «немецко–советскую». При этом они всячески избегают упоминания о ней, как о составной части Второй мировой войны... Не может не удивлять «логика» утверждений, что «нет оснований считать коллаборационистами» белорусских националистов. Поскольку те (за исключением сторонников Ф.Акинчица) не были «единомышленниками нацистов» (?!). Тут даже как–то неловко пояснять, что в основе понятия «коллаборационизм» лежит не «единомыслие», а «единодействие». А «уточнение», что белорусская коллаборация — это «сотрудничество со стиснутыми зубами», может номинироваться и по статье «цинизм», и по статье «недомыслие». Получается, «рупливцы беларушчыны», сведенные немцами в «аддзелы СС», сжигали деревни вместе с жителями, расстреливали женщин, стариков, детей «со стиснутыми зубами»!
Но, подводя итог, выражаю уверенность, что будущее, несмотря на нынешнее насилие «ревизионистов» над историей Второй мировой войны, тем не менее расставит все по своим местам. Время забирает ее ветеранов, и чем дальше, тем быстрее. Но вот парадокс: чем меньше их становится, тем более значимыми представляются государству и обществу их военные дела. Разве не об этом красноречиво говорит реакция в Великобритании и в мире на недавнюю кончину последнего английского участника Первой мировой войны? Подумать только, простой рядовой пехотинец, которому в 1917 г. улыбнулась солдатская судьба и он выжил в печально знаменитой битве при Ипре, уйдя в мир иной, вызвал столько выражений соболезнования, сочувственных комментариев во множестве стран мира! Так, безусловно, будет и с ветеранами Второй мировой войны. Мы должны помнить, что без малого через 20 лет кое–кто из них перешагнет 100–летний рубеж и будет окружен особым вниманием и почетом. И смерть их будет вызывать не меньший общественный резонанс, чем уход последнего английского фронтовика Первой мировой... И вряд ли, думается, тогдашнему, например, президенту Эстонии будет «с руки» откликнуться «по полной программе» на смерть какого–нибудь «ветерана» эстонского батальона СС, уничтожавшего Новогрудское гетто. Или литовскому — публично выразить скорбь по случаю кончины «ветерана» батальона СС Импулявичуса, оставившего страшный след в Беларуси...
