Местная власть сталкивается с самыми разнообразными проблемами. Об одной такой истории репортаж собкора «СБ»Еще два года назад Витя был обычным ребенком. Как и все нормальные мальчишки его возраста, в меру непоседливым баловником. И очень любил спорт — с семи лет занимался каратэ. Не скажу, что семья Вити жила совсем уж без проблем. Но горя не знала. Не смущало даже, что нет своего жилья, — мальчик с папой, мамой и старшим братом жил (да и сейчас живет) в общежитии. Мурашко самым главным считали мир и согласие, царившие в семье. Но тут пришла беда. В 2004 году Витя стал чувствовать себя все хуже и хуже. В конце концов врачи вынесли вердикт: рак головного мозга. Мальчишка лечился сначала в Могилеве, потом в Минске. Затем с мамой уехал в Германию, где ему делали операцию. Но избавиться от страшной болезни Витя так и не смог. Роковому диагнозу суждено сопровождать пацана всю жизнь. У мальчишки сейчас практически парализована левая сторона туловища. Он с трудом может шевелить рукой и еле опирается на ногу. К тому же от принимаемых гормональных препаратов, обходиться без которых не может, здорово располнел: весит 52 килограмма.
— Нелегко мне с сыном приходится, — вздыхает мама Вити Жанна Юрьевна. — На улице Витя практически не бывает: не могу его свести вниз по лестнице. Да и дома помыть проблема — горячей воды нет. В баню с Витей не пойдешь — сил у него нет. Да и небезопасно это: от лекарств ослаблен иммунитет, поэтому в общественном месте он может подхватить какую–нибудь инфекцию. И когда нужно помыть ребенка, обзваниваю всех своих знакомых — из тех, кто живет на первом этаже, или у кого в доме есть лифт. Вызываю такси, везу сына принимать водные процедуры. Но это роскошь: часто в доме вообще нет денег на хлеб, не говоря уже о расходах на таксомотор.
Несмотря на испытания, Жанна Мурашко не ропщет на судьбу. Старается сделать все, чтобы жизнь ее маленького человечка была максимально комфортной и удобной, чего бы это ни стоило. Единственное, что обижает, так это, по словам Жанны Юрьевны, безразличие чиновников. Чуть только ее сын заболел, по совету врачей заняла льготную очередь на квартиру, которую семья Мурашко должна была получить (так прописано в Законе «О социальной защите граждан, пострадавших от катастрофы на Чернобыльской АЭС», под действие которого подпадает больной ребенок) в течение года. Не получила...
— Это была не блажь, — горько улыбается женщина. — Если бы Витя не заболел, нам бы и общежития хватило. А так... Хочется, чтобы сын пожил в нормальных условиях, чтобы не нужно было искать, где помыть ребенка. Чтобы мальчишка смог просто пройтись по комнатам. Сейчас же он не выходит в коридор, заставленный вещами соседей, — боится зацепиться за что–нибудь и упасть.
Жанна Мурашко рассказывает мне об общении с чиновниками разных уровней. Говорит, что повсюду видела лишь равнодушные глаза и слышала казенные фразы. В подтверждение своих слов показывает ответы, будто списанные один с другого. В каждом из них говорится: «Вы состоите в списках граждан, для которых планируется строительство жилья в 2006 году за счет средств, направляемых на преодоление последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС». Вроде и брезжит лучик надежды. Но конкретики никакой.
Когда эти строки были уже написаны, Жанне Мурашко позвонили из администрации Октябрьского района Могилева и сообщили, что к концу года будет построен дом, где ее семье выделят трехкомнатную квартиру. Точки над «i» расставлены и справедливость торжествует? Лишь отчасти. Бабушка Вити — Галина Николаевна Тимофеева — считает, что в квартиру ее внук должен въехать как можно раньше. Надеется, что улучшение жилищных условий позволит стабилизировать состояние мальчишки и продлит его жизнь. Дай Бог! Но где взять квартиру? С таким вопросом я обратился к главе администрации Октябрьского района Евгению Лебедеву.
— К сожалению, пустых квартир в городе практически нет, — говорит Евгений Алексеевич. — Но здесь ситуация особая. Потому заявляю твердо: беру семью Мурашко под личный контроль. И постараюсь помочь получить социальную квартиру больному мальчику как можно быстрее. На сто процентов ничего обещать не могу. Но сделаю все, что от меня зависит.
Что ж, очень хочется надеяться (я почему–то уверен — так и будет), что судьба улыбнется Вите и руководитель сдержит слово. А мне в этом случае удастся сдержать свое. Когда уходил от мальчика, он пригласил меня на новоселье в новую квартиру. Я пообещал прийти...
