Улыбка разума влюбленного Соломона

Яна i я. Вершы i песнi пра каханне. Радыёла–плюс, Мiнск, 2005.

В сборнике белорусской поэзии о любви XII — XXI вв. под названием «Яна i я» составители Владимир Сивчиков и Раиса Шастак сделали попытку удивить искушенного читателя. Открывается книга «Найвышэйшай песняй Саламонавай» в переводе на белорусский язык Василя Сёмухи. Далее — хрестоматийные «Песня пра зубра» Миколы Гусовского и «Слово о полку Игореве» (разумеется, не целиком, а фрагменты «по теме»). Имена Симеона Полоцкого, Адама Мицкевича, Винцента Дунина–Марцинкевича, Купалы, Коласа, Богдановича и прочих классиков соседствуют с неизвестными широкой публике, но дополняющими панораму отечественной литературы. Например, печатается отрывок из поэмы «Румяна» Радагляда Гладкотварского, изданной в Вильне в 1605 году, лирика Эдварда Жалиговского, Феликса Топчевского и т.д. Любопытно ознакомиться и с творениями представителей знаменитых аристократических родов Беларуси — Огиньских (троих), Радзивиллов (также троих). Что ж, и сильные мира сего влюблялись и переходили на «высокий штиль». Издатели постарались хотя бы пунктирно представить в сборнике все эпохи, все литературные течения, вплоть до современного авангарда типа «Я хачу паварушыць тваiм хвастом» Виктора Жибуля. Вы не найдете многих привычных для антологий имен, зато есть возможность увидеть белорусскую поэзию в несколько иной «иерархии». Ну а узнаете ли вы что–то новое о самом предмете разговора — о любви — не знаю... Во все эпохи о ней говорили, в принципе, одно, посылая ли мадригал с голубем, набирая ли эсэмэску на мобильнике...


Сергей Довлатов. Соло на ундервуде. Соло на IBM. Санкт–Петербург, Азбука–классика, 2004.

«Все интересуются, что там будет после смерти? После смерти начинается — история». Так завершается странная книга Сергея Довлатова о странных людях, суетливых, тщеславных, обидчивых, наивных, создающих самим себе и рай, и ад, и чистилище... Да, сегодня все, что касается Сергея Довлатова — фразы из записных книжек, забавные побасенки, афоризмы, пресловутая «улыбка разума» (а это, собственно говоря, и есть содержание сборника), — стало историей. Хотя при жизни автора, как обычно и случается, его солидными коллегами все это воспринималось не более чем игра интеллекта не очень уживчивого, чудаковатого литератора, который между делом оставляет в блокноте запись: «Выпил накануне. Ощущение — как будто проглотил заячью шапку с ушами». Довлатов ненавидел пафос, официоз, конъюнктуру, кои в особо высоких «дозах» испытал на себе в бытность советским журналистом. Писатель смотрит на старания людей по созданию собственного благополучия с грустной иронией и пониманием. Он знает, что «мещане — те люди, которые уверены, что им должно быть хорошо», что только «скудость мысли порождает легионы единомышленников», а «кто страдает, тот не грешит». Кое–что из высказываний может покоробить рафинированные души... Что ж, любителям галантерейных любовных романов Довлатов предлагает свой вариант:

«Самый короткий рассказ:

Стройная шатенка в кофточке от «Гучи» заявила полной блондинке в кофточке от «Лорда и Тейлора»:

— Надька, сука ты позорная!»

Грустная участь таланта — всегда замечать неприглядную изнанку красивости. Как говаривал Довлатову Бродский: «Жизнь коротка и печальна. Ты заметил, чем она вообще кончается?»

Издания для обзора предоставлены книжным магазином «Светоч», Минск, пр–т Победителей, 11.