"Улыбка кота без самого кота"

В начале мая "СБ" в выпуске "Форум" опубликовала статью Олега Белоусова "Человек стаи". Ее пафос: время господства коллективного мышления и такого же поведения осталось в прошлом, народ, особенно творческий, вправе претендовать на индивидуализм как жизненную позицию. Но поскольку человеку присущ стадный инстинкт, стая, по мнению автора, продолжает быть агрессивной, столкновение стай ни к чему хорошему не приводило, и вообще одну толпу может остановить только другая толпа. Понятия "толпа", "масса" и "личность", "индивидуальность" становятся некими социальными антиподами, находящимися в конфликтных взаимоотношениях.

Мне вообще неясна позиция автора: если это некий манифест индивидуализма, то время таких заявлений в теоретическом плане давно прошло. Если это личное сведение счетов с "советским образом жизни и мышления", основанных все же на "коллективной психологии", то для этого нет необходимости обращаться к газетным страницам. Если же речь идет об анализе каких-либо новых тенденций в общественной жизни, то они "прописаны" явно недостаточно.

Индивиды во всех без исключения обществах подвергаются коллективизации, и во всех без исключения обществах "человеки" ощущают ностальгию по одиночеству. Достаточно посмотреть, как в автобусе, в метро каждый старается сесть и отвернуться от другого, как люди бедствовали и бедствуют в коммунальных квартирах, чтобы понять, что мир по-прежнему страдает от нехватки личного уединения.

Деятели культуры давно и упорно говорят об этом феномене. Испанский философ Ортега-и-Гасет пишет работу "Восстание масс", где говорит о "всеобщей переполненности". Города, отели, дома переполнены. Кафе и улицы не вмещают посетителей, приемные медицинских светил - больных. Театры ломятся от публики, пляжи не вмещают купальщиков. Становится проблемой то, что прежде не составляло труда, - найти место.

Великому испанцу вторит румын, пишущий по-французски, Эжен Ионеско, который объяснял всемирный успех своего "Носорога" (1959) тем, что в этой пьесе ему удалось почти нечаянно наткнуться на проблему обезличения масс. "Носорог" волнует любую публику потому, что пробуждает дремлющего в каждом человеке Беранже. Ибо среди всех персонажей пьесы один Беранже не соблазнился мощью грозного животного и решил на свой страх и риск оставаться человеком. "Тот, у кого душа, - формулирует Ионеско, - непохож на остальных". Ионеско ставит проблему, поднятую в материале "Человек стаи", на новую ступень: в каждом из нас ведут непримиримую борьбу как бы два человека: дикарь, своего рода горилла, следующий капризам и прихотям, и человек культуры, придерживающийся правил морального долга и культурных ценностей. Свобода же заключается не в стихийности произвола, а в самоопределении согласно всеобщим нормам.

Но если на одном полюсе масса, то на другом кто - избранные? Надо признать, что в избранных недостатка никогда не было. Были избранные расы, избранные государства, избранные личности. Да и сегодня, полистайте газеты, сразу наткнетесь на напыщенную фразеологию новых властителей дум, которые "вс„ знают" и "вс„ могут". И как-то все забывают, что избранные не те, кто кичливо ставит себя выше остальных, но те, кто требует от себя больше, даже если это требование непосильно. Вот советский народ периода второй мировой войны вполне можно назвать избранным: он сделал то, что другим оказалось не под силу, - победил фашизм. Кстати, перед той же второй мировой войной Западная Европа устами своих интеллектуалов воспела личность, любуясь собой и иронизируя над "стадностью" эсэсэсэровского существования. А пришла пора, и именно это "серое стадо", одетое в шинели, вытащило ту же индивидуалистическую Западную Европу из-под фашистской "железной пяты".

Особый разговор об одиночестве, которое стало своеобразной верительной грамотой людей, претендующих на индивидуальность. Что спорить, многие (если не все!) великие мира сего воспринимали свою избранность именно сквозь призму одиночества. Важно только различать подлинное одиночество от соответствующей позы. Ведь одиночество - вовсе не наказание. Это состояние души, форма существования, но деликатная, подлинно интеллигентная форма.

Нельзя забывать и о своеобразной диалектике, которая присутствует всегда и везде, в том числе и применительно к рассматриваемой проблеме. Можно сколько угодно отстаивать свою неповторимость, индивидуальность и тому подобные вещи, однако очевидно, что сами по себе эти понятия ровным счетом ничего не стоят. И потому, что любому творческому человеку нужны общественные оценки, и в связи с тем, что личность невозможна вне общества. Попробуйте представить себе, что Лев Толстой написал "Войну и мир", чтобы доказать свою индивидуальность и бросить вызов нетворческой толпе. Звучит достаточно глупо, не правда ли? И эта глупость "не прилипает" к великим мира сего в первую очередь потому, что их индивидуальность, их одиночество, трагизм их существования были не позой, а крестом, который они несли всю жизнь. А для многих наших публицистов, литераторов главное как раз и заключается в том, чтобы "обозначить" свое творческое "я", потолковать о невыносимости одиночества, попутно побичевать толпу. Представляется, что акценты здесь должны быть все же несколько иные, основанные на очень простых констатациях: например, "я должен" или "я не могу иначе". Вообще категория долженствования не должна заталкиваться на мировоззренческие задворки. Именно она определяет место каждого из нас в обществе. А вовсе не приятные думы о самом себе, вроде тех, которым предавался незабвенный Васисуалий Лоханкин после того, как его бросила жена Варвара, как известно, самка и волчица.

Закончить же эти заметки мне хотелось бы констатацией того простого факта, что старое, классическое противопоставление "человека стаи" индивидуалистическому человеку (при всей условности этого противостояния) все же становится вторичным по сравнению с новой реальностью, связанной с появлением сети Интернет. Дело в том, что Интернет представляет качественно новую реальность существования, в которую вовлечены люди. В Интернете фактически можно жить совершенно по-новому, ибо это мир, где переплетаются реальные персонажи и фантомы. Мне иногда кажется, что Льюис Кэрролл предвидел появление этой системы связи и милая Алиса есть первый по-настоящему реальный интернетовский персонаж. Ведь "улыбка кота без самого кота" есть парафраз современных интернетовских "я люблю тебя" или "выходи за меня замуж". И это не преувеличение: нынче у девушек есть не только Интернет-женихи, но и Интернет-мужья, с которыми наши интересные современницы занимаются Интернет-сексом. Но дело даже не в этом: пропадают, точнее, лишаются привычного содержания такие штампованные категории, как "толпа", "личность". В Интернете нет ни того, ни другого. А что есть? Есть новый вид коммуникации, связанный с немыслимым переплетением реального и космического. Что рано или поздно приведет к новой системе отношений между людьми и во внеинтернетовской системе взаимоотношений. Интернет, как петля, захлестнет мир. И неизвестно, будет ли это удавка висельника или веревка, брошенная утопающему в трясине.