Город Датун находится всего в четырех часах езды от Пекина на машине — это если ехать очень быстро (то есть превышая разрешенную скорость 100 км/ч) и если не застрять между углевозами. Что весьма вероятно, потому что провинция Шаньси, в которой и расположен славный город Датун, — угольные закрома Поднебесной. Угольные шахты и горы готового к отправке угля здесь на каждом шагу. А поскольку цены на уголь все время повышаются, город Датун считается богатым, хотя, когда едешь к нему из Пекина, такая мысль в голову не приходит.
Стоит выехать из богатой и блестящей столицы, как жизнь за окном сразу и кардинально меняется — беднеет с каждым километром. Недавно один китайский знакомый сказал в сердцах: «Вот вы все иностранцы в Пекине почему–то думаете, что Китай — богатая страна. Это неправда, мы бедные и слабые». Ну почему же: я знаю, что Пекин и Китай — это как будто две разные страны. Деревни вдоль скоростной трассы (это Пекин — Лхаса, самая протяженная и, пожалуй, самая нагруженная автострада Поднебесной) напоминают фильмы об установлении Советской власти где–нибудь в Средней Азии: глинобитные мазанки с пасущимися по соседству осликами. Если учесть, что климат в Шаньси совсем не среднеазиатский (сейчас, например, устойчивый и немалый минус), то понимаешь: это все от скудности ресурсов (даже деревьев, из которых можно срубить нормальную избу, нет) и бедности. Многие называют такие места «настоящим Китаем». Вполне справедливо называют.
Северо–восточные регионы Китая (провинция Шаньси относится к центральным, но Датун — на ее севере) — места «большой промышленности»: тяжелое машиностроение, металлургия — все здесь. В отличие от юга, где в основном обувь, одежда, зажигалки и елочные игрушки. Относиться к этой «мелочевке» свысока не стоит: китайское экономическое чудо стало возможным именно благодаря этой самой мелочевке. Почему случилось такое разделение труда по географическому признаку, есть несколько теорий. Две самые распространенные: север всегда выступал на стороне коммунистов, поэтому Мао, начиная строить большие заводы, располагал их в «надежных» районах. К тому же они были ближе к Советскому Союзу — а именно с помощью нашей с вами родины и появились в 1950–х гг. в Китае все эти промышленные гиганты. Кстати, в Датун я ездила, чтобы побывать на одном из них — электровозостроительном заводе, где сейчас производят локомотивы для Белорусской железной дороги. Но о локомотивах — в другой раз. Сейчас о Датуне.
«Город у нас небольшой, — насказывает главный инженер электровозостроительного завода Чжао Минъюань, — меньше двух миллионов. Почти как Минск. Но вот магазинов у нас больше, чем в Минске», — смеется. В Беларуси он был три раза, поэтому знает, о чем говорит. По магазинам мы, конечно, не пойдем — этого добра и в Пекине хватает. Вот чего в Пекине нет, так это буддистских пещер Юньган, а с Датуном они совсем рядом — грех не съездить. Несмотря на то, что одеты мы по–пекински легко, а здесь — мороз и ветер.
Я уже была в двух буддистских пещерах — Лунмэн и Дацзу (оба места включены в Список всемирного наследия ЮНЕСКО), но Юньганские пещеры впечатляют даже больше. Между прочим, они появились раньше, чем Лунмэнские, сохранились лучше и считаются более художественно значимыми. Почему их нет в списке ЮНЕСКО — вопрос, но, может, потому и сохранились лучше, что туристов меньше, — «всего» около 20 млн. в год.
Юньганские пещеры — удивительное свидетельство того, что давным–давно (полторы тысячи лет назад) мир был если не един, то почти прозрачен. Здесь есть влияние и Индии (буддизм в Китай пришел оттуда, и все ранние буддистские статуи — с индийскими мотивами), и Афганистана (помните гигантских Будд, которых взорвали талибы?), греческие элементы (трезубцы и листья акации) и персидские символы (львы и некоторые виды оружия). И что выглядит совсем уж удивительно — у некоторых буддистских ликов есть усы и борода (у китайцев на лице практически ничего не растет). Ну и, конечно, без собственно китайских элементов не обошлось — вездесущих драконов и фениксов. В храме, встроенном в скалу, меня поразил один элемент, который я еще нигде не видела: лицо императора–дракона на вершине колонн.
Когда–то на возведении этих пещер (всего их 51, они растянулись на 15 км) трудились 40 тысяч человек, строительство заняло меньше 75 лет — уж что–что, а строить здесь всегда умели быстро и, как оказывается, на века.
Китай для меня все еще полон удивительных открытий.
