Реальность не всегда предстает в розовом цвете. Где найти силы, чтобы вырваться из черной бездны безвозвратных потерь и сохранить веру в себя?

— У меня долго не получалось забеременеть, врачи не давали никаких прогнозов. Поэтому, когда я узнала, что все-таки стану мамой, это был в прямом смысле слова подарок Небес, — так начинает свою историю Карина, с виду спокойная и собранная, сотни, тысячи раз прокрутившая в памяти все подробности порой счастливых, порой невыносимых и так страшно закончившихся 12 лет отношений с любимым мужчиной. — Меня часто спрашивают: неужели у тебя не было никакого предчувствия, что может так случиться? Нет, не было. Я еще могла вообразить, что Антон что-нибудь сделает со мной, с собой. Но убить своего ребенка? Даже мысли не возникало. Он очень любил дочку…

Наша с ним пара — классический пример абьюзивных отношений. Это я теперь понимаю, потому что после того рокового дня перечитала столько психологической литературы, сколько другие за всю жизнь не осилят. Любовь, ненависть, ревность, нежелание и невозможность жить друг без друга, дикая тяга и в то же время разрушительное взаимодействие. Я могла быть один день «самой любимой, единственной», а назавтра — «мерзкой тварью». Но даже сейчас, после всего, что произошло, я повторяю: мы любили друг друга. Просто это была та любовь, от которой нужно было бежать, спасаться обоим. Чтобы не стать жертвами. И не сделать жертвой ни в чем не повинную малышку.

Карина вспоминает: за 12 лет отношений они с Антоном расходились десятки раз. Со скандалами, взаимными претензиями и обвинениями во всех смертных грехах. Но уже через месяц-другой Антон выходил на связь, признавался, что не может жить без любимой, и Карина, счастливая, возвращалась к нему. Наступал тот самый «медовый месяц», о котором рассказывают психологи, консультирующие пары, пережившие семейное насилие. Следом — очередной виток ненависти, неприятия.

— Несколько раз Антон поднимал на меня руку. Когда это произошло впервые, я сказала себе: это конец. Ушла, пообещав больше никогда не возвращаться. Пробовала завести новые отношения. Но сравнения всегда были исключительно не в пользу кавалеров. Я не знаю, как объяснить, но в Антоне для меня сошлось все — я не просто любила его, я его уважала, мне было безумно интересно с начитанным, глубоким человеком, который со знанием дела рассуждал об истории, экономике и политике, о своем любимом футболе и воспитании детей. Мне казалось, мы понимаем друг друга как никто. И это притом, что Антон был очень закрытым человеком. Я немногое знала о нем, его близкие друзья — еще меньше. Он никогда не жаловался на какие-то психологические проблемы, но теперь я понимаю: это не означает, что у него их не было. Просто такой характер: «У меня все нормально, остальное тебя не касается». За три года до трагедии отец Антона покончил с собой. Но и эту жуткую историю он предпочитал не обсуждать. Только сказал как-то: «У меня было счастливое детство, только пока родители были вместе». А его отец и мать развелись, когда он был еще совсем ребенком…

В квартиру на Грибоедова, ту самую, где все и произошло спустя год с небольшим, Карина с Антоном и собачкой Ревой въехали, когда девушка была на шестом месяце беременности. Рождение дочки, счастливые родительские хлопоты, домашние видео, на которых Антон нянчится с крошкой Альбертой — Карина порой даже ревновала: мол, не успевает почувствовать себя матерью, настолько сильно окружил папа гиперопекой своего первенца. Несмотря на внешне счастливые семейные будни, молодые люди не переставали мотать друг другу нервы. Что служит триггером в насквозь больных отношениях? Мелочи. Но не из этих ли мелочей впоследствии зарождаются крупные ссоры, угрозы, ненависть, желание отомстить?

За месяц до трагедии Карина в очередной раз решилась на разрыв. Как уверяет — ради дочери.

— Я хотела, чтобы у моей девочки был перед глазами пример нормальных отношений между родителями. А это уже было невозможно, когда мы существовали с Антоном на одной территории. Ему я сказала: он как отец всегда будет в жизни нашей малышки. Постепенно я начала перевозить вещи к маме. Антон мне писал смс в Viber — по-прежнему любит, не представляет жизни без меня. А спустя сутки сыпались оскорбления, которые доводили меня до истерики. Как-то раз написал среди ночи, что хочет видеться с дочкой через день. И я согласилась, только чтобы закончить эту пытку.

В тот страшный день, разделивший жизнь Карины на до и после, она оставила Альберту и Реву с Антоном по предварительной договоренности. Сама, наготовив еды, уехала на дачу. В 10 утра Антон прислал ей на телефон фотографию малышки и собачки. Последние их прижизненные снимки. А дальше было то, о чем потом рассказывали все СМИ Беларуси: мужчина вышел на балкон 10-го этажа, сбросил оттуда собаку, затем ребенка и спрыгнул сам. Он не оставил никаких записей о причинах своего поступка. Карина потом перепроверила его компьютер, свой — ничего. Последнее сообщение от Антона в мессенджере: «Я за 12 лет понял, какая ты тварь».

— Не могу понять одного: как он не дрогнул? Как не остановил себя? Ведь он сначала смотрел, как летела наша Рева, потом — как падал вниз наш ребенок. Это не укладывается у меня в голове…

Когда я узнала о том, что произошло, у меня была одна мысль: я хочу сойти с ума. Хочу, чтобы меня накачали таблетками, чтобы я отключилась, чтобы ничего не помнила. Но в результате пришлось провести много часов в милиции, давать показания. А потом… Потом готовиться к похоронам. Я купила дочке белое платьице и колготочки, хотела сама на нее одеть, но судмедэксперт сказал, что хоронить будут в закрытом гробу. Увидеть малышку мне не разрешили.

Тельце Ревы я забирала в «Фауне города» на Гурского. Потом отвезла в деревню, там похоронила в лесу.

На похоронах Антона я не присутствовала. Никто не сообщил мне, где и когда это будет происходить. Я тогда была в таком состоянии… Может, и правильно. Только недавно побывала на его могиле…

Карина подробно рассказывает, с чем ей пришлось столкнуться после трагедии: лучшие подруги, мама ходили с ней в душ, туалет, мыли ее, кормили, помогали одеваться.

— Потому что у меня не было сил жить. Мысли о суициде посещали постоянно, не знаю, как я смогла выкарабкаться. Время шло, легче не становилось, и многие друзья, с которыми я была знакома едва ли не с песочницы, отвернулись от меня. Не все родные люди захотели быть рядом. Держались в стороне. Передавали приветы, слова поддержки через маму. Я не виню их, понимаю: они устали. Устали от этого ощущения перманентного горя, которым было пропитано пространство вокруг меня.

Ситуация усугублялась еще и тем, что на Карину обрушилась волна негатива: в комментариях под постами на ее страничке в соцсетях, под материалами о трагедии люди писали, что это она довела Антона до суицида и убийства дочери, рассуждали о «моральном облике», о том, что молодая женщина «догулялась».

— В какой-то момент я поняла, что без помощи психотерапевтов мне не обойтись. Но и здесь оказалось все непросто: почти половина врачей, к которым я обращалась, отказались со мной работать, мол, не их специфика. Но потом все же нашелся специалист, затем другой. Самое интересное, что общие фразы, которые они мне говорили, я вообще не запомнила. Но на одном из занятий психотерапевт спросила: «А что вам больше всего нравилось из блюд, которые готовила мама?» И мне вдруг безумно захотелось маминых драников. Я позвонила ей, мы встретились в сквере возле нашего дома, сели на лавочку, обнялись. Мне кажется, именно в этот день я поняла, что выжила…

Одиночество душило. Хотелось, чтобы кто-то просто подошел ко мне и крепко-крепко обнял. А еще хотелось услышать правильные слова. Банальные, простые, но правильные. Хотя бы вот: «Чем я могу тебе помочь?» — «Просто пригласи меня выйти во двор. Или принеси мне кусок любимой пиццы». Я поняла, что слишком многие у нас не умеют поддержать человека, который потерял близких, утратил смысл жизни. Все эти фразы — «ты еще молодая, обязательно родишь ребеночка», «время лечит, просто потерпи» — от них только хуже становится. Люди, при чем здесь молодость и время? Я не представляю, как смогу довериться еще какому-то мужчине? Как родить от него ребенка и не бояться оставить их наедине? Мне безумно хотелось поговорить с кем-то, кто поймет меня, кто пережил что-то похожее. Так я стала разыскивать товарищей по несчастью в социальных сетях. И нашла их. Там страшные истории… Переписывалась с девушкой из России, у которой муж повесил их общего малыша, снял это на телефон и прислал ей видео…

Идея проекта «Выжить», который Карина подала на Social Weekend, появилась на свет совершенно случайно, после похода с подругой на занятия по йоге. Обменивались с преподавателем впечатлениями, и молодая женщина обмолвилась: хочет создать в интернете платформу, на которой каждый горюющий родитель или человек, потерявший близкого, найдет что-то полезное для себя. Преподаватель предложил зарегистрироваться на Social Weekend. Карина записала видео, сделала пост в Instagram и отправила заявку.

— В моих планах — собрать команду волонтеров, которая будет оказывать психологическую помощь таким людям. Это могут быть групповые и индивидуальные занятия, совместные чаепития, работа с родственниками и друзьями, чтобы они знали, что нужно и не нужно говорить отчаявшемуся человеку, как себя грамотно с ним вести. Конечно, хотелось бы в перспективе организовать группы поддержки для женщин, столкнувшихся с абьюзивными отношениями. Многие ведь понятия не имеют, что это такое и как может сказаться на психологическом состоянии как взрослых, так и детей. Современное поколение ищет информацию в интернете и начинает писать посты о том, что если мужчина назвал женщину «дурой», значит, он классический абьюзер. Это глупость. Нужно образовывать людей. Еще я часто задумываюсь над тем, почему у нас нет обязательной психологической проверки родителей. Никто ведь не говорит о карательной психиатрии, но скольким женщинам в декретном отпуске нужна психологическая помощь, скольким молодым отцам! А у нас до сих пор боятся признаться в этом и обратиться за поддержкой. В общем, мыслей у меня сейчас очень много. И я знаю, что проект скоро заработает. Мы уже встречаемся на групповых занятиях с первыми участниками, и я вижу, что это работает — теплое и нужное, своевременное слово, сплоченность людей, которых объединило горе. Если мой проект поможет им поверить в себя и захотеть выжить — значит, я тоже выжила не зря.

В ТЕМУ

Как распознать, где находится та грань, переступив которую человек совершает непоправимое? Увы, современная психиатрия не дает четкого ответа на этот вопрос. Порой суициды совершаются в состоянии аффекта, и предугадать их невозможно. Но бывает и так: человек планирует свой уход из жизни, однако близкие люди даже не подозревают о его намерениях. А следовало бы. Ведь на риск самоубийства указывает ряд тревожных звоночков. Врач-психотерапевт минского городского клинического психиатрического диспансера Виктория Павлуцкая перечисляет угрожающие «симптомы»:

♦ необычное для человека поведение: например, прерывание социальных контактов, эмоциональное «оцепенение» в ситуации стресса, нетипичное в ситуации утраты «приподнятое» настроение;

♦ признаки «прощания»: раздача долгов, подарков, написание завещания, «прощальных» писем;

♦ фантазии и мысли о смерти, самоповреждении, само­убийстве;

♦ суицидальные угрозы. Нередко высказывания носят прямой характер («Я покончу с собой»), но чаще суицидальные тенденции проявляются в косвенных угрозах типа: «Не хочу быть больше обу­зой…», «Лучше не жить, чем так страдать…», «Теперь я больше никого не побеспокою…», «Я вам больше не помешаю…», «Вы меня больше не увидите…» и т.п.;

♦ суицидальные попытки, совершенные ранее. Количество и тяжесть парасуицидов прогнозируют вероятность дальнейшего суицидального поведения;

♦ степень планирования суицида. Четкие представления человека о времени, месте и способе суицидальных действий связаны с большим риском их реализации;


lvk@sb.by

(Имена некоторых героев материала изменены по этическим соображениям.)