Всю жизнь Фрида Рейзман ищет того крестьянина, который спас ее от смертиЖажда жизни преодолевает все преграды, говорят сегодня немногие из выживших узников одного из самых крупных в Европе гетто —Минского.
Их жизненное пространство ограничили 39 улицами и переулками в районе нынешней Юбилейной площади. А длительность их жизни измерялась всего лишь продолжительностью «от погрома до облавы». Как там решали в штабе полицейской роты СД и вышестоящих эсэсовских инстанциях. А иногда пьяные полицаи, из местных, могли проявить инициативу, походить, поубивать...
— 4 дня и ночи в июне 1943 года на чердаке в страхе и ужасе я переживала свой последний погром, — вспоминает Фрида Вольфовна Рейзман, которой в то время было чуть больше 8 лет. — Нас сидело человек 60, все боялись даже пошевелиться, и тут у Поли Агинской заплакала трехлетняя дочка. Полина в отчаянии стала сильно прижимать девочку к груди, в конце концов та стихла — задохнулась...
Через несколько дней Фриду вывели из гетто. Однако до сих пор она не знает имени своего спасителя.
Старший брат Лазарь ушел к подпольщикам и за самоотверженную борьбу успел заслужить медаль. Награду случайно увидел незнакомый мужчина, обычный простой сельчанин с лошадью и телегой. То ли в шутку, то ли всерьез он спросил: «Это что же нужно сделать, чтобы получить такую медаль?» И Лазарь без всякой надежды предложил ему попытаться вывезти из Минска свою мать, назвал фамилию. Как незнакомец ее отыскал, неизвестно. Только Дору Лосик действительно нашли и сообщили место и время побега. Вместо себя женщина отправила Фриду.
— За проволокой, как и было обещано, сидел мужик на телеге, — рассказывает бывшая узница, — когда вокруг никого не оказалось, я прошмыгнула. Вместе со мной бежал старший мальчик Миша Шнейдер. Когда мы ехали, раздались выстрелы. Сельчанин сбросил нас с телеги и умчался. Мы испугались, куда–то брели, ползли и очень удивились, когда увидели своего спасителя снова. Теперь я понимаю, как он рисковал тогда... Привез нас к себе домой в деревню Узляны недалеко от Пуховичей. Там мы переночевали, оттуда нас забрали братья–подпольщики. Через некоторое время этот человек таким же образом вывез мою маму, затем Полю Агинскую и Фиру Минакер. Мы предполагаем, что он спас несколько десятков человек.
После войны оказалось, что имя свое бесстрашный незнакомец так никому и не назвал. Все, кто его видел, запомнили только яркую копну волос. Спасенные дети, повзрослев, неоднократно приезжали в Узляны, спрашивали у оставшихся в живых местных жителей, но и в деревне этого человека запомнили просто «рыжим». Кто–то слышал, будто он попал в Минске под бомбежку и погиб, но точно никто ничего так и не сказал. Неизвестна и судьба его дочери, которой в 1943 году было примерно 8 — 10 лет.
— Звали ее Лида или Люда, — говорит Фрида Рейзман. — Сейчас очевидно, что этот праведный человек спасал нас вовсе не из–за медали. Он просто искал, кому может оказаться полезным в тот момент, и встретил моего брата. Мы не спрашиваем, почему он рисковал своей жизнью ради чужих детей. Мы просто хотим найти хотя бы его могилу и поклониться ей.
