У истоков народной души

Есть ли у фольклора будущее или он навсегда привязан к прошлому?

В общераспространенном, бытовом понимании фольклор — это устное народное творчество, к тому же древнее. Нечто незыблемое, давным–давно занявшее свою нишу в обширном культурном пространстве — и дискутировать тут, казалось бы, не о чем. Недаром самые распространенные штампы в отношении фольклора — «памятник самобытной культурной деятельности народа», «национальное достояние»...

В действительности же, сталкиваясь с объективной реальностью дня сегодняшнего, это понятие становится все более размытым, все более эфемерным. И впору задаваться вопросами — есть у фольклора будущее или он навсегда привязан к прошлому? Устоит ли традиционная народная культура под натиском глобализации? Обсудить эту тему в нашем конференц–зале собрались люди осведомленные и неравнодушные: доцент Белгосуниверситета доктор филологических наук Ирина КАЗАКОВА, участница фольклорной группы «GUDA» Виктория МИХНО, главный специалист управления учреждений культуры и народного творчества Министерства культуры Иван ГАЛАБУРДА и сотрудник Института философии Академии наук кандидат философских наук Сергей САНЬКО.

И.Завадская, «СБ»: До сих пор считается, что Беларусь — та редкая страна, которой удалось сохранить живым свой старинный фольклор в его изначальном, действующем виде...

И.Казакова: Совершенно верно. Как исследователь могу сказать, что из общего ряда заметно выделяется Могилевская область. В некоторых деревнях там сохранились действительно древние ритуалы, причем кое–где эти ритуалы вовсе не превратились в подобие игры, по–прежнему несут в себе магический смысл! На Хотимщине такое мистическое мышление сохранилось как нигде. Если, например, сравнить ее с Минской областью — здесь таких старинных форм фольклора уже не встретите. А на Хотимщине, изучая белорусскую свадьбу, я зафиксировала одну старинную языческую молитву — прежде исследователи только упоминали о ее существовании, но текст этой молитвы, как правило, нигде не приводился. А вот мне повезло ее зафиксировать... То есть живой фольклор у нас пока в наличии, но лишь пока — умирают информаторы, носители старинной культуры.

В.Михно: Сохранение и фиксация аутентичного культурного наследия и существование его в современных условиях — два наиболее актуальных вопроса для тех, кто занимается фольклором. Когда мы говорим о вымирающей деревне, это обычно означает, что там остались преимущественно женщины преклонного возраста. Обычно именно эти женщины передают исследователю бесценный материал. Однако о преемственности традиций в данном случае говорить уже нельзя.

И.Завадская, «СБ»: Но преемственность эта, судя по всему, еще лет 30 назад существовала, когда носители культуры, которую у нас принято называть традиционной, были отнюдь не в пожилом возрасте.

В.Михно: Для того чтобы традиция сохранялась, ее нужно поддерживать, ведь традиционная культура — это та, которая передается из поколения в поколение. Аутентичное исполнительское искусство формировалось веками в условиях полноценного — с точки зрения возрастной структуры — социума. Сегодня старшее поколение находится обычно далеко от детей и внуков, проживающих в городе или другом населенном пункте... Кроме того, приходится констатировать, что интерес к этому у нынешних молодых людей не особенно велик.

И.Казакова: Здесь я бы с вами поспорила. Поскольку не первый год преподаю в БГУ на разных факультетах и вижу, что студенты испытывают настоящий голод к информации подобного рода. Конечно, традиции утрачиваются, тенденция налицо, но внешние причины — экономические, политические, миграция, урбанизация и тому подобное все же не оказывают на это такого влияния, как семья. К богатствам устного народного творчества я, например, прикоснулась еще в раннем детстве — обе мои бабушки нам, своим внукам, пели белорусские народные песни, рассказывали удивительные сказки, легенды и предания, когда мы приезжали к ним в гости. Поэтому–то я все это так люблю.

В.Михно: Утрачивается в первую очередь преемственность аутентичных форм народного искусства. Той культуры, которая должна существовать в естественных условиях бытования и передаваться от старших поколений к более молодым.

И.Казакова: Но вот смотрите: поминовение предков, оно ведь сохранилось. Отмечаются Деды, поминки, 9 дней, 40... И не только благодаря какому–то религиозному культу, а именно так, как в древности это делали наши предки. То есть основные традиции все–таки остались. Почему даже на самой суперсовременной свадьбе жених обязательно «ищет» свою невесту? Это же древнейшее поверье, что счастье никогда не будет настоящим, если его не искать, не пройти определенные этапы трудностей. Или обряд того же сватанья... Достаточно отъехать от города на 20 километров, чтобы убедиться: там этот ритуал соблюдают в точности так же, как сотни лет назад.

С.Санько: Мне здаецца, што працэсы урбанiзацыi, мiграцыi насельнiцтва ўжо настолькi ахапiлi ўсе сферы жыцця, што непасрэднае, аўтэнтычнае бытаванне фальклору, наогул традыцыйнай культуры, сапраўды пад пытаннем. Традыцыйная культура павiнна перайсцi ў, так бы мовiць, рэфлексiўную фазу. Многае, напэўна, стане перажывацца толькi ўнутрана — даследчыкамi цi аматарамi, i наўрад цi будзе рэалiзоўвацца ў выглядзе абрадаў у рэальным жыццi, ва ўнутранай прасторы свядомасцi. Што б мы там сабе нi хацелi, сам лад гарадскога жыцця не дапускае захавання цэласнай традыцыйнай культуры. Рытмiка жыцця ў горадзе iншая, побыт — усё iншае. Шмат якiя старадаўнiя рэчы могуць iснаваць цяпер хiба што ў тэатралiзаваным выглядзе, але гэта ўжо не будзе нi сiстэмным, нi тым больш аўтэнтычным... Пры гэтым на Беларусi сапраўды захавалася вельмi многа форм фальклору, але ёсць такая крыху парадаксальная сiтуацыя — ступень iх вывучанасцi даследчыкамi вельмi невысокая.

И.Казакова: До недавнего времени и диссертации по фольклору были по большей части описательными.

С.Санько: У лiтоўцаў, дарэчы, у гэтым плане працы зроблена значна больш — пры меншай разнастайнасцi захаванага матэрыялу. А наш матэрыял — ён гiне. У самым лiтаральным сэнсе сыплецца са старых магнiтафонных стужак. Таму найпершая задача сёння — перавод усяго, што назапашана, на лiчбавыя носьбiты. Дадаткова гэта дазволiць значна большую колькасць тэкстаў, запiсаў ахапiць даследаваннем, таму што адна справа — гартаць старонкi цi шукаць нешта ў архiве, i зусiм iншая, калi гэта кампакт–дыскi з вялiкiмi магчымасцямi хуткага пошуку належных фрагментаў, што спрыяе стварэнню розных каталогаў, даведнiкаў... Хаця некаторыя рэчы мы ўжо нiколi, напэўна, не зможам даследаваць. Напрыклад, была ў нас калiсьцi свая народная астраномiя, пра што можна меркаваць па тых рэштках, якiя раскiданы па слоўнiках, па асобных запiсах, — але спахапiлiся пазнавата. А вось тыя ж лiтоўцы даўно, яшчэ, напэўна, у 80–я, распрацавалi апытальнiк па народнай астраномii i ў кожнай экспедыцыi — студэнцкай цi акадэмiчнай — пыталiся ў мясцовага насельнiцтва пра старадаўнiя назвы нябесных свяцiл, пра адпаведныя прыкметы... Можна таксама прыгадаць, што была калiсь на Беларусi вельмi моцная дударская традыцыя. Але этнамузыколагi, па сутнасцi, упусцiлi момант, калi яшчэ можна было запiсаць жывых дудароў. Алесь Лось i Тодар Кашкурэвiч зараз ездзяць у мэтанакiраваныя экспедыцыi, штолета «прачэсваюць» раён за раёнам — i нiяк iм не выпадае паглядзець, як аўтэнтычны выканаўца карыстаўся iнструментам... На мой погляд, паратунак цяпер можа быць толькi ў паглыбленым вывучэннi вялiкiмi сiламi. А сiл якраз не хапае.

И.Завадская, «СБ»: Но ведь у нас есть специализированный институт — искусствоведения, этнографии и фольклора. Предлагаете его расширить?

И.Казакова: Знаете, ситуация–то ужасная на самом деле. В главном вузе страны — Белорусском государственном университете, где я преподаю, нет даже кафедры фольклора, на филфаке нет такой специализации как фольклористика. Я — единственный доктор наук по фольклору в университете, на кафедре белорусской литературы и культуры... Хотя есть и заинтересованность, и способные студенты. Нужно ставить вопрос в государственном масштабе, чтобы продолжить изучение традиционной культуры свежими силами. Иначе скоро у нас не останется не только информаторов, но и исследователей.

И.Галабурда: Согласен, нужно создавать более благоприятные условия для сохранения и развития традиционной культуры. И государству эта проблема небезразлична. Например, сейчас в учреждениях культуры формируются клубы фольклора, начинают активно работать дома ремесел. Свои навыки, традиции мастера передают ученикам — участникам любительских объединений. Уже сегодня мы можем говорить об определенном накопленном опыте — скажем, в Витебской области на сегодняшний день работает 21 дом ремесел. При этом стоит учесть, что наряду с аутентичным существует еще и сценический фольклор, играющий определенную роль в популяризации традиционной культуры, формирующий интерес к ней.

И.Завадская, «СБ»: И в то же время сценический фольклор может привести к полному отторжению этой культуры молодежью...

И.Галабурда: Может. Смотря с какой целью, с какой внутренней энергией, насыщенностью, качественным потенциалом коллектив или артист выходит на сцену. Например, ансамбль «Паазер’е» преподавателей Поставской детской музыкальной школы — они подняли, восстановили и успешно развивают традиции игры на диатонических цимбалах. Благодаря этому ансамблю в местной музыкальной школе появился класс диатонических цимбал, создан детский музыкальный коллектив. В 2001 году «Паазер’е» одним из первых любительских коллективов получил звание заслуженного.

В.Михно: На мой взгляд, сценические формы и фольклор — вещи, достаточно отдаленные друг от друга. Сценическим фольклором, как правило, занимаются люди, имеющие профессиональную подготовку, что само по себе заставляет усомниться, фольклор ли это. Вид искусства — безусловно, но фольклор — едва ли.

И.Казакова: Безусловно, сценическое искусство вышло из фольклора, но, простите, это уже не народное, а профессиональное творчество. Один из хрестоматийных признаков фольклора — его анонимность, иными словами, это то, что рождает коллектив, социум. Именно черты народа, социума на разных этапах развития и отражает фольклор. Так что само по себе это явление вечно, несмотря на урбанизацию и прочее, — посмотрите, насколько жива современная частушка. Разве что теперь она описывает другие процессы. Существует даже отдельный жанр молодежной, подростковой частушки. Недавно одноклассники моей дочери продемонстрировали несколько примеров: «Мне миленок подарил телефон мобильный — лучше бы цветы принес, коммерсант дебильный», «Мой миленок мафиози, третий день сидит в навозе. Прячется, наверное, — ой, работа нервная»... Вот она, наша жизнь, пожалуйста. Вот он, живой современный фольклор.

И.Галабурда: И все же, как мне кажется, это спорное утверждение: дескать, если фольклор вышел на сцену, то сразу же перешел в другую категорию. Просто появляется несколько иная форма демонстрации фольклора.

И.Завадская, «СБ»: В последнее время все большее число наших артистов, создавая вполне современные шоу, пытаются воспроизводить старинную манеру пения или древние музыкальные приемы — тот же «Стары Ольса», например, или вспомнить альбом электронной музыки Влада Бубена, смикшированный на основе нашего аутентичного наследия... Вот это — фольклор?..

В.Михно: Это одна из форм современного искусства, истоки вдохновения которого — в фольклоре. Аутентичные формы фольклора, в свою очередь, — это то, что мы можем наблюдать в деревне. Группа «GUDA», к примеру, работает с экспедиционными аудиозаписями, полностью воспроизводя манеру исполнения, характерную для определенного региона. Когда мы начинали работать в этом стиле, поняли, что звучание народной песни — это не только местный диалект. Это еще неповторимое воспроизведение звука. К сожалению, нотная запись особенности старинного вокального искусства не передает. Тем не менее многие современные фольклорные коллективы используют только нотную фиксацию народных произведений.

С.Санько: На мой погляд, тут iстотна тое, што, у адрозненнi ад iншых вiдаў мастацтва, фальклор выконваецца «для сябе», iнакш кажучы, не для камерцыi. А сцэнiчныя фальклорныя калектывы працуюць прынцыпова для гледача, слухача. Таму для сцэнiчнага калектыва няма нiякай праблемы на Каляды, напрыклад, спяваць купальскiя песнi... А гэта падрывае каштоўнасць самой традыцыйнай культуры. Пры падобным стаўленнi наўрад цi можна прывiць моладзi вялiкую павагу да сваёй спадчыны. Фальклорнае мастацтва можа ператварыцца ў такi «лёгенькi» жанр: маўляў, песенькi, танчыкi...

И.Завадская, «СБ»: И все же на сегодняшний день традиционная культура пользуется наибольшей популярностью именно у молодых людей.

И.Казакова: Уважаемые коллеги, а не кажется ли вам, что мы близки к ответу на вопрос, поставленный вначале? Раз мы собрались для такой дискуссии, раз существуют творческие коллективы, опирающиеся на истоки, значит, будущее у фольклора есть! Безусловно, есть, потому что есть будущее у народа. Будет народ — будет и творчество. И задача у нас всех — гуманитариев, преподавателей, исследователей, творческих людей — помочь молодежи, у которой есть интерес к своему наследию, способствовать тому, чтобы это не потерялось.

В.Михно: Для того, чтобы люди могли получать информацию, ее нужно иметь в наличии, умело сохранять. Несмотря на то, что у нас очень большие фонды в различных учреждениях — и научных, и образовательных, — везде эти фонды постепенно приходят в негодность, поскольку все имеет предел износоустойчивости. И внимание общественности и государства должно быть обращено прежде всего на проблему сохранения и технической поддержки — в том числе поддержки тех, кто занимается полевыми исследованиями.

И.Казакова: Не менее важно, как мне кажется, наладить издание хрестоматийных фольклорных произведений — ведь старые пособия совершенно не адаптированы для современной молодежи.

На мой взгляд, самое важное — это возрождать традиционную обрядность уже в современном контексте. Это такие праздники, как Купалье, Коляды, вообще, все семейные ритуалы. Хотелось бы, чтобы в государственных учреждениях — загсах и им подобных — празднование свадеб, регистрация рождения ребенка и другие торжества проводились по сценариям, составленным на основе традиционной народной культуры, в которой сохранилась красота и чистота человеческих отношений.

Не менее остро стоит и такая проблема, как недоступность фондов. Студенту–первокурснику, интересующемуся фольклором, попасть в зал научной литературы Национальной или академической библиотеки нереально — пускают туда только с третьего курса. И, возможно, когда первоначальный интерес угаснет, студент больше никогда не вернется к этому материалу.

С.Санько: Iснуе яшчэ праблема, так бы мовiць, капiрайту. Па сутнасцi, правамi на аўтэнтычную iнфармацыю валодае збiральнiк, той, хто гэта запiсаў. I часта бывае так, што пакуль не будзе напiсана дысертацыя цi якi навуковы артыкул, каштоўныя запiсы застануцца недаступнымi нават для блiжэйшых калег, не кажучы ўжо пра даследчыкаў з абласных цэнтраў... У свой час у экспедыцыi на Беларусь прыязджала шмат даследчыкаў з маскоўскага iнстытута славяназнаўства i балканiстыкi, але пра вынiкi iх даследванняў мы можам ведаць толькi па манаграфiях...

И.Галабурда: Вот мы говорим об издании сборников, альбомов аудиозаписей. А способна ли широкая аудитория полноценно понять красоту фольклора через эту печатную продукцию или диски?

И.Казакова: Сейчас все дети в возрасте от 12 до 16 лет взахлеб читают «Гарри Поттера». А почему бы нам не издать свои, национальные, сказки, где действовали бы герои нашей родной мифологии? Проводя тематические классные часы в гимназиях и школах, я рассказывала подросткам, кто такой леший, кто такие лыкош и лакушата, водяной, русалки... Так вы знаете, «Гарри Поттера» откладывают в сторону и говорят: «Дайте нам ваши материалы лекционные почитать...» Понимаете, если все это грамотно, красиво подать, успех гарантирован, тем более что уже есть достаточно интересные издания научного и научно–популярного характера по славянской и белорусской мифологии и фольклору.

В.Михно: Нашей фольклорной группой накоплен достаточный опыт сценических выступлений в школьной и студенческой среде. И мы убедились, что человек, воспитанный на массовой культуре и не имеющий широкого кругозора, не всегда в состоянии воспринять специфику и красоту традиционной культуры. Потребитель нашего национального продукта должен быть подготовлен, обладать хотя бы первичными знаниями о том, что такое фольклор и чем он принципиально отличается от традиционной культуры других народов. В школах это не преподают, хотя государство должно быть в первую очередь заинтересовано в том, чтобы его граждане были максимально осведомлены о своих корнях. На самом деле это общая, комплексная проблема, и без помощи государства ее не решить. В противном случае фольклор исчезнет как явление, а взамен будут существовать примитивные формы современного искусства с фольклорной основой.

И.Казакова: Безусловно, прививать любовь к национальным традициям стоит со школы, даже еще раньше, — и начинать со сказок. Изучение культуры любого народа можно и нужно начинать с народных сказок. И если мать будет петь «калыханкi» ребенку и рассказывать ему сказки белорусские, потом не надо будет учителю белорусского языка прилагать столько усилий, чтобы привить любовь к своему предмету в школе. Может быть, даже не так важно, чтобы все члены семьи говорили по–белорусски, — важно знать и любить свою культуру, свой народ, тогда любовь к языку сама придет, не надо ее будет насильственно законами утверждать, нагнетать... Нужно, чтобы мультфильмы были хорошие и фильмы–сказки, и книги, чтобы игры на дисках выходили на белорусском языке. Почему бы вместо популярной компьютерной игры «Кровавая Джейн» не создать какую–нибудь белорусскую ведьмочку, сделать компьютерную игру по мотивам народного эпоса? То есть направить массовую культуру в нормальное русло народной культуры. Ведь наследие наше огромно, им нужно только правильно пользоваться.

«Сохранение культурной среды — задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для его «духовной оседлости», для его привязанности к родным местам, для его нравственной самодисциплины и социальности», — заметил академик Дмитрий Лихачев еще полвека назад. Пожалуй, и сейчас лучше не скажешь...