Тоска по сталинизму, да и вообще по всему советскому того и гляди перестанет быть государственной идеологией. Сбывается мечта либерала. И притом сбывается без всяких усилий со стороны прогрессивной общественности. Простым нажатием кнопок, управляющих нашей политической системой.
Еще так недавно думский депутат слыхом не слыхивал ни о каких "опубликованных материалах, многие годы хранившихся в секретных архивах", из которых следовало, что "катынское преступление было совершено по прямому указанию Сталина и других советских руководителей". А на днях он без раздумий проголосовал за заявление, содержащее эти невиданные слова, и играючи отрекся от вождя, пишет "Газета.ru".
Мало того. Вхожие в Кремль люди уверяют, что в январе Президент Медведев соберет свой совет по правам человека, чтобы вплотную потолковать о десталинизации, о "преодолении нацией пережитков прошлого" и даже чуть ли не о провозглашении НКВД преступным сообществом.
Такая вот нынче на дворе десталинизация, и даже шире того - десоветизация. Если еще и не происходит, так уже спокойно обсуждается. Как очередной начальственный проект.
Чаще всего это объясняют конъюнктурой. Внешней - чтобы умаслить Польшу в частности и Запад в целом. И внутренней - чтобы закрепить за Президентом образ передового лидера. Но эта конъюнктура опирается на реальный и глубокий сдвиг, который происходит сейчас в умах. Никакая мода, в том числе и мода на советизм-сталинизм, не может быть вечной. Советика уже утомляет, она перестает приносить те острые идеологические ощущения, за которые начальство так ценило ее последние лет пятнадцать. И не просто ценило, а подстраивало под советский стандарт образ власти.
"Что-то недосказанное осталось после СССР", - метко сказал один аналитик. Именно так. И не только потому, что СССР сошел со сцены раньше, чем большинство сограждан осознало неизбежность этого события. Но еще из-за того, что старый режим по своему чудачеству и застенчивости сам о себе многое старался недосказывать. Не давал, например, сталинистам открыто упиваться Сталиным со всей безоглядностью любящих сердец. Мешал эстетам наслаждаться произведениями соц-арта, смакующими советский образ жизни.
Волны советской ностальгии должны были прийти, и они стали накатывать одна за другой - каждая со своим реставраторским замахом и своей манерой досказывать недосказанное.
В первой ностальгической волне, поднявшейся в середине девяностых, тоска по утраченной державе слилась с гурманским умилением деталями советского быта, которые, уйдя в прошлое, стали вдруг казаться удивительно трогательными. Это были времена "Старых песен о главном", частичного возврата в официальный обиход красного знамени (под корректным именем Знамени Победы) и ритуальных призывов вернуть на Лубянку статую Дзержинского.
В нулевые годы накатила вторая волна - путинского неосталинизма. От михалковского гимна до школьных учебников, сюсюкающих над "эффективным менеджером". И "Сталин LIVE" во всех его воплощениях, как главная агитационно-развлекательная программа десятилетия.
Сталин оказался идеальным духовным допингом для всех. Той ушедшей уже эпохе, эпохе потерянного времени, был нужен символ неподвижности и отказа смотреть вперед. А что лучше виртуального Сталина могло заслонить реальные проблемы грезами о прошлом? Он давал то, чего никогда не давал при жизни. Низам - чувство причастности к великой державе, но без обязанности жертвовать собой ради ее величия. Верхам - возможность ощущать себя вершителями мировых судеб, но без упорных трудов и ежечасного животного страха перед тираном.
Сталина вводили в лошадиных дозах. Кажется, даже в годы правления его не поминали так часто. Но именно поэтому потребность в нем должна была пойти на убыль. А заодно и более широкая потребность снова и снова мусолить воспоминания обо всем советском. Нет того очарования.
Все идеологии стираются и тускнеют от частого употребления. И советика тоже как все. Ее ресурс не бесконечен и подходит к концу. Конечно, ничто большое не уходит сразу. Но присмотритесь: что сейчас вышло на первую линию в увядающей моде на советское? Дряхленький застой. Застой - писк сезона. Что слышим со всех сторон? Воспоминания о застое. С чем сравнивают нынешние дни? Ну конечно, с застоем. Скоро Новый год? Что может быть веселее, чем елка с двойником Брежнева!
Сентиментальное путешествие по советскому прошлому идет к финишной черте. Следующая фаза - это уже забвение.
Тихо угасают советские праздники. Новому поколению они уже мало что говорят. Все чужероднее звучат советские названия. Свердловскую и Ленинградскую области никак не получается переименовать, но всеми уже более или менее чувствуется, что эти слова - анахронизм и будут заменены.
Милиция станет полицией, и, хотя мало кто верит, что это пойдет ей на пользу, никто не взывает к терминологии революционной эпохи. Да и Министерство внутренних дел ведет теперь отсчет своего существования не от революции, а от манифеста Александра Благословенного, учредившего его в 1802 году.
Интереснее с ФСБ. Последний юбилей, который она праздновала, - девяностолетний в 2007-м. Свое происхождение она ведет от ВЧК и Дзержинского, сотрудники называют себя чекистами, а в череде официально признанных начальников сталинские наркомы Ягода, Ежов, Берия, Абакумов.
Десоветизация ФСБ возможна примерно двумя способами. Либо вернуться к истокам. Это значит, пополнить череду ведомственных авторитетов как минимум графом А. Х. Бенкендорфом, а как максимум дотянуть ее до Г. Л. Скуратова-Бельского (в просторечии Малюты Скуратова). Недемократично, зато исторично. Либо, наоборот, поступить неисторично, однако с прицелом на демократию, то есть определить себя просто как новую структуру в новом политическом режиме.
Этот выбор многое объясняет насчет возможных вариантов всей нашей предполагаемой десоветизации-десталинизации. Почему она обязательно должна быть либеральной? Ею рулят не либералы, а начальство. Она пока что дело режима, а не общества. Наш режим понемножку созревает для того, чтобы сменить идеологический фасад. И действительно, пора. Прежний, в стиле сталинского ар-деко, обветшал, да и с самого начала ясно было, что он временный.
Каким будет новый? Охранительно-православным? Европейского образца? Или смешением того и другого?
В 90-е годы страна с головой ушла в ностальгию, отказываясь искать выход из советского прошлого. Сейчас приходится начинать с того места, на котором затормозили.
Адекватность государственной машины, конечно, не та, что была тогда. А в остальном, опасности и надежды прежние.
Сергей Шелин
Москва
