Стою, прислонившись к дверному косяку, и думаю, что дождь похож на прозрачную тень. Но, как ни стараюсь, не могу придумать: чья эта тень? Даже руку выставил и потрогал дождь. Такие короткие ливни называют цыганскими, а еще слепыми. Когда–то я уже думал над этими названиями. Помню пришедшее в голову забавное объяснение. Цыганский — потому, что цыганки в городе торгуют дешевыми зонтиками. И еще потому, что он переменчив и обманчив, как цыганское счастье, гадание. Да, я смотрю на дождь, на яблоки, сапоги, заборы и еще множество всего разного, привычного и дорогого, словно сейчас впервые увиденного. И каждая, даже незначительная мелочь удивляет до восторженного вздоха. Если честно, то словами и не рассказать. Хочется петь. Негромко, что–нибудь из классики, оперное и возвышенное, на итальянском. Стою в старом доме, наслаждаясь моментом, и думаю, что жизнь удивительна, прекрасна и бесконечна во всех своих больших и малых проявлениях. Смотреть на все это — не насмотреться! Слушать — не наслушаться! Дышать — не надышаться...
И тут вдруг, в этом солнечном дожде, вспоминаю Сашу Куллинковича и вздрагиваю. Гляжу сквозь прозрачную завесу и думаю, что жизнь несправедлива, безразлична, холодна, непостижима и нелепа.
Такая вокруг невозможная красота и смерть. Ведь так не должно быть? Зачем? Объяснения нет...
Хорошо было в детстве. В том возрасте, когда все удивляет, близкие молоды и все живы, а ты еще не задумываешься над быстротечностью всего человеческого, считаешь себя бессмертным. Свято веришь, что можешь сделать все на свете. Что если сильно захочешь, то и в космос полетишь, и разные страны увидишь... Времени хватит на все желания, на все задуманное. Ведь жизнь бесконечна, а смерть не для тебя. Ее нет!
Потом, взрослея, начинаешь понимать, что не все в этом мире просто. Ты теряешь знакомых, близких, любимых, учителей...
Стою, прислонясь к дверному косяку, и солнечный дождь уже не кажется красивым. Он мокрый и холодный, а дорога с лужами — скользкая и грязная. А яблоки, те, что нападали, что насбивал ветер и дождь, сгниют, никому не нужные...
Вот мы живем, думаем, мечтаем, хотим изменить мир. Бьемся, преодолевая обстоятельства, ищем себя, не замечаем жизнь, откладывая ее на потом, на завтра, на следующий год, десятилетие... А его может и не быть. Жизнь обрывается неожиданно, как леска на удочке. Вот вроде бы ты поймал большую рыбу. Она там, в воде, бьется, дергается. Еще минута — и ты ее вытащишь, она станет твоей. Большая, блестящая, красивая и желанная. Но в этот момент леска рвется. Вот как с Куллинковичем получилось.
Смотрю на мир сквозь цыганский дождь.
ladzimir@tut.by
