Трудотерапия

Профессиональный подход Андрея Коротчени

Победные матчи против россиян и аргентинцев для самого молодого участника триумфального шествия белорусской теннисной сборной по этапам розыгрыша Кубка Дэвиса Андрея Коротчени должны были стать своеобразной путевкой в жизнь. Однако вместо покорения новых теннисных вершин он... пропал. Ни слуху ни духу, ни новых побед. Нашлась «пропажа» лишь совсем недавно, отметив свое возвращение двумя золотыми наградами олимпийского фестиваля молодежи Европы в итальянском Линьяно. После возвращения в Минск Андрей охотно согласился поделиться спортивными планами и рассуждениями о перипетиях пути на теннисный Олимп.

— «Отпуск» был вынужденным — здоровье подвело. Сразу после матча с американцами в Кубке Дэвиса я принимал участие в различных турнирах «до 18», причем небезуспешно. Увы, на одном из них получил неприятную травму и полгода был вынужден восстанавливаться.

— Судя по твоим последним результатам, реабилитация прошла успешно?

— Да, действительно, сейчас я почти достиг своей оптимальной формы: занял второе место на чемпионате республики, завоевал два «золота» — в одиночке и миксте — на олимпийском фестивале молодежи в Линьяно. Кстати, эти медали были очень важны для меня. В первую очередь в психологическом плане. Я почувствовал, что начал оживать, у меня появилась уверенность. Но зато в нынешнем сезоне уже успел сильно устать.

— Выходит, все же правы те, кто говорит, что сегодня молодому теннисному поколению «везде дорога»: времени для отдыха в соревновательном графике остается мало?

— Да как сказать. Конечно, и федерация
, и Дворец тенниса, и министерство выделяют очень много денег на наши поездки, но, увы, съездить на все необходимые турниры все равно не удается. Что поделать: несмотря на все старания, разница между тренировочным процессом у нас и в Европе по–прежнему очень большая. Вот, например, тренеры. Они ведь почти не выезжают за границу и потому не растут в своем мастерстве. Все работают практически так же, как 5 — 10 лет назад. А ведь теннис постоянно меняется. У меня пока небольшой опыт выступлений, но даже я вижу, что соревнования становятся более агрессивными, спортсмены используют новые технику и тактику.

— Получается какой–то парадокс. Вот ты говоришь, что тренеры не прогрессируют, а Коротчени, Бурые, Скрипко, Пунтусы появляются и играют. И неплохо, надо сказать, играют.

— Нет, у нас очень хорошие тренеры, способные эффективно работать даже в тех условиях, которые существуют на данный момент. Но ведь и мы с ребятами пока играем на юношеском уровне. Он сильно отличается от взрослого. Что будет потом — сказать сложно. Например, я обратил внимание, что в белорусском теннисе уже в юношеском возрасте тренеры стараются дать ребятам как можно больше физических нагрузок, постоянно занимаются ОФП. Эта «трудотерапия» создает определенный «запас прочности», который позволяет обыгрывать ровесников на юниорских турнирах. Но в профессиональном теннисе все по–другому, и нам наверняка придется серьезно перестраивать свою подготовку. Я уже не говорю о том, что многие способные ребята просто не выдерживают этих нагрузок, получают травмы и уходят с корта. Взять хотя бы меня. Я ни в коем случае не жалуюсь — с трудностями нужно бороться, — но в последнее время травмы просто замучили. В результате, если я хочу что–то показать в будущем, приходится в первую очередь заботиться о своем здоровье, жертвовать сиюминутными результатами ради перспективы и будущих «взрослых» успехов.

— Слова не мальчика, но мужа. Можно ли сказать, что психологический барьер между юниором и профи ты преодолеваешь успешно?

— Свою игру я все же пока считаю юниорской. Но мой теннис — это мой теннис, и я уже могу выступать наравне с профессионалами. Например, в августе сыграю свой первый в жизни профессиональный турнир «Монербио Челленджер» в Италии с призовым фондом 50 тысяч долларов. Есть шанс набрать первые очки, «засветиться» на более высоком уровне. Потом в Минске буду играть два 15–тысячных «Фьючерса». В общем, работы много, и этот год во многом станет для меня определяющим. Но я справлюсь! Недаром же меня все чаще спрашивают: когда же я, наконец, начну обыгрывать Максима Мирного?!