Родители Диму очень любили и, уверен, продолжают любить. Сын отвечал взаимностью, старался не огорчать, но идиллия не может продолжаться долго. Уже месяц родителей трясет как в лихорадке, в прямом и переносном смысле. Даже когда Димкин отец размешивает чай, ложечка предательски барабанит по чашке. Знаете, мелко так стучит, со звоном, специально захочешь сделать — не получится. А причиной всему любовь.
Димке уже года три говорили, подчеркивали, что он — взрослый, что должен жить своим умом, думать и отвечать за все поступки. Парень и выглядит лет на двадцать, хотя восемнадцать исполнится только зимой. Высокий, добродушный, разговорчивый, модный, немного нервный. Уже месяц сын с родителями не общается, дома не ночует, если и появляется, то когда отец с матерью на работе. На телефонные звонки отвечает немногословно, чаще эсэмэсками. Суть ответов сводится к тому, чтобы родители не лезли в его личную жизнь. Он сам во всем разберется.
Так вот, парень влюбился, а родители, вместо того чтобы радоваться за единственного сына, места себе не находят, трясутся, таблетки глотают, коньяком запивают. Мама плачет, глаза грустные, косметика не помогает. При мне еще прошлой осенью шутили, глядя на сына. Советовали ему влюбиться, на свидания ходить, а не сидеть за компом ночи напролет. Димка отшучивался, просил с глупостями не приставать, говорил, что не до любви ему, но при этом щеки у парня розовели. Отец Димки, разливая по чашкам зеленый чай, мечтательно произносил, что он в его годы... И глазами делал так, словно солнце яркое ему прямо в лицо светит. Димка нервно брал чашку и уходил к себе в комнату, наушники на голову, взгляд в большой монитор, руки на клавиатуру.
А не радуются родители по той причине, что сын влюбился в женщину на четырнадцать лет его старше. И любовь эту самую, в песнях и стихах воспетую, клянут, как и избранницу сына, скверных слов не жалея. Отец ему по–мужски и не один раз, хотя это цинично, пытался объяснить, что не пара ему продавщица из магазина, что разные они по мировоззрению, воспитанию, образованию, а главное — по возрасту... Что пройдет еще столько–то лет, тут начинали загибаться пальцы, и твоя Тамара станет старой, а ты все еще будешь молодым, здоровым, полным сил... Вот если бы, наоборот, тебе было тридцать два, а ей восемнадцать, то это дело, это ничего, это даже хорошо (при таком раскладе, подразумевается, ни образование, ни мировоззрение с воспитанием помехой быть не могут).
А Димкина мама, когда узнала, что именно продавщица «окрутила» ее сына, побежала к ней разбираться. Прямо в магазине первый разговор и состоялся. А когда второй и третий раз встретились, уже не до интеллигентности было. Обычно сдержанная симпатичная дама слов не выбирала, в выражениях себя не ограничивала. Надо сказать, что и Тамара не молчала...
С влюбленным молодым человеком пытались вести профилактическую работу родственники, дедушки с бабушками, кузины с кузенами, знакомые. Дима терпел все эти нравоучительные и трафаретные монологи и лишь улыбался. Чем больше говорили плохого о его избраннице, тем сильнее он ее любил, рвался к ней на встречу, а потом в однокомнатную квартиру.
Добрые и участливые знакомые навели о Тамаре справки. Узнали о ней больше, чем она знала о себе. Даже вышли на хозяина того магазина, где Тамара работала. Знали, сколько раз она была замужем, знали о ее романах, как коротких, так и длинных. Знали где, когда и с кем отдыхала. Всю эту в общем–то правдивую информацию вываливали на голову Димы. Каждым словом и всякой фразой пытаясь доказать, что его избранница — не какая–то несчастная, всеми обманутая овечка, а хитрая стерва, наглая, жестокая, бездушная, что таких, как Димка, у нее было больше, чем пальцев на двух руках.
Я встретил Диму на улице, случайно. Он быстро шел от подземного перехода к учебному корпусу университета. Остановился. Растерянно улыбнулся. Я даже дежурный вопрос «как дела?» задать не успел. Он сказал, что все у него нормально. Что через пятьдесят два дня, когда ему исполнится восемнадцать, он с Тамарой распишется, чтобы все у них было по–взрослому. Еще сказал, что время идет очень медленно.
О родителях я не спросил. Глаза у Димки ярко блестели, бледные щеки слегка ввалились, как у всякого по–настоящему влюбленного. Согласитесь, в чем–то ему можно и позавидовать.
ladzimir@tut.by
Советская Белоруссия № 187 (24817). Среда, 30 сентября 2015
