Моя дочь рисует монстров. Получается мило.
— Мама, нарисуй и ты парочку.
— Я не могу.
— Монстров не умеешь рисовать?
— Нет.
— А маленькая была — умела?
— Да.
— Почему сейчас не умеешь?
— Стыдно.
Вспомнила этот диалог, стою и улыбаюсь, глядя на произведения гончарного искусства, выставленные в мастерской городка Кальтаджироне — керамической столицы Сицилии. В XVI веке на 20.000 жителей города приходилась 1.000 керамистов. А найденный при раскопках античный сосуд–кратер местного производства датируется V веком до н.э. На нем изображен мастер–гончар, за работой которого наблюдает богиня Афина, покровительница ремесел. И хоть античной керамики в Кальтаджироне найдено три вагона и тележка, а говорят, современная традиция не имеет с античностью ничего общего. В IX веке на Сицилии утвердились арабы. Они правили островом лет двести и, помимо того, что подняли местное сельское хозяйство, проведя реформу и вырастив апельсиновые, лимонные и миндальные рощи, так еще и научили сицилийцев искусству глазурованной керамики. Так или иначе, сегодня разноцветной керамической плиткой с изображением лимонов Кальтаджироне облицован «по самые уши». Особая гордость — лестница в 142 ступени, ведущая от главной площади города к церкви Санта–Мария дель Монте. Каждая ступень украшена плиткой с рисунком, отсылающим к местной легенде. В том числе и к историям, как пал ненавистный эмират. В общем, если захотеть вникнуть, можно так и провести целый день, опустив глаза, разглядывая майолику. Тут и стилизованный замок крестоносцев, и сарацинский шатер, и рыцари в латах, отважно сражающиеся с арабской кавалерией да всадниками на верблюдах...
Из Кальтаджироне керамические изделия расползаются по всей Сицилии, оседая в огромном количестве в провинции Катания. Расписной керамической плиткой выложены ограды и оконные наличники, повсюду расставлены вазы и вазоны, скульптуры в парках выполнены не из мрамора или гипса, а из обожженной глины, даже беседки умудрились покрыть разноцветными изразцами. Я хожу с фотоаппаратом, а они смеются:
— Вы что, наш балкон фотографируете?
— Да. Очень красивые керамические горшки для цветов.
Хохочут.
— А откуда вы? У вас дома такое не делают?
Молчу.
Среди милейших блюд для фруктов, выполненных в виде хоровода гусей (я его в шутку назвала «гусиный гусек»), встречались и пугающие произведения. Особенно обращали на себя мое внимание сосуды в форме человеческих голов — пожалуй, нигде, кроме Сицилии, таких не видала. Конечно, у них на все есть свои легенды. Про головы — такая. Арабские завоеватели, похищая сицилийских женщин, теряли головы в прямом смысле слова. Мужья выставляли на фасады домов такие вазы, этим самым говоря: «Я убил врага! Я вернул свою жену!» Врут, конечно. Так и позволили арабы сносить головы своим соотечественникам да еще и глумиться. Со временем сицилийцам надоело ваять портреты кудрявых мавров, и они стали делать вазы в виде белокурых дамочек да милых bambini. И нет ни одного дома, на котором бы не красовался местный символ — треногое солнце–акробат. Трискелион выглядит жутковато. Особенно когда интерпретируется не как солнце, а в виде женской головы со змеями вместо волос. Меня даже удивило, что многие жители вешают себе в дом такую страшилу. Но они считают это оберегом. Горгона Медуза — герб острова. По местному преданию, Персей убил гадюку на Сицилии. Трискелион был недавно принят сицилийской Региональной ассамблеей как неотъемлемая часть сицилийского флага и был помещен в середину, на перекрестье красного и желтого полей.
Бочком–бочком, чтобы случайно не грохнуть Медузу, я протискиваюсь между прилавками, где выставлены тарелки, масленки, салатницы да чашки. Выбираю презенты и сувениры и, конечно, сожалею, что у меня на родине нет этих чудесных голов. Я размышляю о культуре и традиции моей страны, о том удивительном, что сберегли и чем теперь пытаемся удивить иностранных гостей, привозя их в этнографические музеи. Помню, как была на экскурсии в одном из таких мест и думала о счастливом неведении, в котором перманентно пребывают местный кузнец и гончар.
— Давай нарисую тебе классного монстра!
— Ты ж не умеешь!
— Я попробую.
Все у нас впереди.
Только так.
