Три года назад, я это хорошо помню, случились эти три встречи. Все где–то в преддверии новогодних праздников. Шел тихий снег, кружились, опускаясь на землю и торопливых прохожих, крупные сухие снежинки. По городу уже стояли елки. В ярко освещенных витринах блестели шары, переливались огоньки гирлянд и все такое прочее. Хорошая погода, ощущение приближающегося праздника с подарками и неизменными пожеланиями делали Минск праздничным и уютным. Мы с дочкой гуляли, говорили о будущем, что–то пытались спланировать замечательное, какие–то поездки, какие–то приобретения, с которыми жизнь будет еще более удивительной и славной. Снежинки кружились, огоньки на елках горели, настроение было хорошее... И тут рядом с мостом через Свислочь, у Троицкого предместья, которое выглядело, как декорация рождественской сказки, нас остановила женщина в сером пуховом платке и длинном пальто. Из–под платка торчала прядь седых волос. В руке — черная сумка. На ногах — ботики.
Она остановила нас банальным вопросом о том, где здесь автобусная остановка, с которой она сможет добраться до вокзала. Мы показали. Но она все говорила и говорила, пристально глядя в лицо дочери, а на меня только бросая короткие взгляды. Рассказала, что приехала в больницу к сыну. Что он лежит в реанимации, ему сделали операцию, очень тяжелую...
Да, вы правильно подумали. Она истратила на лекарства, на подарки врачам и медсестрам все деньги, которые были, и теперь не может добраться до Могилева, а оттуда — до Краснополья. Она даже перекрестилась, глянув на православный храм, а потом — на костел, они ведь рядом стоят... Поклонилась и суетливо достала из сумки вчетверо сложенный листок, хранящийся в прозрачном файле. На страничке имелись круглые печати и текст, набранный на компьютере.
Мы дали ей денег. И даже почувствовали радость и удовлетворение от собственной доброты и щедрости. Правда, о будущем больше с дочкой не разговаривали, да и погода такой замечательной почему–то перестала казаться. Хотя ведь ничего и не изменилось. Разноцветные огоньки сияли, легкие снежинки медленно падали, прохожие спешили, а некоторые даже связанные елки домой несли...
Прошло два дня, я вечером отправился в магазин. Снег под ногами хрустел. Прохожие опять спешили. Поток автомобилей медленно плыл по улице. Разноцветных огней стало еще больше. Я встретил ту самую женщину, в том же темном пуховом платке. И плечи ее были опущены так же горестно, как два дня назад. Она меня остановила у Торгового дома «На Немиге», прижала к ограде храма. История прозвучала та же. Сын любимый. Больница. Тяжелая операция. Реанимация... Алчные врачи и медсестры. Я молча слушал, мне было стыдно. Но не за женщину, а за себя... Бывает иногда и так. Нет, я ей ничего не сказал, не упрекнул, а просто не стал дожидаться, когда она из черной сумки вытащит бумажку в файле с печатями и расскажет про славный город Могилев и городской поселок Краснополье...
В сказках главному герою всегда дается три попытки, чтобы он одолел непобедимого врага, покорил девицу–красавицу писаную, смог найти ответ на неразрешимую загадку. И мне была дана третья встреча с той же женщиной. В субботу мы встретились. Там же, у Троицкого предместья. Правда, платок на ней был другой, более темный, а вот сумка в руках та же... И снова история о реанимации. А самое главное, что разговор начался с вопроса, как добраться до автобусной остановки. Кстати, она находилась в двадцати шагах. Если честно, то я уже был готов к встрече.
P.S. Подавая нищему, бросая в шапку или опуская деньги в ладонь, мы часто думаем о том, что, возможно, этот человек не горбатый, не слепой на оба глаза и не безрукий, а самый настоящий обманщик и проходимец. Но, отдавая, всегда все–таки хочется верить, что этот человек действительно слеп, а у этой женщины в темном пуховом платке сын лежит в больнице после тяжелейшей операции... Знаете, я стал относиться к проходимцам и обманщикам, как к артистам. Ведь мы с чистым сердцем бросаем деньги в футляр скрипача, играющего в подземном переходе...
Советская Белоруссия №239 (24376). Четверг, 19 декабря 2013 года.
