Маркировка с оттенком приговора
— Это соевое масло из обычной сои или генно-модифицированной?
Свой каверзный вопрос я задала продавцу Наталье в столичном универсаме “Европейский”. Ведь известно, что 60—90 процентов потребителей (по разным социологическим опросам) отрицательно относятся к ГМ-продуктам.
— Рафинированное, дезодорированное... — начала она читать. — Не знаю, на бутылке не написано. Однако я работаю недавно, лучше спросить у опытного продавца.
Опытный продавец Ольга продемонстрировала нам ничуть не большие познания:
— Откуда мы знаем, какая это соя. Соя — и все.
— А можно пригласить администратора?
Администратор выдала вообще потрясающее разъяснение:
— Соя эта немодифицированная, поскольку таких товаров в нашем магазине нет — это я могу сказать вам стопроцентно. В продаже они у нас не имеют права быть...
— А что хотя бы на такой маркировке написано?
— Если бы я хоть раз ее видела...
Итак, в “Европейском” выполнить редакционное задание не удалось, несмотря на то, что в этом универсаме 30 тысяч наименований продуктов. И, разумеется, нет никаких запретов на реализацию продуктов с ГМ-компонентами, просто должна быть соответствующая маркировка. Торговый работник, как видим, об этом не знает.
В универсаме “Центральный” тоже много продуктов из Европы. Услышав о моем желании купить что-нибудь с генно-модифицированным компонентом, продавец (без нагрудного знака) выпалила, нисколечко не сомневаясь:
— У нас теперь в продаже все продукты с генно-модифицированными компонентами. Вот прочитайте, как называется крахмал, — “модифицированный”, а он присутствует почти везде (продавец не права — модификация в данном случае имеет не генное, а селекционное происхождение).
И тут же — совершенно другая информация от администратора:
— На данный момент таких товаров у нас нет, хотя недавно были: пельмени и творог, произведенные в Беларуси. На маркировке стоял круглый штампик — синий с красным (вряд ли он на самом деле существует).— А что на нем было написано?
— Простите, но я уже не помню.
Тем же результатом закончилось и посещение автором еще нескольких минских магазинов. Журналисту пришлось просвещать продавцов: следует смотреть колбасу, полуфабрикаты, кукурузные хлопья, томатную пасту, шоколадки, мюсли, импортные детское питание и чипсы, супы быстрого приготовления... Однако нигде в них не нашлось никаких следов трансгенов, о которых столько говорят. Лишь на следующий день в пятом по счету магазине я все-таки обнаружила продукт с требуемой надписью на этикетке — пакетик “соевая вермишель”.
Так что же, нешуточные страсти кипят вокруг проблемы, которой на самом деле у нас нет?
Технология обмана
Чтобы разобраться в этом, звоню директору универсама “Европейский” Юрию Васюкевичу:
— Юрий Константинович, есть ли у вас в магазине генно-модифицированные продукты, и если да, то какой процент ассортимента они составляют?
— Конечно, есть. Такие товары присутствуют в любом абсолютно магазине, я вам даю гарантию, — честно ответил он. — Но вот сколько... Этими подсчетами я не занимался, не было необходимости.
— Они пользуются спросом?
— Знаете, у торговли нет алгоритма для их сравнения с обычными продуктами. Есть товар не генно-модифицированный, который не пользуется спросом, а есть генно-модифицированный, который спросом пользуется.
— Может быть, они дешевле?
— Я не сказал бы, на цену это не влияет.
Итак, выходит, что налицо противоречие: на рынке Беларуси значительный процент ГМ-продуктов, но на полках магазинов их почти невозможно обнаружить. Не означает ли этот факт массового нарушения прав потребителей, ведь упаковка на товаре обязательно должна информировать о наличии в составе ГМ-ингредиентов?
Данное предположение справедливо лишь отчасти. Да, иногда производители скрывают информацию в небезосновательной надежде, что за руку их не поймают. И о наказаниях за нарушения такого рода пока не слышно. Вместе с тем, похоже, фактов откровенного обмана не так уже и много. По данным Минздрава Беларуси за 2007 год, из 4870 взятых на анализ проб наличие генно-модифицированных составляющих было выявлено в 451 пробе, что составляет 9,2 процента от общего числа. И вот из этих 9,2 процента не имели ГМ-маркировки только некоторые образцы.
Чаще всего происходит, говорят специалисты, обман несколько иного рода, так сказать, невольный. Технологи на предприятиях элементарно не осведомлены, что представляет собой сырье, используемое в производстве. Но есть и обман утонченный, рассчитанный на несовершенство экспертизы. В Беларуси проверяются пока лишь две культуры на ГМ-составляющие — соя с кукурузой, да еще две “на подходе” — рис и рапс, по которым уже созданы возможности методического обеспечения исследований. Даже томаты и картофель пока проходят мимо Минздрава и Госстандарта. При этом в мире уже сотни ГМО, причем ГМ-ингредиенты, как выясняется, могут прятаться и в продуктах, которые в нашей стране не проверяются. И за надписью на этикетке “растительный белок”, и за индексом пищевых добавок “Е” (лецитин, рибофлавин, карамель, ксантан, мальтодекстрин, глюкоза, аспартам).
Немалый вклад в проблему вносит также низкая осведомленность работников торговли, в чем мы с вами убедилась.
Не настала ли пора для администраций торговых предприятий вывешивать эту информацию в уголках потребителей?
“За” и “против”
У ГМ-продукции есть активные противники и активные сторонники. Лагерь противников в Беларуси возглавляет депутат Палаты представителей Национального собрания доктор медицинских наук Валерий Лекторов, который 14 лет руководил управлением здравоохранения Витебской области, а в прошлом парламентском созыве был председателем комиссии по здравоохранению. Лагерь сторонников — заведующий лабораторией генетики и картофеля Института генетики и цитологии Национальной академии наук Беларуси, руководитель координационного центра биобезопасности Александр Ермишин.
Противники говорят о невозможности просчитать последствия употребления ГМ-продуктов и считают их несущими потенциальную опасность. Дескать, история употребления ГМ-продуктов насчитывает всего одно десятилетие, а для тщательного изучения всевозможных рисков, прежде всего вероятности генетических мутаций в организме человека, должно смениться 4—5 поколений. И вообще, может ли наука в принципе все предусмотреть, когда глубоко вторгается в строение материи? По утверждению российского доктора биологических наук Ирины Ермаковой, эксперименты на мышах и крысах показали, что продукты с ГМО могут вызывать тяжелые последствия: ожирение, онкологические заболевания, бесплодие, генетические уродства, повышенную тревожность и агрессивность, поскольку трансгены попадают в яйцеклетку.
Сторонники уверены, что уровня развития науки уже вполне достаточно, чтобы адекватно оценить все риски. К тому же они очень маловероятны. Что касается дохнущих мышей Ирины Ермаковой, то чистота ее экспериментов подвергается сомнениям. Дескать, у нее даже в контрольной группе погибали мыши, чего не должно было случиться. Скорее всего, мол, Ермакова кормила подопытных животных соей в сыром виде, чего в мире не делает никто. Те же сорта ГМ-культур, которые официально уже допущены на рынок, прошли такую серьезную проверку, которая даже не снилась традиционным сортам. О них можно совершенно определенно заявить, что это безопасные продукты.
Маленький пакет с большимсюрпризом
Но уже в ближайшем будущем в этой сфере ожидаются большие изменения — в связи с поручением белорусского правительства унифицировать механизм контроля за ГМ-компонентами с таким же механизмом, применяемым в России.
Дело в том, что по российскому законодательству предприятия обязаны информировать потребителей о наличии ГМ-компонентов в том случае, если их больше 0,9 процента, а по белорусскому — сколько бы трансгенов ни было, так называемый нулевой порог. Естественно, что наша система жестче.
Что следует взять за основу — белорусский или российский вариант?
Если в Беларуси сделать, как в России, то уже через год на отечественном рынке будет 80—90 процентов продуктов с ГМ-компонентами, предупреждает Валерий Лекторов, в то время как сейчас их около 15 процентов. Фактически это означает распахнуть дверь перед “мусорной едой”. Зачем нам это делать, если в Беларуси достаточно пахотных земель, чтобы вырастить нормальную еду?!
Если же оставить все как есть, то есть уговорить Россию на белорусский вариант, то это будет означать дальнейшие ненужные затраты на проведение анализов, призывает к экономии бюджетных средств Александр Ермишин.
Интересно, что когда я решила рассмотреть надписи на пакетике с “Соевой вермишелью”, то оказалось, что сделать это весьма трудно — размер шрифта на пакете заметно меньше положенных двух миллиметров в высоту... Чтобы человек не мог прочитать? Маркировка же гласит: “Содержит компоненты, полученные из генетически модифицированных источников — 0,2 %, что не превышает международную норму (0,90%) отнесения продукта к генетически модифицированному”. О таком же случае недавно рассказала журналистам заместитель председателя Белорусского общества защиты потребителей Тамара Бельская: купив пачку пельменей с модифицированной соей, она с единицей зрения не смогла понять по этикетке, что в состав этого продукта входит модифицированная соя, пока не нашла лупу...
Белорусские подходы победят или же наоборот — кто защитит потребителей от хитростей такого рода? Разве покупатель будет стоять в магазине полчаса, пока все абсолютно прочтет на маркировке?!
Не следует ли Госстандарту Беларуси уже сейчас, не дожидаясь обещанной гармонизации с российскими подходами, обязать производителей помимо текстового сообщения о наличии в продукте трансгенных составляющих размещать на упаковке также специальный знак — яркий и большой? Глянет человек — и сразу же увидит лукавство слова “натуральный”, набранного неизменно большим и красивым шрифтом...
