Встретиться с ней хотелось уже давно. И вопросов накопилось много, и слухами имя восьмикратной чемпионки мира по велоспорту Натальи Цилинской обросло, как осенний пень опятами. Да и вообще, согласитесь, странно, когда человек, которого еще недавно носили на руках, вдруг исчезает вмиг и отовсюду. Но встретиться никак не удавалось. То у Наташи дела, то время неподходящее, то другие события и герои, которые вмиг заполнили образовавшийся в спортивно–информационном пространстве вакуум.
— Чем занимаюсь? Детьми! Забыли–то меня быстро. Хотя, надеюсь, нужные люди помнят хорошо...
Наташа улыбается. Кажется, немного иронично. Словно в моем лице осуждает всех забывших ее журналистов. И моя ремарка о наделавшей шуму «междоусобице» Цилинской и ее тренера Станислава Соловьева натыкается на непробиваемый аргумент.
— Да за что мне воевать? Я уже все завоевала. Благо у меня достаточно друзей, которые не будут верить любым слухам. А сама я даже рада, что наш велоспорт оказался вполне жизнеспособным и без Цилинской. Не могу же я вечно гоняться.
— А не считаешь, что не завоевала всего, что могла? Соловьев, например, в своем недавнем интервью нашей газете отметил, что Цилинская себя полностью не реализовала...
— Я читала... И вопросов у меня это интервью оставило куда больше, чем дало ответов. Вот, например, главной бедой нашего велоспорта Соловьев называет инвентарь. Дескать, не хватает, не тот, да и не вовремя поставляется. Это, наверное, так, но все очень относительно. Потому что если сегодня девушки жалуются на то, что они по два года на одном велосипеде ездят, новые им только перед самым стартом покупают, спутывая все карты и оставляя без медалей, то я в свое время на одном из своих велосипедов весь олимпийский цикл откаталась, на втором — года три ездила. И как ездила! Так что не надо! Сам же Соловьев в свое время, когда мы все еще тренировались в «Крылатском», постоянно повторял мне, Гранковской, Енюхиной и Крупескайте: «Девчонки, запомните: едут не велосипеды, а велосипедистки!» И я ехала! Черт–те в каких условиях, тренируясь в «Крылатском», где зимой мы ездили в термокомбинезонах с паром изо рта, прозябая под дождями в Адлере и без трека становясь чемпионкой мира. В 2006 году, когда я выиграла чемпионат мира в двух видах, мне пришлось подойти к украинской команде и просто выпросить у них каски для гита себе и Крупескайте. Потом вернула с благодарностью. В 2000–м, когда первый раз чемпионкой стала, мне за день до старта комбинезон привезли. Новый, но на размера четыре больше, чем надо. Полночи сидела и кое–как нитками вручную его ушивала. Конечно, сегодня многого не хватает, но у команды есть форма, есть велосипеды, сборы в Турции и, самое главное, трек! Свой трек, который определяет 80 процентов успеха! Другое дело, что у меня для того, чтобы серьезно гоняться, мотивации уже почти не осталось.
Наташа морщит нос, заверяя, что «все равно о ней еще услышат». И, зная ее, сомневаться в этом не приходится. Но, несмотря на браваду и оптимизм, обида в ее голосе нет–нет да и проскальзывает.
— Обида — это то чувство, которого я всегда старательно избегала, и большую часть жизни мне это удавалось. Да и вообще, мне есть чем заняться, помимо выяснения отношений. У меня семья, двое детей. Я, когда поставлю точку в карьере, просто не буду иметь права рассуждать о том, как спортсмену сложно найти себя после окончания карьеры.
— С последнего чемпионата мира белорусская сборная три медали привезла. Не возникало мыслей, что, дескать, на их месте должна быть я?
— Я рада за них. Серьезно. А что касается меня, то я должна быть на своем месте. И потому в разговоры о разного рода «вторых Цилинских» принципиально не ввязываюсь. Вторая Цилинская — это моя Машка. Правда, профиль у нее другой — теннисный...
— И как успехи?
— Скажем так: она физически очень сильная. Это я знаю. А дальше... Я не из тех родителей, которые влезают в тренировочный процесс и начинают навязывать свое видение. Теннису должны учить профессионалы. А я знаю, как называются удары и как ведется счет. Все. Поэтому могу ее только направлять в жизни, поддержать, уберечь от каких–то ошибок. Все–таки спортивный опыт у меня есть и каким–то психологическим тонкостям научить могу даже теннисистку.
— А велосипедистку? Не смущает, что за время твоих успехов здешней смены–то и не выросло?
— С молодежью — тоска. Но причина в том, что, когда я гонялась, меня здесь никто не видел. Не могла я ни для кого быть примером, да и не было здесь ни трека, ни чемпионата. Но сейчас ситуация просто обязана измениться. Впрочем, к сожалению, пока у меня другие задачи, а с «трековыми» предложениями в Беларуси ко мне пока никто не обращался. Я не хочу расставаться с велоспортом. В нем — вся моя жизнь. Допустим, велосипедом, треком и соревнованиями я «наелась», хорошим детским тренером со своим характером тоже, допустим, не стану. Но у меня столько знаний, идей, опыта и авторитета, которые хотелось бы как–то реализовать...
— Это будет сложно сделать: главному тренеру нужно ведь не столько с секундомером у трека стоять, сколько дипломатией заниматься, всяких нужных людей искать...
— Нужных людей? Пожалуй. Но ты мне сейчас, кстати, напомнил про еще один больной вопрос по поводу «лишних людей», которые, как было сказано все в том же интервью Соловьева, в Пекине, дескать, вынудили Цилинскую «ехать на старом багаже». То есть, понимаешь, выходит, что к минувшей Олимпиаде я не готовилась, а ехала выступить «как пойдет»! Это ведь абсурд! Я всю свою жизнь ехала только на победу. А Пекин для меня и вовсе последним шансом был — какой там «старый запас»? После поражения в Афинах я была уверена, что в Пекине–то точно отыграюсь, а когда и там не вышло, искать мотивацию стало и вовсе сложно.
— А почему же все–таки не вышло в Пекине? Не повезло?
— Да при чем здесь везение! Там тренировочный процесс был так странно организован, что к Олимпиаде я больше была похожа не на спринтера, а на темповичку. Я считала, что мы готовимся к Олимпиаде, а сегодня читаю и узнаю, что я, оказывается, «докатывалась»... Вот и что здесь сказать? Я в 15 лет стала мастером спорта международного класса, а олимпийское «золото» так и не завоевала. Выходит, что–то не так было.
— А восемь мировых титулов?
— Эти — все мои. Но тут такое дело... Я, например, в 17 лет стала пятой на чемпионате мира. С квадратными глазами, непонятным велосипедом и совершенным непониманием всего происходящего. На юниорском «мире» была третьей, а после финиша велосипед подняли — диск практически не крутится... Представляешь, какой потенциал был!
— Не появлялось мысли сменить тренера?
— А что, альтернатива была? На треке нужны старты, ускорения, много технической помощи... Если бы у нас в стране могли заплатить тренеру по велоспорту столько, сколько платят тренеру по футболу, тогда да. Можно было найти хорошего специалиста. А так...
Наташа вновь углубляется в хитросплетения отношений, конфликтов и споров внутри собиравшегося на полотне «Крылатского» интернационального коллектива, но, спохватившись, выдыхает: «Давай поставим здесь точку — не хочу вспоминать...» Мне тоже совершенно не хочется закладывать очередной круг изъезженного противостояния. Тем более что у Наташи сегодня новая жизнь и новые планы, которых у нее всегда было громадье.
