Театральный художник Алена Игруша признается, что сегодня далеко не каждая история может ее увлечь. Сказываются опыт, накопленный скепсис... Тем не менее мир ее работ по–прежнему выпуклый, живой и узнаваемый. Стены ее рабочего кабинета в Театре белорусской драматургии украшают фото прежних, очень разных работ: «Ивонна, принцесса Бургундская», «№ 13», «Анастасия Слуцкая», «Майор Ветров»... А сколько тех, которые не уместились на этих стенах!
Алена Игруша — всегда в работе. Праздность не в ее стиле. И на мониторе рабочего компьютера — новые эскизы: на этот раз к грядущей премьере Купаловского театра «Не мой» по Алесю Адамовичу.
— Алена, часто приходится сталкиваться с актерскими капризами? Например, когда актер вам говорит: «Вот в этом я на сцену не выйду»?
— У себя в ТБД — нет, люди мне доверяют. Чаще я сталкивалась с этим в кино. В Купаловском своя манера работать — оказалось, что у меня может быть одна версия событий, а у актеров — другая. Но они имеют право на свои капризы, потому что на сцену выходить все–таки им, а не мне.
— Меня всегда интересовало: а куда деваются костюмы, когда исчезает спектакль? Вот, например, из «№ 13» Пинигина?
— К сожалению, там вышла неприятная история. Продюсеры не поделили права на спектакль, после считанных показов его закрыли, и в конце концов он потерялся где–то в недрах театра. Я замечала потом, что джинсы героя Саши Молчанова кем–то носились, а одну жилеточку из спектакля однажды увидела на монтировщике. Не выдержала и спросила: «Где взял?» И забрала ее... Но в основном все пропало. Единственное, что я успела, — заказать фотосессию у Андрея Щукина. Но спектакля мне безумно жаль.
— А что дает первоначальный импульс вашей работе?
— Подготовительный этап — накопление информации. Читаешь пьесу, смотришь, как это делали до тебя. Подглядываешь за людьми в обычной жизни на улице, разговариваешь с артистами... Если накопил достаточно информации для того, чтобы она во что–то синтезировалось, в один прекрасный день приходит решение. Когда, например, жаришь котлеты...
Но чаще всего редко нравятся пьесы после первого прочтения. Хотя вот недавно режиссер Екатерина Аверкова принесла мне немецкую пьесу «Бесхребетность, или Вечер для людей с нарушенной осанкой», и я поняла, что впервые за долгое время хочу это делать! Абсурдная, жесткая, даже агрессивная пьеса, местами мелодраматичная, с «сопельками», потому что писала женщина... Но мне понятно, о чем она. Каждый человек ежедневно совершает свой маленький или большой выбор: прогибаться или не прогибаться, обойти либо преодолеть препятствие. Увы, в большинстве случаев мы поступаемся принципами, даже в каком–то смысле предаем себя...
— Вас радует ваша востребованность? Честно говоря, иногда кажется, что режиссеры хотят работать с вами, потому что половину ответственности можно переложить на ваши плечи. Ясно ведь, что спектакль на какой–то процент уже получится...
— У меня в этом есть и свой резон: все-таки это не безвозмездно. Сделано действительно много, но подписаться, по большому счету, я могу всего под пятью работами. В остальных случаях — это некий прогиб под актера или режиссера, под финансовые возможности, сроки... Все время зарекаюсь, что не буду работать на трех проектах одновременно, но каждый раз нарушаю обещание, которое сама себе давала.
— А что для вас значит работа в кино?
— К сожалению, у нас нет Гринуэя. Я имею в виду не талант, а направленность кинопроцесса. Снимают обычное, бытовое кино, которое требует от тебя простой жизненной наблюдательности... При этом я очень люблю фильм «Храброе сердце», знаю его наизусть и считаю, что человек, который делал к нему костюмы, достоин не одного «Оскара». Костюм там полноценный герой, играет свою роль. Признаюсь, я даже кое–что позаимствовала оттуда для «Анастасии Слуцкой». Помните момент, когда в спальню к Анастасии приходит герой Тарзана и она отказывает ему в близости? А отказывает потому, что была накрыта шубой убитого мужа. Его нематериальное присутствие не позволяет ей совершить этот шаг...
— У вас есть любая историческая эпоха, эстетика?
— Та, над которой работаю в данный момент. Влюбляюсь в каждый спектакль, в каждую ткань...
— ТБД основной упор делает на работу с молодыми талантами. Вам приятно им помогать?
— Пожалуй... С удовольствием готова открывать новые имена, помогать людям реализоваться, но один момент меня все же угнетает. Порой молодые таланты приходят к нам «открываться», скажем так, с холодным носом. Смотрю иногда на макеты молодых художников, и мне стыдно. Я старше их в два раза, но мне еще хочется работать, а им — уже скучно. У них уже кризис среднего возраста... Но для одержимого человека я выложу все свое «золото», все секреты!
