Насколько Болонский процесс поможет продвинуть высшую школу в Беларуси?

Болонский процесс — неотъемлемая часть проекта европейской интеграции. Но жизнь показала, что создать единое образовательное пространство куда сложнее, чем сформировать общий рынок и ввести единую валюту. И если страна собирается принять на себя обязательства по Болонскому процессу, то ей следовало бы подумать, насколько она готова к евроинтеграции, причем на уровне ментальности и идеологии. Господству еврокультуры, породившей научно–технический прогресс, положил конец XX век с его войнами и социальными экспериментами. Сегодня перед объединенной Европой стоит задача воспитания нового человека, и здесь наиболее эффективный инструмент — образование. С другой стороны, к Болонскому процессу подтолкнула необходимость сообща противодействовать активной наступательной политике США в сфере высшего образования в условиях интенсификации экспорта образовательных услуг. Однако не с Болонского процесса началось реформирование системы высшего образования в Европе. Там просто легализовались подспудные течения еще 1950–х. Уже к началу действия Болонской декларации в вузах почти всех европейских стран имелись многоуровневые системы подготовки, практика перезачета зачетных единиц и фактически была решена проблема взаимно признаваемых квалификаций.

Увы, ресурс развития, заложенный в систему образования в советский период и поддерживавший ее на плаву еще четверть века, практически иссяк, а новые стимулы движения так и не определились. Падает уровень подготовки специалистов, и это не только наша проблема. Речь идет не об информационной составляющей, а о способности эффективно использовать то, чему тебя научили, для принятия ответственных решений. Как раз в этом выпускники вузов однозначно проигрывают своим предшественникам. Не так давно на международной научной конференции в Минске по экономике и финансам сотрудник Цюрихского университета Р.Зубрицкас признал: европейских работодателей все чаще заботит невозможность определить уровень подготовки специалиста с университетским дипломом, ведь корреляция между ним и оценками практически отсутствует. Некоторые фирмы запрашивают в вузах распределение отметок среди выпускников. Ведь, согласитесь, разве вызывает большое доверие отличная отметка у претендента, если она стоит почти во всех дипломах? Солидные фирмы идут еще дальше: они принципиально не интересуются успеваемостью, а иные и вообще наличием диплома. Принимают же на работу по результатам внутреннего тестирования практических способностей кандидата или по итогам испытательного срока.

Эксперты утверждают, что дело здесь в том, что по непонятным причинам увеличилось число студентов. Если раньше высшее образование получали не более 15% выпускников европейской средней школы, то сейчас — свыше половины. Система преподавания не смогла справиться с таким наплывом. В первую очередь потому, что обучение построено, как и во времена Платона: преподаватель выступает в роли транслятора информации, а группа студентов — в роли ее реципиента. И преподаватель вынужден ориентироваться на средний уровень способностей в учебной группе, который тем ниже, чем больше людей приходит за университетским дипломом.

Второй момент, уничтожающий высшее образование, — резкое падение мотивации к учебе. Студент тоже не видит корреляции между оценками и уровнем подготовки, особенно практической. Университеты и производственники принципиально по–разному понимают, что такое специалист. В итоге массовость уничтожает элитарность.

Болонская декларация — это 6 страниц текста, из которых две последние составляют подписи министров, и 6 программных пунктов.

В первом речь идет о принятии системы сопоставимых в разных странах академических степеней для содействия трудоустройству граждан и повышения конкурентоспособности европейской высшей школы. Второй пункт устанавливает два образовательных цикла: предварительный и выпускной. Третий предполагает внедрение системы перезачета зачетных единиц: те учебные циклы, которые студент успешно прошел в одном университете, должны быть без проблем зачтены в другом. Четвертый вытекает из двух предыдущих. Если зачеты, сданные в одном университете, будут автоматически перезачтены в другом, то предполагается, что за время полного курса обучения студент может, а в соответствии с духом Болонского процесса и должен сменить университет, а то и два. Пятый пункт — это призыв к европейскому академическому сообществу объединить усилия для разработки сопоставимых критериев и методик оценки качества работы университетов. В последнем пункте, по сути, речь идет лишь о том, чтобы участники движения распространяли именно европейское понимание того, как должна работать высшая школа.

Нестыковки начинаются буквально со второго пункта декларации: предварительный курс авторы назвали словом undergraduate, которое обозначает либо еще студента без диплома, либо состояние, в котором этот студент находится. Но следующая же строчка гласит, что undergraduate должен быть востребован на рынке труда как специалист с соответствующим уровнем квалификации! Или предложение решить проблему уровня подготовки через введение академических степеней. Это попытка соединить несоединимое: с одной стороны, оставить высшее образование массовым, с другой — дать понять, что оно не есть по–настоящему высшее. Основой реформ должно было бы стать улучшение методики преподавания и контроля знаний. Однако Болонская декларация не содержит ни слова об этом.

Эксперты отмечают оригинальную закономерность. Практически во всех странах основные инициаторы и наиболее последовательные сторонники реформ — чиновники, курирующие систему образования. А сами университеты, профессиональные ассоциации и представители бизнес–структур относятся к реформированию настороженно. В странах Восточной Европы у Болонского процесса нашелся еще один горячий сторонник — студенчество, которое мечтает покинуть родину, чтобы трудоустроиться получше. Это глубокая иллюзия: декларация не имеет никакого отношения к регуляции трудового рынка Европы! Да и мобильность студентов за период обучения не так велика, как ожидалось: совсем недавно во Франции она составляла не более 5%. Для переезда из университета в университет нужны не только адекватные юридические нормы, но и деньги...

Две проблемы особенно обращают на себя внимание. Во–первых, отношения между странами — участницами процесса не подкреплены никакими юридическими нормами. Во–вторых, внутри государств нет правовых обязательств государственных органов реализовать заявленные цели. Более того, все чаще высказывается мнение, что, внедряя болонские идеи, надо научиться чувствовать ту тонкую грань, где унификация национальных образовательных доктрин превращается в топор, который рубит сук, на котором сидят и экономика, и культура. Налицо закономерность: чем более сложившейся является система высшего образования, тем с меньшим рвением страна внедряет у себя рекомендации. Так, Великобритания и Франция, являющиеся инициаторами Болонского процесса, не проявляют особенной торопливости в том, чтобы широко распахнуть ворота своих университетов для студентов из Восточной Европы.

Итак, что нам может дать Болонский процесс?

1.Известно, что в среднем около 40% окончивших университет по специальности не работают. В этом плане двухуровневая система подготовки обладает однозначным преимуществом: есть возможность перейти на другую специальность, а может быть, и на другой факультет. Кстати, если следовать духу Болонского процесса, а не его букве, то бакалавр — это водораздел между додипломным и последипломным образованием, очень близкий к нашему понятию «специалист». Парадокс: в то время когда на постсоветском пространстве многие мечтают о прелестях интеграции в западную систему образования, та сама все больше приближается к классической советской.

2.Идея трехлетнего бакалавриата заставляет задуматься о неизбежном: о необходимости существенного сокращения сроков обучения. Это возможно только через оптимизацию объема предлагаемой студентам информации. До сих пор никакого доказательного обоснования того, какие именно дисциплины и в каком объеме должен изучать тот или иной специалист, как это ни удивительно, не существует. Чтобы определить «достаточный минимум», надо перевести в содержание образования те профессиональные требования, которые предъявляются специалисту в реальной практике. В самом деле неужели студенту фармацевтического факультета действительно необходимы полтора десятка различных химических дисциплин только для того, чтобы продать потом таблетку анальгина? Порочная практика насыщать учебные программы все большим количеством хаотичных сведений тянется еще с конца 1980–х. Одновременно стали появляться учебные дисциплины, пожирающие учебное время, но введенные как дань моде.

3.Сегодня вид и уровень образования не всегда определяют траекторию развития специалиста. Все большее значение приобретают его личностные свойства, навыки коммуникации, прошлый трудовой опыт. В рамках Болонского процесса стала внедряться новая модель оценки уровня подготовки — компетентностная (старый подход — квалификационный — был основан на оценивании профессиональных знаний и умений). Удивительно то, что и это приходит к нам с Запада как некая инновация. Все почему–то в одночасье забыли, что оценка подготовки специалиста в советской системе образования всегда была основана скорее на компетентностном подходе.

4.Еще одной инновацией считается кредитно–модульная система преподавания, хотя в самой Болонской декларации указания на нее нет. Суть в том, что небольшая часть учебного материала рассматривается как автономная тема и курс формируется из таких единиц–«модулей», которые можно легко сосчитать, отказавшись от традиционного подсчета в академических часах. Затем возникла идея конструировать модули, комбинируя сведения из разных дисциплин. Привлекательность в том, что в модуль можно включать только то, что, по мнению автора, представляет интерес. Дисциплинарный же способ преподавания, наоборот, дает системное представление о предмете изучения и его месте в мироздании. Так формируется самостоятельно мыслящая личность, которая слабо откликается на рекламные вводные, будь то экономические или политические. Поэтому модульный принцип пришелся как нельзя кстати: несистемные знания делают человека легкоманипулируемым. И вот результат. Значительная часть и европейских, и американских студентов не способна найти на карте Тихий океан, убеждена в том, что Нью–Йорк и есть столица США, а уж если одну вторую (1/2) прибавить к одной третьей (1/3), то получится две пятых (2/5).

Сам по себе Болонский процесс, конечно, не представляет угрозы для постсоветской высшей школы, как это иногда трактуется его непримиримыми противниками. Более того, объединение усилий разных стран в области развития технологий обучения — мысль абсолютно здравая. Реальную опасность представляет лишь ее форсированное внедрение. Идеи Болонского процесса принесут пользу только той национальной школе, которая высоким качеством своей работы заслужит уважение партнеров. Именно оно, а не формально подписанный документ, будет служить подлинной основой для признания дипломов, академической мобильности, обмена грантами и прочими прелестями интеграции в европейское образовательное пространство.

Советская Белоруссия № 183 (24813). Четверг, 24 сентября 2015