Том в интерьере

Визуальное пространство с ректором БГАИ Ричардом Смольским

В сегодняшних книжных магазинах меня охватывает ужас, даже паника. Когда видишь такое огромное количество хорошо изданных книг, под обложками которых сконцентрирована аура всего, что человек смог постичь о мире и о себе, и осознаешь, что даже тысячную долю этого ты никогда не познаешь и не узнаешь... Я принадлежу к поколению людей, выросших на книгах, привыкших считать, что книга — особая ценность в жизни. И сейчас так думаю. Но выкроить драгоценные час или два на неторопливое чтение все сложнее — ритм жизни другой.

Хорошо помню времена, когда книга была острейшим дефицитом. Лидером среди многочисленных советских дефицитов. И показателем успеха. Об успешности человека судили по его домашней библиотеке. У нынешнего поколения такого уже нет. Скажем, меня зовут на новоселья и я по привычке отмечаю: прежнего книжного изобилия ни у кого не наблюдается. Теперь в цене эксклюзивный дизайн, где домашняя библиотека далеко не у всех занимает почетное место. Хотим мы того или нет, но тот же Интернет отнимает у книги многие позиции и она превращается в некий элемент элитарности. А кроме того, у каждого из нас все меньше времени на чтение. Иногда я с сожалением смотрю даже на свою домашнюю библиотеку: далеко не каждую книгу уже успею прочесть...

Но привычка покупать книги осталась. Часть своей библиотеки я даже был вынужден вывезти на дачу — в квартире не помещается. Но первый книжный шкаф сохранился. Помню, специально я его не выбирал — в то время ведь выбирать не приходилось. Это теперь изобилие мебели, а в 1978 году царствовал системный мебельный дефицит. Пришлось поездить по магазинам, чтобы найти любой книжный шкаф, вообще... Кстати, я замечаю, что и сегодня большого выбора книжных шкафов нет. Правда, на заказ теперь можно сделать что угодно, фирм полно. Но я еще в школе получил квалификацию столяра–краснодеревщика. И до сих пор слегка помешан на столярной работе. Поэтому со временем сам усовершенствовал тот самый шкаф, на котором теперь держится вся моя библиотека.

Когда–то в классе 10–м или 11–м мне подарили трехтомник Чехова. Он и теперь у меня под рукой, всегда на видном месте, хоть и зачитан чуть ли не до дыр. Но вот люблю я его перечитывать... А как я ездил в Москву за специальной литературой! В Минске далеко не всегда можно было найти хорошее издание о театре. Московские коллеги подсказывали, куда пойти, где купить. И я всегда брал про запас — в подарок товарищам. Книга тогда действительно была лучшим подарком.

А теперь в «Букинисте» — полные собрания сочинений классиков в ассортименте и за гроши. Понятно, предложение превышает спрос — закон рынка. Спрос наконец удовлетворен... Знаю нескольких людей, которые сделали себе состояния, создав в начале 90–х частные издательства, оперативно выпускавшие многотысячными тиражами дефицитную литературу. Теперь это уже не такой суперуспешный бизнес: книг полно. И о театре в том числе. Правда, если раньше были преимущественно глубокие, серьезные монографии, сейчас это в основном сенсации. О Караченцове, дай Бог ему здоровья, пишут уже не как о колоссальном актере, а в связи с его трагедией, с аварией этой. На несчастье делают деньги... Но и у интеллектуального производства свои издержки.

Тем не менее книжные лотки на улицах, в переходах вызывают у меня сугубо положительные эмоции. Пусть там много бульварной литературы. Но если в начале перестройки все это расходилось, как горячие пирожки, сейчас на любом таком лотке подобная продукция потому и бросается в глаза, что месяцами лежит невостребованной. На мой взгляд, довольно объективный и убедительный показатель того, что общество достигло определенной планки интеллектуального развития.

Так что ностальгии по прошлому «книжному дефициту» у меня нет. Если только по молодости, когда у тебя были грандиозные планы перевернуть мир, но ты не мог найти точку опоры... Да, книга превратилась в обычный предмет потребления. Но по–прежнему необходимый.