— Глядя на вас и в целом на ОНТ (с его элегантной подачей), не могу отделаться от мысли, насколько телевидение в Беларуси более интеллектуальное и интеллигентное, чем, например, американское, которое раздражает обилием хамства. Это ваш сознательный выбор — быть в стороне от модных веяний, зачастую требующих в эфире базарного крика?
— Я разделяю крик и эмоции: на мой взгляд, эти понятия не всегда тождественны. Можно эмоционально высказывать свою мысль, я сам это достаточно часто использую, но при этом не переходить на истеричные интонации. И сознательный выбор я бы все‑таки поставил здесь во главу угла, даже с точки зрения телевизионного опыта. В свое время, когда писал диссертацию по избирательным технологиям, вывел постулаты, которые для меня незыблемы: всегда есть определенная радикальная часть общества, назовем ее «твердый электорат», которая при любых обстоятельствах либо за, либо против. Но огромная прослойка (процентов 60) — это люди, которые имеют мягкую позицию: с ними надо работать непосредственно, постоянно и желательно аргументированно. Вот именно на эту аудиторию в первую очередь, я считаю, должен целенаправленно работать телеканал ОНТ. Те люди, на кого можем повлиять мы или наши оппоненты, не должны остаться без внимания, и у них всегда должна быть пища для размышления. Потому телеканал ОНТ выбрал именно эту нишу и взвешенную позицию.
Будем говорить прямо: возможно, мы стали более политизированными с моим приходом — ранее канал больше ассоциировался с развлекательным контентом, но эти условия диктуют ситуация и время. Недаром говорят, что время выбрало нас.Не буду говорить, что у нас все замечательно. Я четко понимаю, что есть с кого брать пример и, возможно, нам не хватает иногда тонкого сарказма, очень тонкого юмора, который воспринимается аудиторией. Мы учимся многим вещам — и учимся на марше. Есть даже не каналы, а персоналии, на которых я ориентируюсь и как телеведущий, и как менеджер телевидения. Тот же «Бесогон» Никиты Михалкова, хотя это не телевизионный, а интернет‑проект. Но подход к подаче информации, размышления автора на экране привлекают колоссальную аудиторию — и да, мы нацелены на это. Тот же самый Киселев с его долгими подводками к сюжетам, та же Зейналова с ее рассуждениями — это тот подход, который наиболее близок нам с точки зрения подачи информации. Зритель должен думать. Думающие люди приходят на канал ОНТ и остаются с нами. И цифры это показывают: мы как были, так и остаемся лидерами в информационной подаче.
Но скажу больше: считаю, что интеллигентный Дмитрий Бочков, саркастичный Игорь Тур, интеллектуальный Глеб Лавров уже стали эталонами журналистики, и не только для Беларуси.— Во время интервью вы выглядите человеком, находящимся в абсолютном равновесии и спокойствии. Это производит впечатление. Как соотносится экранный образ с жизнью?
— На самом деле я человек очень эмоциональный. Жизнь, на мой взгляд, тем и ценна, что дает эмоции, и проявлять их — одна из обязательных сторон, как мне кажется. Без чувств жизнь будет пресной. Эмоции — показатель твоего отношения. Если тема, человек, ситуация тебя трогают, то они совершенно оправданны. Но у эмоций, к сожалению, есть одна отрицательная черта, которая во многом и определяет мой экранный образ: под их воздействием человек способен принимать скоропалительные, неправильные решения. И, возможно, это иногда и является сдерживающим фактором. Есть определенный жизненный опыт, который показывает: ты вот в этой ситуации очень быстро принял решение, и оно было неправильным. В работе (не говоря уже о политике) эмоции могут действительно привести к серьезным последствиям негативного характера.
— Помню, после интервью с Протасевичем «змагары» вас сравнивали с удавом: мол, страшный человек Марат Марков, смотрит — как гипнотизирует. Вас такие сравнения не задевают? Или, может быть, вам, наоборот, нравится имидж Каа?
— (Смеется.) Знаете, после интервью с Протасевичем меня еще называли офицером КГБ, мне это в определенной степени льстило… Да нет, здесь сознательная попытка перевернуть то, что происходило во время этого интервью. Ну вот представьте: я же Протасевичу в отцы гожусь, причем в абсолютно буквальном смысле. И я с ним пытался разговаривать по‑отечески, чтобы понять его и дать возможность раскрыться. Чтобы это не выглядело как разговор следователя с подследственным. И вопли «змагароў» на самом деле потому и были такими громкими, что мне удалось пробить собеседника на эмоции. Но знаете, что меня больше всего не то что покоробило, а зацепило? Когда начали сравнивать Протасевича с мальчиком: «Марков довлел над мальчиком». Мне стало за него обидно. Потому что, когда в 26 лет тебя считают мальчиком, это скорее проблема, нежели достижение. У меня в голове сразу возникло сравнение: Иван Кожедуб, лучший летчик‑ас Второй мировой войны. Ему было 25 лет, когда он получил третью звезду Героя Советского Союза, третью! Сбив 64 самолета. Речь идет о том, как изменились понятия сейчас, вот эта незрелость в рассуждениях и приводит к тому, что «Марков — удав», «Марков — офицер КГБ».
Наши оппоненты не воспринимают жизнь адекватно, по‑взрослому. Для многих это игра — до сих пор, как ни странно.То, как они судят о происходящем, свидетельствует о том, что выросло, к сожалению, поколение людей инфантильных. Потому Протасевич для них в 26 лет «мальчик», а Гриша Азарёнок в 25 лет — «монстр».
— А в целом с чем было связано ваше решение дать слово в эфире сперва Юрию Воскресенскому, потом Роману Протасевичу?
— Чисто по‑журналистски подобного рода интервью — это находки. Ты четко понимаешь, что гость обязательно привлечет внимание. Чисто по‑человечески мне было очень интересно разговаривать с обоими, но по‑разному. Воскресенский на момент интервью уже был сложившейся личностью. Немногие помнят, но когда‑то он занимал пост секретаря ЛКСМБ. Человек, который добился таких успехов, не может быть серой и посредственной личностью, однозначно с ним есть о чем поговорить. И особенно интересно, по каким причинам он, вместо того чтобы самореализоваться на благо государства, в определенный момент решил стать против. Я уверен, что мы где‑то недоработали сами, потому что люди, способные принести большую пользу, в какой‑то момент остались на обочине, а потребность в самореализации у них никуда не исчезла. Об этом и Президент говорил. И почему Глава государства в определенный момент поехал в СИЗО и стал говорить с людьми, которые там находились? Потому что он прекрасно понимает: с людьми надо разговаривать, и неоднократно это подчеркивал. Не надо исключать того, что люди, которые могут быть полезны и ценны для страны, на той стороне еще есть. И надо с ними не просто общаться — их надо пытаться перетащить на свою сторону. Если только они адекватные, не отмороженные и не предатели. А ведь Воскресенский в ситуации 2020 года не являлся предателем — он не работал в системе. Тем ценнее тот факт, что сегодня он на светлой стороне.
— Ведь и в истории были подобные примеры…
— Да, давайте вспомним, как в свое время появились военспецы. Инициатором привлечения бывших белогвардейцев, дворян на работу во благо молодой советской республики был Ленин, вождь пролетариата. Он высказался в том плане, что совершенно незачем выкидывать полезных специалистов, но их надо поставить в определенные рамки, предоставляющие возможность контролировать. Были у него и слова о том, что незачем на марше пытаться создавать новых командиров, когда есть готовые кадры, которые нужно убедить, привлечь, а некоторых — просто не отталкивать. Вот Воскресенского на тот момент я, наверное, воспринимал как такого военспеца, который может быть ценен. И последующие события показали, что, в принципе, так оно и есть.
С Протасевичем была ситуация несколько иная. Как я уже говорил, мне хотелось его понять, и прежде всего — почему в своей жизни человек в какой‑то момент свернул не на ту дорогу. Но еще хотелось показать зрителям, какие нравы царят там, у беглых. Что собой представляют эти молодые люди, абсолютно циничные, которые совершенно не думают о тех, кого они выводили на улицы. Ведь вроде бы образованные белорусы вдруг пошли на улицу по указке тех, кого они вряд ли послушали бы, столкнувшись с ними в реальной жизни. Экс‑сотрудник «Нехты» Рудик работал у нас на ОНТ, и что он собой представляет, я прекрасно знаю: выше ассистента режиссера не поднялся, а это начальная должность. Мне был интересен сам факт, почему и как люди с образованием, со своим умом, жизненным опытом по указке вот этой молодежи совершенно спокойно испортили себе жизнь.
— Раз уж мы затронули тему: как вы относитесь к предательству? Когда в 2020‑м некоторые сотрудники побежали с телеканалов, в том числе с ОНТ, вам трудно было это принять?
— С ОНТ ушло не больше 12 процентов сотрудников — это некритическая величина. И действительно, было такое, что люди, сидя у меня в кабинете, клялись, что уйдут тихо, никого не подставляя. Но, выходя из здания, присоединялись к толпе, которая выкрикивала лозунги. А потом интервью давали тут же, прямо на ступеньках: мол, Марков «пагражаў забойствам» и т.д. К слову, многие из тех, кто тогда на волне хайпа уволился, были совсем не прочь вернуться и искали пути и возможности, как это сделать.
— А вы способны простить предавшего?
— Нет. Я не принимаю предательства. Это не значит, что я как‑то буду мстить и сводить счеты, просто тот, кто предал, в какой‑то момент не получит той опоры и поддержки, на которую рассчитывал. В каком‑то смысле эти люди для меня умерли, пусть они живут где‑то, но в моей жизни их больше не существует.
— Как вы относитесь к тому, что пол‑Европы включило вас в санкционные списки и даже обычно нейтральная Швейцария отметилась запретом на въезд?
— Не страшно, мы в этих странах уже побывали много раз. И честно скажу: мне гораздо больше нравится в Грузии, Азербайджане, и люди там мне по своему отношению более симпатичны. А когда санкции объявили, мы как будто приобщились к клубу избранных — тех, кого реально оценили. Оценили их работу, патриотизм и преданность своей стране. По сути, это знак качества. Но, может быть, стоит отметить: решения принимают политики, и эти решения когда‑то неизбежно изменятся, равно как изменятся и сами страны.
— Мир действительно сейчас неспокоен, события происходят самые тревожные. Недавно мы у соседей в РФ наблюдали позорное бегство отдельных лиц от частичной мобилизации (даже когда в реальности она им не грозила). А вы, если потребуется Родину защищать, вспомните свой опыт службы в Вооруженных Силах?
— Я думаю, вы знали ответ на этот вопрос еще до того, как его задали. Если длинно рассказывать, то есть хорошая строка из песни Высоцкого: «значит, нужные книги ты в детстве читал». Я отношу себя к тем людям, которые получили правильное воспитание. Правильное с точки зрения отношения к народу, стране, Президенту — причем я как юрист могу поставить знак равенства между этими понятиями и обосновать это. В моем понимании мужественность предполагает безусловную защиту Родины. И это не высокие слова. И подобного рода мужественность есть у подавляющего большинства людей. Это если отвечать длинно. А если коротко — конечно, да. Я никуда не сбегу, и на меня можно рассчитывать. Думаю, многие в Беларуси объединились бы независимо от политических взглядов, если бы потребовалось защитить свою страну. Не дай нам бог, конечно, потому что никто не хочет воевать. У нас генетически заложено неприятие войны. Почему Президент всегда последовательно выступает за то, чтобы мы становились мирной площадкой, инициатором переговоров, и сейчас риторика не изменилась — потому что любая война заканчивается миром. Только любая война, прежде чем закончиться миром, приведет к колоссальным жертвам. Их можно избежать, если договориться раньше. Но это уже воля политиков, люди в данном случае являются в определенной степени заложниками ситуации. Но, повторюсь, мы удивимся, если узнаем, сколько реальных патриотов живет на нашей земле.
— Возвращаясь к вопросам телевидения: вы менеджер или творец?
— Я менеджер и всегда считал себя администратором, организатором. Хорошо, что стал «играющим тренером» — в какой‑то момент это так или иначе было необходимо, чтобы понять процесс изнутри. Но в первую очередь я человек, который обязан обеспечить, организовать, создать условия и помочь творческим людям реализоваться. И для меня крайне важно, чтобы эти люди знали, что их инициативы будут поддержаны. Я всячески это культивирую и периодически даже подстегиваю коллектив.
— Как рождаются новые проекты? К вам приходят с идеями или это вы что‑то предлагаете? И чего нам ждать в новом сезоне?
— У нас бывают мозговые штурмы и художественные советы, на которых обсуждаем новые проекты. Как правило, они рождаются по инициативе сотрудников, и здесь самое главное — в нужный момент поддержать идею, в этом и заключается работа руководителя. А чего ждать от ОНТ?.. Мы в начале разговора коснулись того, что телеканал стал более политичным, это было обусловлено ситуацией. Сейчас положение урегулировалось и мы готовы делать развлекательные проекты, но никоим образом не в ущерб политической составляющей, которую будем поддерживать и развивать. В этом сезоне (хотя на данный момент понятие сезона очень растянутое) у нас появились новые проекты: так, «Звездный путь», который сейчас стартовал, мы сознательно позиционировали исключительно как собственный, белорусский, абсолютно с нуля рожденный нашими активными творческими кадрами. Не скажу, что он очень уникален, но оказался теперь востребованным и с точки зрения людей, которые в нем участвуют, и с точки зрения зрителей. В этом году мы запустили экономическую рубрику «Точка зрения» с Георгием Грицем; в более хайповом виде, но тоже об экономике с точки зрения политики — программа «Все понятно» с Марией Караман. Глеб Лавров с его проектом «За гранью» — классная программа. Продолжаем делать «Что? Где? Когда?» в Беларуси — востребованный интеллектуальный проект. Для домохозяек у нас есть прекрасный «Народный повар». Программа «ОбъективНО» показывает классные доли на протяжении нескольких лет, формат, который выбрал Дмитрий Бочков, люди с удовольствием смотрят. Есть «Пропаганда» Игоря Тура — абсолютно востребованная. От своей программы я тоже не планирую отказываться. У нас есть рубрика «Хорошие люди», которую делает журналист Анна Волковец, мы ее хотим и будем продолжать. Рубрика очень востребована и посвящена реально невероятным белорусам — простым людям, которых не знает вся страна, но мы хотим, чтобы о них узнали. Мы всегда были весьма сильны в документалистике и сейчас произвели определенные кадровые перестановки, чтобы это направление еще усилить. Ну и не буду скрывать: готовим к выходу уже в этом месяце субботнюю итоговую информационную программу.
Мы достаточно сильно завязаны на экономику, но благодаря решениям, принятым Главой государства, появился фонд, способствующий созданию национального контента. Мы действительно становимся более суверенными даже с точки зрения телевизионной.— Вы уже сказали, что проект «Марков. Ничего личного» бросать не собираетесь, но, возможно, есть желание несколько поменять формат?
— Есть два критерия, на мой взгляд, обязательных. Первый — мне самому должно быть интересно. Как только любой ведущий или журналист теряет интерес к тому, что делает, проект надо закрывать сразу. Пока что интерес не угасает, несмотря на то что несколько дней назад мы отметили четвертую годовщину существования программы. Это много для любого телепроекта — хотя, как говорят, с чем сравнивать. Второй момент — зрительский интерес. Мы получаем доли по программе еженедельно, статистику и социологию. И если в данный момент твою программу включило 100 тысяч приставок ZALA, это значит, что несколько сот тысяч человек тебя смотрят. Да, этот интерес во многом определяется гостями — не Марковым. Я же вижу разницу и по просмотрам в телевизионном формате, и в интернете (тогда, когда он нас еще не пессимизировал). Того же Протасевича в сети посмотрело несколько миллионов человек, хотя вроде бы «никто вас не смотрит». А телевизионная аудитория проекта — стабильно несколько сот тысяч человек. О смене формата думал многократно. Но ведь концепция заключается в том, чтобы максимально показать героя, показать эмоцию, поэтому у нас очень много крупных планов и мало вспомогательного видео. И вот эта игра эмоций, которая лежит в основе программы, эти крупные планы пока интересны. Не только мне, но нескольким сотням тысяч зрителей в каждом эфире.
У меня есть мечта, чтобы гостем моего проекта стал Президент. И я точно знаю, что когда это произойдет, это будет вершиной программы. И мне в принципе желать уже будет нечего в рамках этого формата.Если, конечно, Глава государства не скажет продолжать работу. Я очень надеюсь, что моя мечта сбудется в плане такого гостя, а дальше — жизнь покажет.
ovsepyan@sb.by
