Точка, точка болевая...

Многие жители глубинки до сих пор путают психологов с психиатрами

— Да что вы ко мне привязались? — на лице краснолицей матери семейства читались и недоумение, и обида, и готовность дать отпор нежданным визитерам. — Вы вон туда сходите («зловредный» кивок в сторону соседского дома), там детям даже поесть нечего, а мои сыты, одеты. Не верите? Так проверьте!

Хозяйка наконец впустила «комиссию» в неуютную сырую избу, открыла кухонный шкафчик, с гордостью продемонстрировала макароны (никакой другой еды в доме и в помине не было) и уставилась на гостей с видом победительницы: «Есть еще вопросы?»

...Сегодня в сельских неблагополучных семьях, как правило, именно так принимают психологов — явно не радушно.

Если многие жители больших городов, «потерявшись в жизни», сами охотно обращаются за помощью к специалистам, принимают участие в тренингах по повышению самооценки, учатся контролировать эмоции и ничуть этого не стесняются, то на селе все иначе. Многие вообще не понимают, что такое психолог и для чего он нужен.

Даже социальный работник — профессия достаточно новая, а уж службы психологической помощи при районных центрах социального обслуживания населения начали появляться совсем недавно, и люди к ним еще не привыкли. Одно дело, когда тебе предлагают бесплатно починить печь или наколоть дров, и совсем другое, когда «лезут в душу и учат жить». Против помощи «реальной, ощутимой» никто не возражает, а вот откровенничать с посторонними не спешат...

При Дрибинском районном центре социального обслуживания населения служба психологической помощи существует 3 года. Хотели создать ее даже раньше, но в городском поселке, где живет меньше 4 тысяч человек, найти хорошего специалиста — проблема. Правда, в школах психологи, социальные педагоги были и есть, но там же и служебные обязанности более «конкретные»: хорошая зарплата, продолжительный отпуск. А у «взрослых» психологов и доходы небольшие, и нагрузка огромная, и обязанностей много.

Но, проявив упорство, руководство центра все же нашло профессионалов, согласившихся на нелегкий, а главное, неблагодарный труд за 290 — 300 тысяч рублей в месяц со всеми премиями и надбавками. Анна Гуркович возглавила отделение психологической помощи и реабилитации, Светлана Миренкова пошла на должность психолога.

При отделении начал работать телефон доверия, но звонков на него поступает немного, даже анонимных. В основном родители беспокоятся, что дети–подростки отбились от рук, грубят, плохо учатся в школе. Психолог Светлана Миренкова, обследуя неблагополучные семьи, и сама видит, кто нуждается в ее помощи, да что толку!

Родительница, от которой дети прячут продукты, чтобы не пропила, считает, что это нормально, и говорит, что в советчиках не нуждается. Другая мамаша, которая, наоборот, закрывает на ключ еду от собственных детей, тоже уверена, что в ее семье все в порядке и постороннего вмешательства не требуется. Еще одна жительница района и вовсе убеждена, что является примером для подражания, она ведь не пьет. А то, что, приготовив обед, привязала кастрюлю к потолку вместо люстры, чтобы не достал собственный сынишка, это вроде в порядке вещей. Обнаружив же, что мальчишка все же добрался до «лакомства», мамаша прибежала в школу, отлупила его при одноклассниках за «воровство», не выслушав оправданий сына, что ужасно хотелось есть. Но подсказок и нравоучений и эта особа не потерпит!

А чему удивляться, если иные руководители СПК, сельсоветов так и говорят: «Что это за помощь такая, психологическая? Вы нам не психологов, а электриков, печников давайте!» Или кто–то из районного руководства вдруг упрекнет: «И чем там психолог занимается?» Чего ж тогда ожидать от «обычных» людей?!

Доходит до того, что, бывая в неблагополучных семьях в составе групп обследования, Светлана скрывает свою профессию, чтобы не напугать, не насторожить «клиентов». А чтобы хоть как–то помочь людям, проводит с детьми занятия в кружках, а со взрослыми, обратившимися за консультацией, — индивидуальные беседы, да еще дает советы в местной «районке», как выйти из той или иной сложной жизненной ситуации.

Даже те, кто сам просил сделать так, чтобы сын перестал грубить, а дочь приносить из школы плохие оценки, после того как помощь оказана, не афишируют, что обращались к психологу, не рекламируют специалиста соседям.

Мальчишка воровал и, попавшись, всякий раз клялся родителям: «Это в последний раз, честное слово, больше не буду!» А потом все повторялось снова. Выяснилось, что пацану просто не хватало родительского внимания, после работы с психологом в этой семье все наладилось, но родители ни за что не признаются ни родственникам, ни знакомым, кто им в этом помог, — не принято, считается «позором».

Большинство жителей глубинки, путая психолога с психиатром, уверено, что даже если психологическая помощь кому–то и нужна, то уж точно не им. «Мне–то зачем, я ведь нормальный». Им невдомек, что психолог нужен всем людям, что благодаря представителю пока непривычной на селе профессии можно наладить отношения в семье. Ведь, как оказывается, очень многие ругаются и дерутся вовсе не потому, что скандалисты от природы. Просто сами росли в неблагополучных семьях, ничего другого не видели и считают, что так живут все, что так и нужно. Пьющих родителей ничуть не волнует, что психолог, если и не сможет помочь им самим, уж точно в состоянии сделать так, чтобы дети не пошли по их стопам.

Светлана изучила методики работы с умирающими, с очень пожилыми людьми, нуждающимися в заботе и внимании (не зря говорят: «Старый, что малый»). Но услуги эти платные, поэтому родственники немощных стариков не спешат «бросать деньги на ветер», предпочитая ухаживать за родными, «как умеют». И потому, если социальные работники видят, что у кого–то из сиделок–родственников уж совсем ничего не получается, скрашивают последние дни тяжелобольных на добровольных началах.

И все же есть в Дрибине семьи, где психолог в почете, но именно эти люди в помощи Светланы не нуждаются. Многодетная семья Юркевичей добрая, светлая, дружная. Четверых детей от 5 до 9 лет здесь учат помогать старикам и не грубить людям, уважать старших и не оставаться равнодушными к чужой беде. Родители стараются сами во всем быть для детворы примером: Любовь и Юрий не курят, не пьют, не повышают голоса на детей и не ссорятся между собой. Малыши есть малыши, бывает, что шалят и не слушаются, но старшие в этой семье всегда терпеливы, доброжелательны.

— Конечно, профессия психолога очень нужна, — уверена Любовь Юркевич. — Только не всем это объяснишь.

В их дом Светлана обычно приходит, чтобы позвать родителей с детьми на какой–нибудь праздник, утренник. И детворе радость, и другие семьи, общаясь с Юркевичами, учатся добру, терпимости.

— Люди должны к психологу привыкнуть, тогда и начнут обращаться за помощью, — считает директор Дрибинского районного центра социального обслуживания населения Мария Ринг. — А для этого нужно очень много работать, встречаться с людьми. Только как доехать до отдаленной деревни, если и сугробы по пояс, и лимит на бензин?!

И все же служба психологической помощи в районе работает, ее сотрудницы стараются достучаться до людей и уверены, что рано или поздно их усилия принесут результат.