1 декабря — 110 лет со дня рождения Г.К.ЖуковаЖизнь Георгия Константиновича была тесно связана с Беларусью: здесь он служил в довоенные годы, в 1944 году освобождал республику от фашистов. В воспоминаниях участника Великой Отечественной войны, бывшего заместителя командующего Белорусским военным округом генерал–лейтенанта в отставке Павла ПЕЧЕРСКОГО, живущего сейчас в Минске, Жуков показан в одном из эпизодов сложного периода, когда маршал, пользующийся авторитетом в армии и любовью народа, вдруг попал в опалу...
Летом 1966 года командир гвардейской Таманской мотострелковой дивизии Герой Советского Союза генерал–майор Иван Иванович Тенищев был в отпуске, я выполнял его обязанности. Как–то в субботу — звонок командующего войсками Московского военного округа дважды Героя Советского Союза генерала армии Афанасия Павлантьевича Белобородова: «У Георгия Константиновича Жукова возникло желание отдохнуть и грибы пособирать на вашем полигоне. Подготовьтесь...»
В этот же день в летний лагерный домик приехал командир дивизии с семьей догуливать отпуск. Естественно, я предложил ему встретить Жукова, но он категорически отказался: мол, еще не приступил к службе...
Утром меня разбудил телефонный звонок оперативного дежурного: «Жуков приехал!» Поскольку находившийся в это время в штабе дивизии заместитель начальника штаба дивизии полковник Сухин уже сопроводил прибывших на полигон, мне пришлось разыскивать Жукова уже в лесу.
Первой встретил молодую красивую стройную женщину. Представился как временно исполняющий обязанности командира дивизии. Она с доброжелательной улыбкой протянула мне руку и назвалась: Галина Александровна. Затем, повернувшись, позвала: «Георг, иди сюда, приехал командир дивизии!» Я представился по всей форме, поздоровались за руку. Выглядел маршал как обычный грибник: в темно–коричневом берете, с плетеной корзинкой в руке. Я начал: «Для нас великая честь...», но он остановил меня. И сразу стал расспрашивать о здешней рыбалке и охоте.
Супруга маршала пригласила нас к чаю. От неожиданности я растерялся и второпях отказался. Но Жуков приглашение повторил. Пошли к машине.
Маршал представил меня своим спутникам — супружеской паре и их дочери, а также своей дочке Маше. Его просил называть Георгием Константиновичем. Сейчас не могу уже вспомнить причину, но на протяжении всего завтрака (не без коньяка, конечно) Жуков рассказывал о своем пребывании в Индии в январе 1957 года. Память у него была отличная, речь неторопливая, голос твердый, слова произносил четко. Обстановка сложилась непринужденная, простая, свободная.
После завтрака, уточнив планы гостей, я заехал в штаб, чтобы разобраться с текущими вопросами. В столовой уточнил меню, кто должен присутствовать на обеде и выступать, когда дарить цветы и подарки, и снова поехал к гостям. Жуков с супругой появились с корзинками с грибами. После короткого разговора я попросил их пожаловать на обед в офицерскую столовую. Георгий Константинович с удовольствием согласился. Но возразила Галина Александровна: «Георг, посмотри на себя! На кого ты похож! Людей перепугаешь! Я категорически против!» Жуков заметно огорчился, еще раз поблагодарил за приглашение и предложил снова встретиться спустя некоторое время. Галина Александровна продиктовала телефон. Оказывается, они жили на даче недалеко от расположения дивизии. Я расстроился...
Возвращался в дивизию в подавленном состоянии. Еще больше оно усилилось, когда увидел несколько сотен жителей гарнизона, собравшихся возле столовой для встречи с Жуковым. Пришлось им объяснять — не сложилось, мол...
Только вернулся к себе, следом — начальник контрразведки дивизии подполковник Дроздов. Я с удивлением спросил, почему он не отдыхает — воскресенье ведь? «Какой тут отдых. С утра через каждые 5 — 10 минут из «верхов» спрашивают: «Где Жуков? С кем встречается? О чем говорят? А я ничего вразумительного ответить не могу. Такого наслушался...» — пожаловался Дроздов и попросил вкратце рассказать о встрече для доклада «наверх». Признаюсь, такая заинтересованность меня насторожила. Поэтому я лишь в общих словах рассказал обо всем — от звонка оперативного дежурного о прибытии Жукова и до нашего расставания. О чаепитии с коньяком и договоренности о новой встрече предусмотрительно умолчал. Командиру же дивизии я рассказал о впечатлениях от встречи с Жуковым во всех подробностях и в заключение подытожил: гений и обыкновенный человек.
В понедельник утром — по заведенному порядку — докладываю командующему округом об итогах прошедшей недели. Но только упомянул имя Жукова, как Белобородов недовольно прерывает: «Что вы мне — Жуков! Жуков! Встретили и ладно! Докладывайте за дивизию!» Я недоумевал: ведь в субботу разговор был совсем другим, абсолютно благожелательным. Да и всегда командующий относился ко мне с большим уважением.
Через какое–то время в актовом зале штаба округа состоялся партийный актив. В перерыве подходит неизвестный мне генерал, называет меня по имени–отчеству и, в свою очередь, интересуется моей встречей с Жуковым. Не буду мучить читателя состоявшимся диалогом, приведу только его окончание. Я рассказал о своих переживаниях по поводу встречи с легендарным маршалом в дивизии, где его ожидали. «Напрасно волновались и беспокоились, все получилось нормально, могло быть и хуже», — резюмировал генерал. «Куда еще хуже!» «В лучшем случае — перевели бы служить в другое место», — последовал ответ.
Выступавших на собрании я уже не слушал. Анализируя свое неожиданное знакомство с маршалом, снова и снова убеждался, что никакой крамолы вроде не допустил... А Жуков? Вспомнил его появление 8 мая 1965 года на торжественном заседании в Кремлевском Дворце съездов, посвященном 20–летию Победы. Все присутствующие в зале встали и приветствовали Георгия Константиновича. А по телевидению позже показывали отвечающего на приветствия Жукова, его улыбающееся лицо. Сам факт приглашения на торжественное заседание расценивался всеми как снятие опалы при новом генсеке Л.Брежневе. Что же было не так?!
Через несколько дней я ушел в очередной отпуск, а по возвращении получил назначение на должность командира 60–й танковой дивизии в Горький. Позже узнал, что тем неизвестным собеседником был начальник контрразведки по Московскому военному округу генерал–лейтенант Гуськов. Не знаю, случайно обронена или с умыслом сказана им была та фраза. Но она запала в память на всю жизнь. Особенно глубоко осознал я смысл и значение сказанного им и возможные последствия во время командования 4–й гвардейской Кантемировской дивизией.
Когда пишу эти строки, все отчетливо вспоминаю и представляю. Многое с тех пор прояснилось и стало понятным. Как и на Таманскую, на Кантемировскую дивизию возлагалась одна очень специфическая задача. В связи с чем у командира даже была постоянная прямая телефонная связь с Председателем Совета Министров СССР, в мою бытность с Алексеем Николаевичем Косыгиным. Первый раз такую задачу дивизия выполняла в 1953 году, при снятии Берии. Не без участия Жукова кантемировцев внезапно подняли по тревоге, они совершили форсированный марш по Киевскому шоссе и в полном составе вошли в Москву для блокирования возможного вмешательства войск МВД.
А теперь представьте: руководство страны в воскресенье вдруг узнает, что популярный в народе и авторитетный в армии Маршал Советского Союза, человек с «бонапартистскими устремлениями», как они считали, появился в расположении самой близкой к Москве 11–тысячной Таманской дивизии. О чем он может договориться там? Известно: у страха глаза велики. В первую очередь, несомненно, перепало генералу армии Белобородову. Теперь мне стало ясно, почему он так нервно разговаривал со мной после отъезда Жукова. Известно, в битве за Москву тогда еще полковник Белобородов командовал дивизией и получил первое свое звание Героя Советского Союза. Мог ли он отказать своему бывшему командующему в его желании? К сожалению, генерал Белобородов через два месяца после визита Жукова попал в автокатастрофу, после чего в армию уже больше не вернулся...
Время шло. Но у меня постоянно подсознательно присутствовало желание еще хоть раз встретиться с Георгием Константиновичем. Но вот незадача. Бывая на приемах после парадов у Л.Брежнева или в годовщину армии и флота у министра обороны, на выпуске слушателей военных академий, на торжественных собраниях в Кремле, я встречал там многих маршалов и генералов из «райской группы» (находящихся в составе группы генеральных инспекторов министерства обороны). Но Жукова никогда там не видел.
В феврале 1971 года проходила XX Московская областная партийная конференция, в повестке дня которой значилось выдвижение делегатов на XXIV съезд КПСС. В числе кандидатов назывался Георгий Константинович Жуков, но с уточнением: отсутствует по состоянию здоровья. Я был также избран делегатом съезда, и у меня возникла надежда встретиться там с маршалом. Однако Жуков снова не появился. Его отсутствие опять–таки объяснили тем, что Георгий Константинович нездоров.
А истинную причину неявки Георгия Константиновича на высший партийный форум я узнал лишь в последнее время из прочитанной о нем литературы. Оказывается, Жуков готовился участвовать в работе съезда. Для чего специально был сшит мундир. Но Брежнев в одном из разговоров заметил: мол, Георгию Константиновичу в связи с состоянием здоровья вовсе не обязательно присутствовать на съезде. Потом на даче маршала Победы появились «доброжелатели» и стали уговаривать его поберечь здоровье. Жуков все понял и на съезд не поехал...
Павел ПЕЧЕРСКИЙ, Минск.
