Голы, очки, секунды считают болельщики. У Андрея Зимина статистика иная. Он – врач. Второй десяток лет работает в ярославском «Локомотиве». Шишки, ссадины, ушибы, не дай бог, переломы – таковы они, будни ледового доктора. За минувшие годы случалось всякое. Были вещи действительно жуткие. До мурашек...
– Однажды, помню, играли в Тольятти, – рассказывает доктор, – так Емелин Андрей чуть там не умер. Сердце остановилось прямо на льду.
– От перегрузки?
– Нет. Из соперников кто-то щелкнул, и шайба угодила Емелину точно в синокардинную зону, есть такая в устье сонной артерии. Страшная точка. Воздействуя на нее, сердечко отключить пара пустяков. На Востоке есть умельцы – во сне к человеку подкрадутся, помассируют ее пальцами нежно, и человек никогда уже не проснется.
– А тут наяву, да шайбой!
– Мне в тот момент, признаюсь, стало страшно. Самое интересное, что Андрей даже не упал. Сморщился только от боли. И поехал к скамейке меняться. Перелез через бортик. Сел на лавочку. Я к нему: «Как самочувствие?» – «Нормальное, терпеть можно». Сказал – и тут же отключился. Схватил его запястье, слушаю – пульса нет. Тогда я размахнулся и кулаком ему прямо по сердцу – раз. Другой. Третий. После третьего удара ухо к груди его приложил, слышу: тук-тук-тук. Ну, слава Богу, включился моторчик... В Стокгольме был однажды эпизод кошмарный. Короче, поехали мы туда на турнир. И в первой же игре защитник скандинавов клюшкой рассек губу нашему Владиславу Шведову. Наложил ему швы. Но на этом история не закончилась. Через пару дней играем с местным АИКом. У них еще нападающий был – фамилию не помню, но щелчок у него – термоядерный. Стрелял шайбой так, что ее не видно в полете. И во втором периоде запустил ее, как в десятку, в израненную губу Шведова. Он головой, как неваляшка, дернул, застыл и мешком сполз на лед. Я вмиг подхватился, через борт – и к нему. Подбегаю и вижу: сидит Владислав в луже крови, ошалелые глаза ко льду приморозив. Следом за мной подбежал и местный доктор. В английском я тогда был не очень, но кое-как объяснил ему ситуацию. Выручай, говорю, коллега, видишь, какая беда. Он кивнул и убежал куда-то. Через минуту прибежал обратно и протянул мне бутылку…
– Со спиртом?
– И я так думал. Открыл. Попробовал – там оказалась жидкость для полоскания рта. Обратно бутылку ему сунул: «Спасибо, дружок, оставь ее для себя». А Шведова мы с ребятами увезли в раздевалку. Там я его уложил на скамейку. Старые швы распустил. И заштопал по новой. Аккуратно все получилось. После даже рубца не осталось – полосочка только тонюсенькая.
– «Распустил», «опять заштопал» – как у вас все просто.
– Да, в общем-то несложно, если сноровка есть и условия более или менее подходящие. Кстати, многие мои коллеги зашивают раны хоккеистам прямо на скамейке. Я – никогда. Да и зачем, если можно спокойно увести пострадавшего в медицинский кабинет, благо они есть на каждой арене, и там, в стерильной обстановке, оказать ему всю необходимую помощь. Не беда, если вместо пяти минут потрачу пятнадцать. Зато швы лягут ровно, аккуратно. А на скамейке, в суете, штопать приходится, стоя спиной к площадке. Не ровен час, еще клюшкой или шайбой получишь. Одному доктору однажды сильно не повезло: ему проломили скулу с сотрясением мозга. Шальная шайба угодила ему в голову как раз в тот момент, когда он зашивал травмированного игрока. А делай он все это в раздевалке, ничего бы с ним не случилось. Так что у нас, у врачей, тоже есть своя техника безопасности, которую необходимо соблюдать...
