Валерия Раевского вспоминает вдова режиссера Галина

30 лет назад на его «Рядовых» стремились попасть не только столичные театралы. В день показа количество мест в бюджетных минских гостиницах резко уменьшалось за счет зрителей из райцентров, бравших отгулы ради возможности увидеть нашумевшую пьесу Дударева на сцене. В антракте почти вся публика оставалась на своих местах — факт, по нынешним временам странный, неправдоподобный... Было и другое. Скандальные постановки, запрещенные к показу за неделю до премьеры. Или те, которые не успели запретить, — абсурдистская комедия Брехта «Что тот солдат, что этот», например, появилась на купаловской сцене только благодаря тому, что министр культуры БССР отбыл в длительную командировку. А за спектакль «Погорельцы» по пьесе Макаенка Раевский едва не лишился должности — «наверху» спектакль сочли слишком вызывающим, и через несколько дней после премьеры Петр Машеров назначил ему встречу, о цели которой знали все, некоторые из коллег уже перестали здороваться. Но накануне этой встречи Машеров погиб. «Лучше бы он остался жив и снял меня», — скажет потом Раевский...

Впрочем, воспоминания о прошлом ему были не особенно свойственны. Редкий из журналистов удерживался от соблазна напомнить Валерию Николаевичу о «Таганке», о Юрии Любимове и Владимире Высоцком, о первых мятежных годах в Минске — ведь то, что об этом рассказывали (не Раевский, другие участники и очевидцы), вызывало любопытство, будоражило... Подтверждал: да, было, очарованные «Таганкой», рванули с другом и однокурсником Борисом Луценко на мотоцикле в Москву, по дороге заблудились... Да, уговорил Любимова взять на стажировку (хотя уговаривать как раз не пришлось, учиться у опального режиссера один только Раевский тогда и мечтал). Да, стажировка затянулась на три года... Ну и хватит об этом. Есть более насущные темы.

Тем не менее с участием Валерия Раевского в Московском театре драмы и комедии на Таганке вышло немало ярких спектаклей. «Антимиры» Вознесенского, «Пугачев» Есенина, «Самоубийца» Эрдмана, «Жизнь Галилея» Брехта... К слову, в книге Виктора Бакина о Высоцком упоминается, что именно Раевский попробовал на роль Галилея поэта–бунтаря, когда Любимов был в отъезде. До этого Высоцкий выступал только в комедийном амплуа. Галилей стал его первой серьезной и любимой ролью... Когда стажировка окончилась, актеры «Таганки» договорились с Любимовым и предложили Раевскому остаться в театре. Но он вернулся в Минск.

— Ему и в Америке предлагали остаться, — вспоминает вдова Валерия Николаевича Галина Раевская. — Валера поставил там спектакль, с ним хотели сотрудничать дальше, вопрос переезда в то время решался уже быстро и просто. Но он и мысли не допускал, чтобы оставить свой театр... Хотя, пожалуй, не только театр. Это ведь было далеко не первое предложение о переезде. «Ну да, красиво, — говорил он об Америке, — но все такое чужое». И в Ирландии чувствовал себя некомфортно — свойственная ирландцам бережливость ему претила...

— Помню, идем по району — все местные бомжи с ним здороваются. Раевского они тут хорошо знали: он постоянно носил им еду, помогал деньгами, если попросят. Потом сядут на лавке возле автобусной остановки и общаются. «Понимаешь, — говорил мне потом муж, — это очень хороший человек, когда–то был физиком. А вон тот раньше устанавливал антенны. И как сложилась жизнь... Ты видела их глаза? Так посмотри...» Теперь Коля, наш сын, если встретит кого–то из этих людей, обязательно зайдет в магазин и купит для них еды. Сын Раевского...

Всех голодных собрать, накормить, все отдать, раздарить — Валера всегда был таким. После войны они остались вдвоем с матерью, жили очень тяжело, но однажды каким–то чудом мать умудрилась раздобыть ему новое пальто. Валера тут же подарил его однокласснику, у которого не было ничего теплее пиджака, а у Валеры еще оставалась старая фуфайка... Над его непрактичностью посмеивались — уличная компания, с которой он связался, была та еще. Неизвестно, чем бы все это обернулось, если бы не случайная фраза, произнесенная кем–то из дворовых приятелей. Такие, мол, как Раевский, «в люди» не выходят. Это его так задело, что Валера пообещал себе: о нем еще будут говорить. Кстати, с той же компании начиналось постижение жизни и у Игоря Шкляревского, будущего знаменитого поэта, с которым они когда–то сидели за одной партой...

Когда мы встретились с Валерой, он был на пике славы. Я пришла на премьеру его спектакля... Нет, я не была театралкой. Не до того было: двое маленьких детей, знаете ли... Собственно, благодаря им и пришла тогда в театр. Впервые за много лет. Детей выбрали для съемок в фильме «Водитель автобуса», помните, с Виктором Тарасовым? Вместе с ними на съемочную площадку попала и я — в качестве сопровождающей. А потом меня пригласили на премьеру в Купаловский с Тарасовым в главной роли... Выходя из театра, я столкнулась с Тарасовым в компании Раевского. Поздоровалась, смутилась и поспешила дальше: они — знаменитости, а я кто? «Вот бы кому Марию играть», — услышала за спиной голос Раевского...

Потом он и сам не мог объяснить, почему тогда пошел меня провожать. Судьба? 30 лет мы провели вместе...

...Встречает меня однажды на остановке. Зима, холод просто собачий. Я выхожу из автобуса — он распахивает дубленку и протягивает мне бокал, в котором уже налито шампанское. Потом мы идем в парк, прямо на снег он стелет роскошную скатерть, появляются цветы, угощение...

Валерий Николаевич был удивительным романтиком. Наверное, никто другой не любил делать подарки так, как он. Вообще любил дарить... В отпуск мы никуда не ездили — только дача. Там и лес, и река. И рыбалка, без которой полноценный отдых был немыслим. Рыбу солили, сушили, потом складывали в пакеты, которые я запаивала утюгом. Привозили с дачи по картофельному мешку этой рыбы. И Валера всю ее раздаривал... Теперь вместо него это делаю я.

Вообще, мне кажется, таких людей не было и не будет. За всю нашу жизнь он не сказал плохо ни об одном человеке даже мимоходом. Даже на кухне...

Наверное, самым сложным спектаклем стали «Пирамиды Хеопса». Подготовка к постановке и репетиции его измучили. Хотя такое было редко. Обычно за ночь он проговаривал–проигрывал все роли и к утру точно знал, какой будет финал... Вообще, спал мало. И еще 10 лет работал после операции на сердце. Даже свой больничный тогда не использовал. Ну, это как обычно. Врачи настаивали, выписывали листки нетрудоспособности, а он шел на работу...

Когда на Ютубе появилось видео, где Валера читает рэп вместе с сыном, все были в шоке: чего еще Раевскому не хватает? Пиара? Что и кому он хочет доказать? Смешно... Это была целиком Колина идея, который написал текст про отца и сына «20 тире 70» и предложил почитать его вместе. Почему и нет? Сколько я сама бегала в клипах Колиной группы (группа «Руна». — Авт.), даже со шваброй по проспекту...

Сын у нас вырос в театре. С трех лет спал в кулисах, позже покойный Андрей Федорович Андросик пригласил его на главную роль в свой спектакль «Маленький лорд Фаунтлерой», на купаловскую сцену Коля выходил в спектаклях «Витовт» и «Эрик XIV», но когда пришло время определяться, заявил, что не хочет больше нюхать закулисную пыль, и стал дизайнером. Мол, актер — человек, мягко говоря, своеобразный, с этим нужно родиться, а он актером себя не чувствует. Валера не возражал...

Мне кажется, муж искренне считал, что все его любят. Легко открывал душу и мог назвать другом любого, но по натуре был одиночкой. И настоящего друга, такого, кто мог бы поддержать, когда действительно тяжело, рядом не было...

Даже со мной Валера никогда не делился своими проблемами. Оберегал... Иногда я вижу его во сне. С сигаретой, хотя сразу после рождения сына он бросил курить, выкуривая до этого по две пачки за репетицию. Но и во сне он молчит...

zavadskaya@sb.by

Советская Белоруссия № 49 (24679). Суббота, 14 марта 2015