Западный военный округ в свое время не зря назвали Особым. Когда едешь из Гродно в сторону границы, сразу понимаешь почему: вот мелькнул за окном взорванный крепостной форт, вот проехали развороченный дот, а там виднеются еще укрепления... Две мировые войны перепахали эту полоску земли с запада на восток и с востока на запад, оставив после себя искореженную фортификацию, траншеи, братские и безымянные могилы. А если еще вспомнить потери «малых» войн... В общем, ХХ век был здесь жесток и беспощаден. Это был первый рубеж.
Первая мировая
Гродненскую крепость — тринадцать мощных фортов и больше двух десятков опорных пунктов — начали строить еще в конце XIX века и вели инженерные работы вплоть до августа 1915 года, когда на этом участке фронта началось очередное наступление кайзеровских войск.
Форт № 4 вырастает из леса серой мрачной глыбой и на человека, который видит его в первый раз, производит неизгладимое впечатление.
В длину он около 150 метров, внутренние помещения уходят под землю на несколько этажей. Мы начинаем осмотр укрепления снаружи. Сразу бросается в глаза ряд выбитых в бетоне стрелковых ячеек. Это основная линия обороны. Вот площадки для орудий, вот пулеметные гнезда... Бронированный колпак наблюдателя испещрен следами от пуль.
— Осторожнее, не провалитесь!
Наш проводник — профессиональный спасатель и мой друг детства Сергей Мусиенко — следит, чтобы мы с фотокорреспондентом не угодили в пролом. Он прав, надо быть начеку, глубокие колодцы и дыры здесь повсюду.
В галереях форта темно и сыро, но нет запаха затхлости — до сих пор исправно работает вентиляция. Наши фонари выхватывают из темноты арочный свод и мрачные бетонные стены, о толщине которых можно только гадать. Тут располагались помещения для офицеров и нижних чинов, пороховой погреб, коммуникации... Все предусмотрено для длительной обороны. Даже в сортире проделаны амбразуры.
Исследования и публикации о том, что происходило в 4–м форте во время боев Первой мировой, содержат только самые общие сведения. Пишут, кайзеровские батареи, заняв выгодную позицию, открыли по форту сильный артиллерийский огонь. Через несколько часов боя из двух рот гарнизона (примерно 270 человек) в строю остались 50 солдат. Из–за ураганного обстрела к обороняющимся не смогло пробиться подкрепление. Вокруг рвались фугасы, людей косила шрапнель... Штурм следовал за штурмом, скоро замолчал последний пулемет. В критический момент, когда возможности обороняться не осталось, военный инженер отдал приказ взорвать находившиеся в подвале заряды пироксилина. Но нижние чины вырвали у подрывников бикфордовы шнуры: в галереях и казематах лежали их раненые товарищи. Около 150 человек. Вот почему 4–й форт в отличие от других уцелел.
Я освещаю фонарем глубокий подвал, где раньше хранились боеприпасы. Так и подмывает спуститься туда, но без специального снаряжения и страховки риск слишком велик. Чуть дальше — шахта к колпаку наблюдателя. Еще казематы... Здесь практически нет повреждений. Снаряды вражеских батарей не смогли пробить многометровый бетон, но участь защитников от этого не стала менее драматичной. И что произошло с ранеными, когда форт был окружен и взят приступом?
Выходим на свежий воздух. Совсем рядом, если верить карте, должен находиться один из крепостных опорных пунктов. Я прошу товарищей немного подождать и отправляюсь на его поиски. За обваловкой смешанный лес становится почти непролазным. И повсюду — траншеи, траншеи, траншеи... Кажется, каждая пядь земли опоясана ими. Изрядно исцарапавшись и ничего не обнаружив, выхожу на дорогу.
Форт № 3 нам удалось найти довольно быстро. Он расположен на более открытом участке и несколько меньше по размерам. Укрепление частично взорвано. Огромной силы заряды раскололи его, сдвинули, опрокинули многотонные глыбы.
На этом участке тоже шли жестокие бои. Оставшись без крепостной артиллерии (которую эвакуировали, вероятно, для усиления полевых частей), гарнизон попал в труднейшее положение, нуждался в огневой поддержке, испытывал острую нехватку боеприпасов, а потом и людей... Штурмовые группы кайзеровского батальона проделали в проволочных заграждениях проходы и бросились в штыковую. Оставшиеся защитники поднялись в контратаку. Сколько из них уцелело после этой отчаянной рукопашной — тоже неизвестно. Вероятно, считанные единицы сумели спастись, взорвав при отходе форт.
Теперь в оставшихся галереях «растут» бледные сталактиты... Красиво даже. Но мрак давит. Нам, взрослым людям, становится немного жутко от зловещей темноты и тишины. Может, по этой причине туристы, замечаю, не слишком жалуют третий форт своим вниманием. Нет свечных огарков, брошенных окурков, бутылок... Или кто–то из энтузиастов заботливо досматривает сооружение? Возможно. Для любителей военной истории это больше чем просто монумент.
Некоторое время стоим в стрелковых ячейках, осматриваясь. Земля вокруг укрепления, должно быть, напичкана железом. Бронированный колпак, судя по характерным глубоким вмятинам, пытались расстрелять из пулеметов почти в упор. И хотя пули не пробивали толстый металл, наблюдатель, наверное, испытывал настоящий ужас и получал контузию после каждого такого попадания «в лоб». А что говорить о тех, кто стоял, как мы сейчас, прикрытый лишь бетонным бруствером, только с трехлинейкой и парой гранат...
По пути нас ожидает короткая остановка. Сергей указывает в самую гущу зарослей, продравшись сквозь которые, мы натыкаемся на полузаваленный бункер.
— Бывший армейский склад, — уверенно заявляет товарищ. — Я читал о нем...
Каменная глыба толщиной несколько метров накренилась угрожающе. Но вроде держится еще крепко. Чтобы осветить остатки сооружения изнутри, беру вспышку и ныряю под плиту. Алексей делает несколько кадров. Пока он снимает, в очередной раз ловлю себя на мысли: сколько всего построили в здешних местах, сколько военных лихолетий пронеслось, сколько смертей и судеб искалеченных, если шаг в сторону — и вот он, очередной молчаливый свидетель... Солдатские могилы теряются, а крепости стоят.
Форт № 2 расположен недалеко, рядом с дорогой, имеет удобный подход и его чаще посещают люди. Тут зажигают свечи и приносят венки. На пригорке установлен памятник скорбящей матери.
Форт пострадал при взрыве, но центральный вход и галерея частично сохранились. Теперь здесь тихо и зелено. В августе 1915 года после получения приказа об отходе, свидетельствуют историки, зарево от пожарищ стояло над всем крепостным обводом. Потом еще шли бои на улицах Гродно, потом кайзеровские войска смогли остановить, линия фронта стабилизировалась и начался позиционный период...
Позже, во время гитлеровской оккупации, возле второго форта расстреливали мирных жителей.
Но это уже другая война.
Вторая мировая
Уцелевшие сооружения крепости были включены в состав 68–го Гродненского укрепрайона (ГУР). В качестве вспомогательных, конечно... К 1940 году, когда началось возведение узлов обороны на новом старом западном рубеже, время крепостей безвозвратно ушло. Система долговременных огневых точек была признана более соответствующей тогдашним представлениям о ведении войны. Всего к 1 июня 1941 года в 68–м ГУРе было построено около 165 дотов (некоторые исследователи называют меньшую цифру), но не все из них были «доведены», получили боевое вооружение, а средства связи, фильтровентиляцию, электрооборудование имели лишь считанные единицы.
Отдельная тема — близость укрепрайона к границе. Одно только отсутствие предполья, полосы с колючей проволокой, противотанковыми рвами, надолбами и т.п., затрудняющих маневры противнику, сыграло свою роковую роль.
Так или иначе примерно в 2 часа ночи 22 июня 1941 года командарм 3–й армии, дислоцировавшейся в районе Гродно, получил приказ из штаба округа (считай, уже — фронта) немедленно привести дивизии и корпуса в боевую готовность, частям 68–го укрепрайона занять капониры и доты... В это время по ту сторону границы, в частях 9–й армии вермахта, уже сняли «колючку» на переднем крае, чтобы дать проход войскам.
...Полуразрушенный дот расположен на небольшом пригорке, обрамлен цветущими кустами шиповника и хорошо заметен с дороги. Стоят венки, к стене привинчена памятная табличка — «здесь стойко держали оборону бойцы 9–го пулеметно–артиллерийского батальона...». Внутри почти ничего не сохранилось, только искореженный бетон и торчащие из него ржавые прутья арматуры. Если даже взглядом дилетанта оценить все повреждения, то получается, что бой был страшный. Очевидно, с близкой дистанции по укреплению били тяжелые орудия. Забрасывала бомбами штурмовая авиация. Трудно представить сейчас, как укрепление содрогается от чудовищных разрывов, как, сражаясь, задыхаются от жары и пороховых газов красноармейцы, забивает им глаза и легкие цементная пыль. Трудно вообще представить, сколько в этих местах — в районе Сопоцкина, Домброва и Липска — полегло людей.
Августовский канал. Мы въезжаем в лесок, и уже кажется, что за каждым холмиком — руины. Один из дотов невозможно даже идентифицировать. От него остались только воронка и покрытые мхом развороченные глыбы бетона. Что это было, кто здесь воевал? Обойдя кругом, перебираем версии: капонир могли взорвать сами защитники, или же это взлетел на воздух склад боеприпасов, которых хватило, чтобы развалить мощное сооружение на куски.
Эти укрепления, или то, что от них осталось, можно изучать часами. Наше внимание привлекает усиленный броней проем амбразуры. На металле — четкий след от снаряда крупного калибра. Если гитлеровцы смогли «вогнать» его с такой точностью, значит, вели обстрел с прямой наводки, практически с расстояния пистолетного выстрела. От дота только амбразура и осталась... Такая правда о войне.
А вот маленький командирский пункт управления сохранился на удивление хорошо. Это объяснимо — из него вряд ли вели сосредоточенный огонь. Через узкое отверстие попадаю внутрь. Тут совсем тесно. Вспышка на миг озаряет сырые стены и ржавый дверной проем...
У самой воды виднеется бетонная коробка артиллерийской точки. Если предположить, что в ней имелось казематное орудие, хотя бы «сорокапятка», и достаточный запас снарядов, то на этом участке границы наступающие части вермахта тоже понесли серьезные потери... Как и от огня пулеметного дота, который расположен совсем рядом.
Фасад его весь в снарядных щербинах и огромных выбоинах. Под амбразурами предусмотрен короб для отработанных гильз. Смотрим дальше и с удивлением обнаруживаем уцелевшую дверь в казематы и вполне боеспособный интерьер. Через люк в полу можно хорошо рассмотреть, что на нижних этажах укрепления имелись помещения для отдыха личного состава, патронный погреб, вероятно — колодец; но даже при полной укомплектованности этой долговременной огневой точки хорошая организация обороны позволила ее гарнизону лишь продержаться дольше, стоять насмерть... Сооружения Гродненского укрепрайона не были рассчитаны на полную неприступность, на многодневные бои в глухом окружении, а должны были задержать врага до подхода основных сил...
* * *
Пора возвращаться. На лесной дороге нас останавливают мужики с бензопилами. Они здесь чистят лес.
— Корреспонденты? Вот смотрите, цепь порвал. Тут осколки в каждой сосне...
Правда: на свежем спиле чурбака видим вкрапления металла. Осколок врос в древесину. Тогда деревья были еще совсем молодыми. Как и бойцы, защищавшие этот край. Но деревья в отличие от бойцов после тяжелых ранений могут жить...
