Как проводят серьезные соцопросы в стране и как не перепутать интервьюера с мошенником

«Иногда не верят даже удостоверению»: как в стране проводят серьезные соцопросы и что поможет не перепутать интервьюера с мошенником

Звонок от незнакомого человека, будь он по телефону или в домофон, многие воспринимают настороженно. И правильно, ведь участились случаи мошенничества: жулики представляются кем угодно — от правоохранительных органов до сотрудников банка. Свою лепту в повышение градуса недоверия вносят и навязчивые распространители, останавливающие на улице или в магазине, «чтобы спросить», а через 20 секунд уже втюхивающие овощерезку или крем для похудения.

А теперь представьте: как в таких условиях работать тем, кто проводит важные опросы общественного мнения? Мы узнали, что собой представляет «кухня» социологических исследований и как отличить интервьюера от обманщика.

Проторенной тропой

Центр социологических и политических исследований БГУ сейчас реализует одно из наиболее масштабных исследований по демографии. Цель опроса — анализ брачно‑семейных отношений и семейных ценностей белорусов. Стартовал он в июле этого года, а завершится в октябре. Это второй этап исследования, первый состоялся в 2017‑м. Сегодня специалисты ставят задачу выяснить, как изменилась ситуация за пять лет. Одна из важных тем — какие факторы влияют на рождаемость. У более чем тысячи респондентов, которые пять лет назад заявляли о намерении завести детей, поинтересуются, появились ли у них наследники, а если нет, то почему.

— На первом этапе мы опросили 10 тысяч человек, — рассказала руководитель исследования доцент кафедры социологии БГУ, кандидат философских наук Лариса Филинская. — Более 65 процентов из них выразили заинтересованность пообщаться повторно. С ними сейчас и работаем. Предстоит опросить не менее 2,5 тысячи человек в разных регионах. Для этого в 90 населенных пунктах Беларуси задействованы 150 интервьюеров.

Кто есть кто

Бывало, на первом этапе исследования, когда опрос проводили по квартирам, на интервьюеров вызывали милицию для выяснения личности. Сейчас подобных случаев нет, поскольку людям предварительно звонят. Но даже те, у кого за плечами опыт общения с представителями социологического центра, нередко реагируют на просьбу о встрече неожиданно.

— Многих пугает слово «интервью», мы его теперь стараемся не употреблять, заменяем на «беседу», — делится интервьюер Милана Конон. — Некоторые бросают трубку, не дослушав. Другие включают запись телефонного разговора. А есть те, кто с ходу делает вывод, что мы мошенники.

Как убедиться, что все серьезно, а намерения что ни на есть благие? Интервьюеры, во‑первых, обращаются по имени‑отчеству к человеку и напоминают, что он участвовал в опросе. Во‑вторых, полностью называют свои Ф.И.О. и организацию. Уже на месте показывают удостоверение, паспорт или студенческий билет, бланк интервью, а также письмо с подписью замминистра труда и соцзащиты о предоставлении содействия в проведении исследования. Оно разослано во все исполкомы, то есть местная власть в курсе. Развеять недоверие помогает и атрибутика проекта — сумки‑шопперы с логотипом организаторов (их человеку потом вручают в подарок за участие).

Опрос проводится только лицом к лицу. Заменить телефонной беседой или онлайн нельзя. Взаимодействие с респондентами ведется со строжайшим соблюдением принципов конфиденциальности.

Милана Конон, Ксения Пастушенко и Ангелина Турчин — интервьюеры, студентки БГУ, будущие социологи.

Лариса Филинская предлагает посмотреть, как выглядят уже заполненные анкеты. На них нет ни имени, ни фамилии, ни места работы, ни адреса, ни телефона. Правда, указаны возраст и род деятельности (например, творческая профессия). Почерк тоже не выдаст (анкету заполняет сам интервьюер), подпись не ставится. Ноль зацепок, наводящих на личность.

Специалист поясняет: все данные респондентов закодированы. Единственный способ узнать, кто отвечал на вопросы, — по цифровому обозначению. Но для этого нужно найти персональные карточки участника. Они в базе данных, к которой имеет доступ строго ограниченный круг лиц, несущих персональную ответственность за неразглашение информации.

Интересуюсь, может ли интервьюер сам ответить за человека на вопросы анкеты.

— Конечно нет, — заверяет собеседница. — За каждым участником полевых работ ведется контроль. Спустя неделю‑две из центра звонят респонденту и уточняют, как прошло исследование.

Нередко люди сами предлагают для участия в опросе подходящих, по их мнению, кандидатов. Пожилые женщины, например, советуют своих слово­охотливых и общительных подруг. Однако замены «по желанию» невозможны.

— Исследование репрезентативное, — поясняет Лариса Филинская. — Для объективности данных среди опрашиваемых должно быть 54 процента женщин и 46 — мужчин, 22 процента сельского населения и 78 — городского, 25 процентов в возрасте 60 плюс и столько же — молодежи и так далее. Если в процессе обнаруживается недобор в той или иной группе, его нужно восполнять строго по этой категории лиц, что осуществляется по алгоритму.

В Минске респонденты часто предлагают встретиться за пределами своей квартиры.

Час на общение

Вопросов в анкете 237. Девять тематических блоков: от жизненных траекторий и брачно‑партнерских отношений до дохода и системы ценностей. На разговор уходит около 40 минут.

— Самый запоминающийся опрос у меня длился примерно два часа, — делится опытом интервьюер Ксения Пастушенко. — Пенсионерка пригласила домой, а там меня встретили… семь кошек. Они все улеглись рядом и внимательно слушали. А хозяйка, отвечая на вопросы, между делом посвящала в истории своих питомцев.

Чем меньше населенный пункт, тем охотнее интервьюеров пускают в квартиры. А вот столичные жители чаще всего предлагают перенести встречу в другое место.

Когда вопросы касаются сложных тем — потери и болезни близких, проблемных отношений, — интервьюерам приходится быть немного психологами. С одной стороны, человеку дают время на осмысление жизненных событий, с другой — нельзя влиять на его выбор варианта ответа.

— Женщина, которая ухаживала за ребенком с самой тяжелой степенью инвалидности, долго не могла ответить, во сколько баллов оценивает свое и его счастье, — вспоминает Ангелина Турчин.

Ради чего собирается информация? Данные проанализируют социологи, экономисты, демографы, медики. Удастся определить, что влияет на взаимоотношения белорусов, их репродуктивное поведение и семейные ценности. Затем будет усовершенствована государственная политика в области семьи и демографии. В этом мы все заинтересованы. Поэтому, если вам позвонили, откликайтесь.