В памяти каждого из нас есть островки счастья и, когда мы говорим о радости жизни, слова бледнеют и начинают выцветать, а образы, врезавшиеся в память, становятся отчетливее. К радости и счастью нас на самом деле влечет не будущее, а прошлое, пережитое. Мы и не стремились бы к счастью, если бы уже не знали его. Надо от чего-то оттолкнуться, чтобы снова научиться принимать жизнь, воскресить ее радость.
...В июне в Гомеле идут солнечные дожди, обильные и теплые. Каждый день город умывается новым дождиком и свежеет на глазах. Больше солнца, солнца и дождя! Мне девять лет и рядом мама. Взявшись за руки, мы бежим босиком под дождем и смеемся. Остывший асфальт, теплые лужи; это так смешно и весело — нестись над мокрым городом и хохотать. Кто придумал дождь, любил пошутить. Дома, дворцы и церкви стоят мокрые и, едва сдерживая детский смех, сами вот-вот пустятся в пляс. Как будто Бог — это дитя, что с озорной улыбкой поливает целый свет из лейки: “Вот вам! Не стойте такие серьезные, а то поглупеете. Эй, дворец, ясновельможный пан, ты сейчас просто лопнешь от важности! Вот я вымою тебе личико. Ну а вы, куда вы все попрятались? Время танцевать, разве это не весело?..” Как все красиво поглупели и сбросили оцепенение торжественности. Каштаны глядятся в лужи и подмигивают своему дурашливому отражению. Маленькие ивушки, мои друзья, вы опять перерастете меня к следующему году, но сегодня я лечу над вами, над тротуарами и каштанами, над моим любимым городом, который весь пропитался запахом хлеба и шоколада, над лучшим в мире городом, где можно танцевать над дождем, потому что жить — хорошо! Грязный и мокрый, ты шлепаешь по лужам, потому что на свете нет грязи, нет ничего плохого и враждебного. Мир свят и чист, он на секунду вспоминает сам себя, приоткрывает свой подлинный лик. Но это так кратко. Минуты счастья, мгновения жизни...
Как-то я смотрел мультфильм про пингвиненка. Он родился в племени, где все пели, а у него ничего не получалось, но как только он вылупился из яйца, тут же принялся танцевать.
— Что? Что ты делаешь? — спросила его мама.
— Мамочка! Я радуюсь ножками!..
Нет, какое же глупое у меня положение, — взяться доказывать право человека на радость. Да! Можно радоваться не только умом и душой, но и ножками, и ручками, и ушами, и глазами — всем телом можно и нужно радоваться, для того мы и на свете живем. Посмотрите, как очаровательны дети, когда танцуют, какие они миленькие, и даже в самом косолапеньком малыше вы увидите больше изящества, чем в признанной балерине. Поэтому люди, запрещающие танцевать, — кощунствуют, они посягают на замысел Божий о человеке, ведь Господь сотворил нас для радости. Те, кто возбраняет смех, — посягают на человеческое достоинство, потому что этим Божьим даром мы отличаемся от зверей.
Но разве только ханжи и мракобесы препятствуют нам радоваться жизни? Сами мы, слишком взрослые люди, торопимся пережить свою жизнь, воруя у самих себя радость. Наша вечная спешка и суета, а еще погоня за удовольствиями — да, как ни странно, именно эти вещи не дают нам радоваться. Бывает так, что только какая-нибудь скорбь или болезнь приводит нас в чувство и мы с удовольствием вспоминаем, как это здорово — просто сидеть и больше ничего не делать. Как здорово ходить — не куда-то, не зачем-то, а просто ходить из удовольствия. Бродить по аллеям, по лесу, карабкаться в горы, ступать по меленькому морскому песочку, а потом-таки плюхнуться в море и плыть или лучше — лететь в воде, в невесомости. Завалиться в кровать с книжкой или без и просто лежать, зная, что впереди еще ночь и день свободы. Просто жить и радоваться, радоваться и жить.
Архимандрит Савва Мажуко
