Пропустить очередной фильм Квентина Тарантино невозможно. Он манит, как запретный плод. Но всякий раз ощущаешь, что смотреть это кино от начала до конца либо невозможно, либо необходимо сделать над собой усилие, время от времени закрывая глаза. Когда смотришь номинированную на «Оскар» «Омерзительную восьмерку», то поражаешься, каким количеством краски, варенья, компотов надо было залить дом и каждого персонажа, чтобы вызвать эффект сплошного «мочилова». Однако в том, как намеренно именно такой визуальный ряд буквально выпирает из кадра, видится определенный подвох. Квентин Тарантино разыгрывает свою игру, где насилие для него — «один из кинематографических приемов». Его фильмы не претендуют на жанр ужаса, детектива или даже драмы. Скорее всего, это авторское фэнтези, основанное на знании истории кино, приправленное изрядной долей юмора. Возможно, это одна из причин, которая обеспечивает режиссеру массовый успех и заставляет зрителей не столько ужасаться и сопереживать, сколько смеяться над тем, что в реальности точно не является чем–то забавным. Квентин не снимает насилие ради насилия. Скорее всего, он преследует другую цель: чтобы человек, ужаснувшись обилию крови на экране, извлек тот смысл, который не позволил бы ему прибегнуть к преступлению в действительности. Кстати, сам признанный мэтр терпеть не может насилия в жизни.
Почти все фильмы Тарантино на одну и ту же тему: в жестокости, порождающей жестокость, никогда нет смысла. Это та правда, на которую, по словам самого Квентина Тарантино, он имеет право. Его фильмы связаны между собой, как родовой пуповиной. Из фильма в фильм могут переходить некие знаки, как, например, сигареты Red Аpple (бренд, придуманный Тарантино в знак протеста против рекламы в кино), которые курили персонажи и в «Криминальном чтиве», и в «Бесславных ублюдках», и в «Омерзительной восьмерке». Режиссер часто цитирует то, что ему особенно дорого — фильмы Серджо Леоне, Копполы, Годара, цифра «8» тоже знаковая, поскольку указывает не только на восьмой фильм режиссера, но и на «8 1/2» Феллини (а знание кино у него как у бывшего клерка видеосалона феноменальное). В «Омерзительной восьмерке» (само название указывает на авторское отношение, а еще на принципиальную антиподность такой общепризнанной киноклассике, как «Великолепная семерка») банда убийц говорит между собой на испанском. Может быть, это связано с тем, что Тарантино по материнской линии имеет связь с индейским племенем чероке, которое в свое время первым подверглось нападению со стороны испанских конкистадоров. В каждой его картине есть непростая тема отцов и детей. Видимо, это опять же связано с некими детскими переживаниями: Квентин до сих пор не знает и не пытался найти своего биологического отца.
У таких фильмов, которые создает Квентин Тарантино, приверженцев ровно столько, сколько и негодующих. Его самого, непосредственного, резкого, категоричного, талантливого, можно принимать или отвергать. Но объективным фактом остается то, что шесть его фильмов входят в список «100 лучших фильмов всех времен и народов», что он занимает почетное место в рейтинге «Величайшие режиссеры всех времен» и в списке «100 гениев современности».
lpsm3163@mail.ru
Советская Белоруссия № 16 (24898). Четверг, 28 января 2016
