Так было ли оскорбление?

О том, как проходил первый суд над ним, мы рассказали в статье «Оскорбление» («Р», 15 ноября 2003 года). Подзаголовок ее раскрывает суть публикации: «Уменьшенно вменяемого» гражданина за одно дерзкое выражение приговорили к полутора годам ограничения свободы. В вину ему было поставлено оскорбление председателя суда…». После выступления газеты это дело рассмотрела коллегия по уголовным делам Минского областного суда. Обсудив кассационные жалобы и доводы, изложенные в них, она пришла к выводу, что приговор подлежит отмене, а уголовное дело следует направить на новое судебное разбирательство по причине существенного нарушения судом уголовно-процессуального закона, односторонности и неполноты судебного следствия. Николай Гуринович после этого в редакцию прислал письма с благодарностью автору публикации и газете за действенную помощь и участие в его горемычной судьбе. А сам стал готовиться к новому суду. Был уверен, что на сей раз обязательно докажет свою невиновность и правоту. Тем более что заместитель председателя Верховного суда Республики Беларусь А. Федорцов, давая ответ на жалобу Гуриновича, сообщил ему: «При новом судебном разбирательстве суду предложено тщательно исследовать доказательства по делу, устранить допущенные при первом рассмотрении дела недостатки и в зависимости от собранных доказательств решить вопрос о вашей виновности или невиновности». В ходе нового судебного заседания Николай Гуринович, обвиняемый в том, что с целью унижения чести и достоинства председателя суда Молодечненского района и города Молодечно Сергея Литвиновича направил ему оскорбительное письмо, направил ходатайство о назначении повторной лингвистической экспертизы. При этом он ссылался на то, что проведенная по его делу лингвистическая экспертиза №329 от 20 марта 2003 года коллегией по уголовным делам Миноблсуда признана противоречивой, а экспертизы №№ 1660, 1661 от 5 сентября 2003 года признаны недопустимым доказательством. Судья Н. Родевич, председательствующая в новом процессе, заслушав стороны и изучив материалы дела, приняла соответствующее постановление. В нем, в частности, отметила: «Поскольку дело рассматривается иным составом суда со стадии судебного разбирательства, экспертиза от 5 сентября 2003 года в качестве доказательства по делу судом не исследуется…Учитывая, что в заключении №329 от 20 марта 2003 года даны ответы на поставленные перед экспертом вопросы, допросом эксперта в судебном заседании разрешены возникшие по заключению вопросы, подвергнуть сомнению вышеуказанное заключение у суда оснований не имеется, суд не находит оснований для назначения повторной лингвистической экспертизы и приходит к выводу, что в удовлетворении заявленного ходатайства обвиняемому следует отказать». Гуринович отвез свою жалобу по этому поводу в Минский областной суд, однако ее попросту приобщили к материалам дела. А вскоре после этого был вынесен очередной обвинительный приговор. В нем отмечено: «Суд находит возможным учесть состояние уменьшенной вменяемости при назначении наказания обвиняемому. С учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, с учетом личности обвиняемого, который имеет постоянное место работы, характеризуется положительно, с учетом обстоятельств дела, которые свидетельствуют о наличии длительных и постоянных взаимоотношений обвиняемого с судебными органами (добился, в частности, отмены четырех приговоров судов Молодечно, Воложина и Вилейки, а также восьми их постановлений.— Прим. авт.) , суд приходит к убеждению, что цели уголовной ответственности могут быть достигнуты при назначении наказания в виде исправительных работ. Обсуждая вопрос о размере удержаний из заработной платы, суд учитывает, что обвиняемый имеет алиментные обязанности по содержанию двоих несовершеннолетних детей и считает возможным определить минимальный размер удержаний в доход государства —10 процентов заработка. Учитывая вид избранного судом наказания, состояние уменьшенной вменяемости Гуриновича Н. Е. в период совершенного преступления, суд считает необходимым применить к Гуриновичу Н. Е. принудительные меры безопасности и лечения в соответствии со ст. 106 УК Республики Беларусь». Наш ограниченно вменяемый возмутитель спокойствия считает, что обвинительный приговор в отношении его суд старался вынести любым способом, во что бы то ни стало, так как в противном случае кому-то пришлось бы ответить за необоснованное двухмесячное содержание Гуриновича под стражей. Не станем комментировать его доводы. Думается, что вышестоящие судебные инстанции дадут им соответствующую оценку. А заодно и ответят на вопросы, которые задал вновь осужденный, ведя речь о себе самом. Вот они: «Не свидетельствует ли тот факт, что психически больной человек сумел добиться отмены более десятка судебных постановлений психически здоровых судей, о ненормальности нашей судебной системы?» и «Не мстят ли судьи ему, Гуриновичу, за то, что он не раз уязвлял их, доказывая их ошибки и неправоту?». Понимаем, что вопросы нелицеприятные. Но их, считаем, нельзя замалчивать. Потому что уголовное дело, о котором мы вели речь, неординарное, и вынесенный по нему приговор должен быть проанализирован компетентными специалистами самым внимательным образом.