Писатель Сергей Минаев в одной из своих книг назвал профессию репортера самой циничной на свете. "...Если вам, не дай бог, случится тонуть в море, первыми, кого вы увидите, будут не спасатели Малибу. Нет. Первыми окажутся репортеры, протягивающие микрофон вместо руки помощи. Они сделают сострадательное лицо и наполнят глаза лживыми слезами для того, чтобы задать вам единственный вопрос: "Расскажите телезрителям, что вы чувствуете, находясь на пороге гибели? Да и, пожалуйста, короче, мы в прямом эфире..."
Специальный корреспондент канала СТВ и обладательница "Телевершины" в номинации "Лучший репортер года" Ольга Петрашевская с Минаевым не согласна. Говорит, что журналисты умеют сопереживать искренне и всей душой. Однако реалии профессии диктуют свои правила: эмоциям на работе места нет.
- Буду откровенна: во время трагических событий мысли "ой, какая беда" и "надо успеть это снять" у меня всегда идут параллельно, тут уж ничего не поделаешь. Но не забывайте, что репортеры тоже живые люди, поэтому профессиональные амбиции далеко не всегда выходят на передний план. Руку помощи в случае катастрофы или бедствия мы, конечно, подадим первым делом. А уж потом, когда герой согреется и выпьет горячего чая, не грех и интервью с ним записать.
- Что самое сложное в репортерских буднях?
- Научиться не принимать все близко к сердцу. Вместе с тем нельзя и полностью абстрагироваться от происходящего. Считаю, что людей в беде обязательно нужно поддержать, но при этом не нужно плакать вместе с ними. Потому что герои сюжетов ждут от нас не сочувствия, а реальной помощи. Я уже 7 лет работаю на СТВ, но по-прежнему не научилась оставлять работу за порогом квартиры. Часто, занимаясь домашними делами, прокручиваю в голове сценарий очередного сюжета. А когда ложусь спать, мне снятся камеры и съемочный процесс.
- За семь лет работы на СТВ ни разу не хотела перейти на другой канал?
- Я пришла на СТВ в середине второго курса, помню даже точную дату - 6 февраля 2006 года. Канал тогда выбрала чисто интуитивно. Не могу сказать, что регулярно его смотрела и поименно знала всех ведущих. Нет, просто он казался мне свежим и незаезженным. Стала работать, постепенно втянулась, а после уже и осталась. О том, чтобы променять родной СТВ на другую "кнопку", мыслей не возникало. Потому что именно на этом канале я постигла азы профессии и сформировалась как опытный журналист. Парадоксально, но факт: в отличие от многих молодых студенток журфака меня никогда не привлекала съемка культурных событий. Меня всегда тянуло на места катастроф и пожаров, я готова была снимать их в праздничные и выходные дни без перерывов. И до сих пор мне по-прежнему интересно оставаться в гуще событий.
- Репортеров часто ругают за субъективную подачу материала. Мол, все это - исключительно личное отношение корреспондента к происходящему...
- От этого никуда не деться. Люди, включая телеканал, где в эфире идет мой сюжет, видят ситуацию на экране глазами репортера. Прошли те времена, когда телезрителей интересовали лишь голые факты. Люди устали от "говорящих голов", им нужны живые человеческие эмоции. Но при этом нужно стараться искать определенную грань, потому что, если часто злоупотреблять эмоциями, репортер начинает откровенно навязывать свое мнение, а это недопустимо. Сюжет удался, если после просмотра человек не говорит "она права", а обсуждает ситуацию с домочадцами, пытается сформулировать свою версию происходящего. Моя обязанность - показать людям все точки зрения, не важно, принимаю я их сама или нет.
- А любую тему можно сделать интересной для зрителя?
- Не скрою, бывает такое, что думаешь: "Это не тема, а сущее наказание". Телезрители любят живые новости, им интересно смотреть на то, что горит, в прямом и переносном смысле этого слова. Конечно, стихийные бедствия и природные катаклизмы всегда, как говорят телевизионщики, смотрибельнее. Однако считаю, что выигрышной можно сделать любую тему.
- Помнишь свой первый сюжет?
- Это был материал о работе добровольных дружин. Я тогда была зеленой, неопытной, оператор недовольно ворчал и как-то подозрительно на меня поглядывал. Смешно сказать, но текст к этому двухминутному сюжету я тогда писала почти шесть часов. Ужасно нервничала, потому что хотела сделать его как можно лучше. Сейчас на написание материала мне хватает получаса.
- Насколько часто помощь словом или в данном случае сюжетом оказывается эффективной?
- Как бы в стране ни боролись с бюрократией, но, пока человек не соберет десяток справок, дело может так и не сдвинуться с мертвой точки. Хотя не факт, что сдвинется оно и с ворохом собранных листов... А сюжеты действительно помогают быстрее решать проблему. От некоторых коллег часто слышу недовольное ворчание: мол, прорвало у какой-нибудь бабушки трубу, и она мигом бежит звонить на телевидение. Я вам скажу - и правильно делает! А куда ей еще звонить? Потому что часто бывает так, что, кроме ТВ, этот вопрос никто не может решить. Для меня счастье, когда эта бабушка перезванивает через пару дней и говорит: "Ой, спасибо, водопровод починили. Приезжайте, отблагодарю вас домашними пирожками".
- Всегда контролируешь ход решения проблем, о которых рассказываешь в своих материалах?
- Да, это позиция не только моя, но и телеканала СТВ. Отсняли сюжет и через какое-то время звоним героям, чтобы узнать, что изменилось. Если материал вышел в эфир, а вопрос остается нерешенным, пишем письма в соответствующие инстанции. Потому что согласно закону чиновники обязаны отреагировать на вышедший критический материал. СМИ - это действительно реально работающая четвертая власть. Да, не все проблемы можно решить с помощью ТВ. Но если есть шанс, то репортер сделает все, чтобы помочь человеку.
- Насколько для тебя важно одобрение со стороны коллег-телевизионщиков? В свои двадцать шесть ты, по признанию профессионалов, - лучший репортер страны, обладательница "Телевершины-2013".
- Я буду неискренна, если скажу, что премия для меня ничего не значит. Она стала для меня особенной, поскольку в одной со мной номинации были представлены не менее сильные и профессиональные коллеги с других телеканалов. "Телевершина" - это своеобразный аванс. Если бы мне было лет сорок, то говорили бы: "Да, эту статуэтку она получила за трудовой стаж и заслуги". А сегодня, насколько я понимаю, мне ее дали авансом, с намеком на будущие достижения, для того чтобы крылья уже сейчас начинали хлопать шустрее. Каждый день я смотрю на статуэтку и думаю: "Ага, мне 26. Значит, к 46 годам я должна сделать минимум в 5 раз больше". Члены жюри поверили в меня, и это доверие нужно оправдать. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из тех, кто в этом году голосовал за Ольгу Петрашевскую, увидев однажды мой репортаж по телевизору, спросил себя: "Где были мои глаза, когда я отдавал ей свой голос?" У меня сейчас есть определенная планка, ниже которой опускаться нельзя.
Советская Белоруссия №88 (24225). Пятница, 17 мая 2013 года.
