Сын врагов

Борис Дубовский положил на стол толстую стопку бумаг.

- Все подтверждается документами, - проговорил он и быстро извлек из стопки ксерокопию страницы амбулаторной медицинской карточки. - Ребенок поставлен на учет в психдиспансере, его лишили возможности ходить в школу (он на домашнем обучении), меня очернили и всю нашу семью облили грязью.

Дубовский рассказывал о том, что произошло, извлекал ксерокопии и часто повторял: "Все подтверждается документами".

Перед глазами мелькали бланки: "Городской детско-подростковый психоневрологический диспансер", "Минский городской суд", "Комитет по образованию и делам молодежи", "Прокуратура Республики Беларусь" и так далее. Все это - ответы на жалобы и заявления, разосланные супругами Дубовскими. Среди бумаг - копии писем, адресованных министрам (образования, внутренних дел и здравоохранения) и Президенту. Есть послание в адрес завуча младших классов минской школы N 6 Н.Е.Лагун, которое озаглавлено: "Заявление N 5". Письмо Президенту начинается словами "Что делать? Крик ребенка о помощи!!!"

Я запуталась в бумагах и событиях, как мне показалось, бесповоротно. То, чем семья Дубовских жила в течение последнего года, завертелось перед глазами, слилось воедино, превратившись в плотно сбитый ком. На этом фоне совсем незаметна фигурка мальчишки. Впрочем, о мальчишке ли сейчас речь?

- Стоп! - сказала я Борису, бывшему "афганцу", человеку напористому и всей душой стремящемуся к возмездию. - Давайте все сначала. И только самое главное.

Начало выглядело, как ни цинично это звучит, обыденно. Школа. Дети. Сложные взаимоотношения: ссоры и неприязнь выливаются в насмешки, драки и обидные прозвища.

В прошлом году третий класс, где учился Саша Дубовский, расформировали по причине малой наполняемости, а новый коллектив, именуемый 4-м "Б", встретил парня недружелюбно. Впрочем, отношения не складывались не со всеми, а, как ни странно, лишь с бывшим товарищем Ромой, который устраивал "небольшие представления", унизительные и отвратительные одновременно. То прическа Сашкина ему не понравится, то с парты сгонит. Парень стал приходить домой сам не свой. Пару лет назад у Саши уже были проблемы со здоровьем. На учете у невропатолога он состоял давно. "Гены виноваты, - утверждает Борис. - Я воевал, это наверняка не осталось без последствий. Но с 1997 года к невропатологу уже не обращались". Сын бывшего воина-интернационалиста (тихий по природе) на обиды реагировал остро: мог психануть, мог и ударить. После небольшого инцидента отец запретил использовать для самозащиты кулаки. Саша свою не по годам тяжелую руку хоть не всегда, но придерживал, обиду держал в себе, а от унижения искал убежище дома. В один не самый прекрасный день после очередного публичного "спектакля" Саша пришел домой и сказал: туда больше не пойду. Дубовский-старший, как и его жена Светлана, в школе бывали часто. С мамой главного обидчика были давно знакомы, причем отзывались о ней не лучшим образом. Такого же мнения о семье Дубовских была и Ромина мать. Словом, конфликт детей имел вполне понятную мотивацию. И учителя, и родители в целом понимали, из-за чего происходят в 4-м "Б" разборки, но никому не пришло в голову все это быстро и безоговорочно прекратить. Дубовские тем временем общались с учителями, просили уделять парню больше внимания. Мама Ромы тоже общалась - на свой лад. Явилась, к примеру, в класс на политинформацию и в присутствии педагогов и детей отчитала сына Дубовских.

Однажды на уроке физкультуры после очередной порции насмешек Саша пустил в ход кулаки. Светлана, прибежавшая в школу, дала сыну понюхать нашатырь. Мама Ромы (не принимавшего участия в драке) настрочила заявление в милицию в надежде, что Сашу поставят на учет в комиссии по делам несовершеннолетних. В другом заявлении, поданном на имя администрации школы, говорилось о неких чуть ли не наркотических веществах, которые Дубовская якобы давала... Роману! Борис "воевал" с завучами. Добивался решения разных мелких вопросов: просил, чтобы сына, согласно справке, посадили на первую парту на уроках труда, настаивал на пересмотре оценки по математике, несправедливо, по его мнению, выставленной завучем Абадковой. Администрация школы в лице завуча младших классов Лагун и вышеуказанной Абадковой тоже не осталась в долгу. В милицию полетело заявление от педагогов: Дубовский-де влетел в кабинет к Лагун, где находилась еще и замдиректора Абадкова, и стал "оскорблять словесно, грозя увольнением с работы и физической расправой". Эти слова из постановления Фрунзенского суда. Председатель Минского городского суда М.М.Ардяко, рассмотрев жалобу Дубовского на рассмотренное дело, отменил назначенное было наказание в виде 10 суток ареста. Дело направили для пересмотра. Другой судья назначил всего лишь штраф. Прокуратура вынесла на это постановление протест. Словом, "нарушитель" штраф не платил и 10 суток не отсидел, потому что свидетели-врачи показали: этот человек с сыном и женой был в указанное в заявлении учителей время в диспансере. Разбирательства длились полгода, нервы все друг другу попортили изрядно.

Когда только начали развиваться судебные одиссеи, состояние здоровья главного персонажа, тогда еще 10-летнего Саши, резко ухудшилось. Амбулаторное лечение не давало эффекта: из носа текла кровь, он терял сознание, стал еще более раздражителен, несдержан. Мальчика положили в отделение неврозов. Через три недели выписали с улучшением. Врачи рекомендовали индивидуальный педагогический подход, о котором не могло быть и речи: в школе уже шли ожесточенные "бои".

"Период адаптации во вновь сформированных классах прошел нормально... Обстановку стали обострять родители Дубовского Саши, которые предъявили ряд претензий к администрации школы" - написано в протоколе родительского собрания 4-го "Б" класса", датированном 14 ноября 2002 года. В протоколе, в котором, как потом выяснилось, неизвестный "доброжелатель" некоторые факты исказил, рассказывается о создании конфликтной комиссии, которую возглавила завуч Лагун, о проделанной ею работе, о том, что результат Дубовских не устраивает. Далее в протоколе красочно описана перепалка между родителями учеников 4-го "Б": "Вы терроризируете детей, не учите своего Сашу жить в коллективе, убиваете в нем все мужское, ребенок должен защищаться сам!" (это в адрес Дубовских), "Как раз вы терроризируете, ведь знаете, что наш ребенок с нервными заболеваниями! Его положат в больницу, неизвестно, не окажется ли он в инвалидной коляске!" (это Дубовские в адрес остальных). Договорились до того, что родительское собрание превратилось в банальный скандал с участием руководства школы, на котором во всю трясли "грязным бельем": кто кого побил, кто кому угрожал, кто кого посадит и с кем разберется.

И родители, и учителя, совсем не думая о мальчишке, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, много "порвали" на себе одежды, даже не понимая, что пора искать выход, - хотя бы ради своих детей. Понять: кто кого терроризирует (и что первично) теперь уже очень сложно. Да и не нужно это. Мешают всепоглощающие ненависть и злость.

- Чего вы хотите добиться? - спросила я Дубовского спустя некоторое время, когда бумаги были изучены, события осмыслены и причина происшедшего ясна. - Ведь были проведены разбирательства, правота ваша по многим позициям подтверждена. Разве суть конфликта в оценках или в том, что Саша не сидит за первой партой на уроке труда? Обидчика давно перевели в другую школу, директору школы Юдицкому объявлен выговор, Абадковой за допущенные нарушения по аттестации учащихся 4-го "Б" класса - замечание (в этом классе она уже не работает), с Лагун, которой тоже объявлено замечание, сняты обязанности председателя конфликтной комиссии. А социальный педагог школы, которая вела протокол злосчастного собрания, внизу отпечатанного на компьютере текста написала от руки: "Текст протокола родительского собрания, составленный мною, написанный от руки и предоставленный для набора, искажен и изменен по нескольким фактам, подписывать данный текст отказываюсь". Уже понесли наказание многие действующие в этой истории лица - выговоры и замечания в прошлом. Почему же история никак не подойдет к концу? Через месяц - новый учебный год. Что ждет вашего повзрослевшего сына?

Ответ был таким

: - Все эти "замечания" - недостаточное наказание для людей, создавших в школе совершенно невыносимую обстановку. Я хочу, чтобы рассмотрели вопрос о профнепригодности администрации школы. Конфликт первоначально возник между родителями и превратился в спор между родителями и администрацией. Школа не захотела помочь нам - все вылилось в трагедию ребенка. Никто не вернет моему сыну здоровье. Но заплатить за зло, принесенное нашей семье, эти люди должны.

...Хорошо, если бы в городе нашелся подходящий психолог. Не для Саши - для взрослых. Чтобы объяснил и родителям, и учителям: ненависть не созидательна. На этом чувстве ничего заново не построишь. С этим чувством отлично получается только разрушать.