Направление взято такое: чтобы коррупционных рисков становилось меньше
Коррупция – одна из самых острых и, пожалуй, самых опасных проблем практически каждого развивающегося государства. Она подрывает принцип верховенства права, способствует проникновению организованной преступности в деятельность государственных институтов, порождает недоверие населения к власти. Поэтому к ее искоренению в любой стране привлекаются огромные силы, задействуются все государственные органы. Не стоит в стороне и власть судебная. Подробнее о практике рассмотрения преступлений коррупционной направленности рассказывает заместитель председателя Верховного Суда Беларуси Валерий КАЛИНКОВИЧ.
— Что представляет собой, Валерий Леонидович, судебная практика по рассмотрению преступлений коррупционной направленности?
— Проблема противодействия коррупции не теряет своей актуальности, несмотря на многочисленные меры противодействия, применяемые разными органами власти. Вместе с тем стоит отметить, что в целом дела этой категории составляют не очень значительное количество в общей массе. В истекшем году за такого рода преступления осуждено 1 104 лица (при общей судимости примерно в 62 000 лиц). Если рассматривать в разрезе все преступления, которые мы имеем в судебной практике, то наибольшее количество дел касается хищения имущества путем злоупотребления служебными полномочиями. В прошлом году за такого рода преступления осуждено 358 человек. На втором месте стоят дела о служебных подлогах – понесли наказание 257 лиц, далее идет судимость за дачу взятки и за ее получение. За эти два вида преступлений осуждено примерно по 150 лиц, в совокупности – 300. Судимость за другие преступления, которые входят в перечень коррупционных, злоупотребление по службе, превышение служебных полномочий — составляет менее значимые цифры.
— Насколько сложны такие дела? Требует ли их рассмотрение каких-то специальных навыков и знаний от судей?
— Такие дела особенно сложные. Прежде всего потому, что при их рассмотрении судьям приходится вникать в тонкости осуществления управленческой деятельности в разных отраслях экономики, в разных сферах государственного управления. Приходится давать оценку законности и незаконности принятых управленческих решений, наличию корыстных и иных мотивов в действиях должностных лиц. Для этого требуется скрупулезно изучать нормативное регулирование, внимательно анализировать доводы и соображения, выдвинутые сторонами.
— Прошлый год был кризисным для экономики нашей страны, и эксперты в начале года наперебой спорили, повлечет это всплеск коррупционных дел или нет в сравнении в 2006—2008 годами. Произошел ли такой всплеск?
— Судебная статистика таких всплесков не зафиксировала. Наоборот, если в 2008 году по делам данной категории были осуждены 1 192 человека, то мы видим, что в истекшем году это количество несколько уменьшилось. Но серьезные и обобщающие выводы, опираясь только на эти цифры, делать сложно, учитывая латентный, то есть скрытый, характер данного вида преступности. И вполне возможно, что уже в ближайшее время наши правоохранительные органы выявят и начнут уголовное преследование лиц, которые объективно совершили преступные деяния в истекшем году. Однако о них еще пока никто не знает. Поэтому в целом оценивать коррупционные риски, потенциальный уровень коррупции в той или иной сфере управления или экономической деятельности преждевременно. Для корректных оценок нужен очень серьезный системный анализ. И, собственно, по приговорам судов, которые вступили в законную силу, такой анализ сделать трудно.
— Как в целом вы можете охарактеризовать качество осуществления правосудия по данной категории дел?
— Факты отмен и изменений судебных решений по этой категории дел имеются. Нам приходится принимать такие решения, когда нижестоящим судам не удалось полностью разобраться в деле и принять по нему справедливое решение. Но таких фактов немного. Как нам представляется, наши суды в целом успешно справляются с рассмотрением дел указанных категорий. Мы никогда не ставили и не ставим перед судами задач искусственного развала обвинений, и тем более произвольного осуждения невиновного. Каждый человек, который предстает сегодня перед судом по обвинению в самом тяжком преступлении, имеет право на защиту. И это право должно обеспечиваться всеми законными средствами. Ну и, естественно, решение об осуждении должно приниматься только на основе совокупности и достоверности всех доказательств. Это требование общего характера предъявляется ко всем без исключения уголовным делам.
— Насколько ответственно выполняют свои функции правоохранительные органы? Привлекались ли в истекшем году к уголовной ответственность по делам этой категории невиновные люди?
— Материалы уголовных дел свидетельствуют, что в большинстве случаев наши правоохранительные органы достаточно четко и компетентно выполняют свои функции, и к уголовной ответственности привлекаются действительно виновные лица. Однако оправданных по делам данной категории в истекшем году было 16 человек. Из них 5 обвинялись в злоупотреблениях по службе, еще 4 — в хищениях и 4 — в получении взятки.
Когда обвинение не смогло доказать виновность человека, он должен быть оправдан. Мы на уровне Верховного Суда, в частности, и в прошлом году согласились с рядом оправдательных приговоров потому, что обвинение вызвало объективные сомнения. Например, по одному уголовному делу ряд доказательств вызвал сомнения, в том числе и тот факт, что предмет взятки был добровольно получен взяткополучателем, а не подброшен ему заинтересованным лицом. Суд обоснованно усомнился в доказательствах, выдвинутых обвинением, и оправдал обвиняемого. В этом нет ничего запредельного и исключительного. Это все делается на основании объективного и всестороннего исследования фактических обстоятельств дела. Ведь какое бы дело не подлежало рассмотрению в суде, процессуальный порядок, гарантии, которые имеют как обвиняемый, так и пострадавший, – едины и незыблемы: это презумпция невиновности, обязанность стороны обвинения представить суду доказательства, на которых основано обвинение. В этом плане никаких изъятий из общего порядка, из общих подходов нет. Каждое уголовное дело подлежит рассмотрению и разрешению по закону и справедливости.
— В прошлом году правоохранительные органы установили, что все-таки среди наиболее коррумпированных сфер деятельности были медицина и культура. Наблюдается ли в судебной практике другая тенденция? Можно ли говорить о коррупции в частном секторе?
— Сложно оспаривать эти выводы, потому что не все эти дела доходят до Верховного Суда в установленном законом порядке. Судебная статистика в тех формах, в которых она существует, не противоречит этим выводам. Но тут опять-таки есть один существенный момент. Когда мы говорим о противодействии коррупции, то необходимо представлять себе, что мы вкладываем в это понятие. Потому что развивается наше общественное устройство, развиваются общественные отношения, совершенствуется нормативное регулирование в сфере экономики, приняты и действуют важные акты по работе с обращениями граждан. В принципе, общее направление движения такое: чтобы подобных коррупционных рисков становилось меньше, чтобы там, где речь идет действительно об удовлетворении насущных потребностей людей, чиновнику любого уровня оставалось все меньше простора для корыстного толкования законодательства. Поэтому на современном этапе, как нам видится, необходимо постоянное осмысление и переосмысление подходов к противодействию коррупции. В связи с этим достаточно сложно говорить о коррупции в частном секторе экономики, например. В определенных случаях — да. Когда руководители частных предпринимательских структур вступают в коррупционные схемы и связи и в результате причиняют ущерб государству, правам граждан — конечно, это коррупция. Но иногда на практике мы сталкиваемся с ситуацией, когда субъекты хозяйствования негосударственной формы собственности пытаются разобраться в чисто экономических правоотношениях между собой. При этом следует обращение в правоохранительные органы, обвинение в коррупции, хищениях и т.д. Не всегда подобного рода обвинения в итоге подтверждаются в суде, поэтому современные подходы к понятию коррупции, на наш взгляд, видятся все-таки больше в сторону определения коррупции как коррумпированности сфер, подлежащих государственному регулированию. В этом плане мы видим необходимость направления основных усилий для противодействия коррупции.
— Нередки факты, когда за взятку в сто долларов человека садят на семь лет, а за систематические взятки, когда берут с поличным и суммы на несколько порядков выше, — девять лет дают. Не считает ли Верховный Суд, что необходимо менять подходы к дифференциации наказания? Что еще Верховный Суд хотел бы изменить в сфере коррупционных дел?
— Суды исполняют тот законодательный акт, который принят в установленном порядке и вступил в действие. В те нормы уголовного закона, которые определяют ответственность за коррупционные преступления, во многие из них, по крайней мере, изменения и дополнения вносились законодателем уже неоднократно, и последние по времени изменения внесены летом прошлого года. Они несколько смягчили общие подходы к назначению наказания за ряд правонарушений, и в том числе за повторное получение взятки. Если раньше уголовно-правовая санкция начиналась с шести лет лишения свободы, теперь она начинается с трех, поэтому та проблема, о которой вы говорите, на законодательном уровне решена. Уголовно-правовые санкции, которые существуют сегодня, на наш взгляд, позволяют в полной мере соблюсти индивидуальный подход при назначении наказания каждому виновному лицу.
Что изменить? Дело в том, что процессуальный порядок рассмотрения уголовных дел определен законом, он достаточно опробован на практике, и мы видим, что все возможности для того, чтобы разобраться в уголовном деле, у суда есть. В целом в плане обеспечения борьбы с коррупцией надо добиваться еще более четкой координации деятельности наших государственных органов, которые и отвечают за эту борьбу. Ведь по закону борьба с преступностью вообще не входит в задачи судов. У нас в этой всей конструкции роль особая — функция осуществления правосудия, единственная и неотъемлемая. На общее положение дел мы влияем путем принятия правильных решений по каждому уголовному делу. От наших решений формируется и следственная практика, и практика судебная во всех уровнях и звеньях судебной системы.
