С загрязненных радиацией территорий по-прежнему пытаются вывезти раков, яблоки и металлолом
В июне прошлого года Департамент по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС МЧС Беларуси отменил контрольно-пропускной режим на отдельных участках зон отчуждения и отселения Климовичского и Костюковичского районов. На практике это значит, что отказавшиеся переселяться жители бывших загрязненных деревень теперь официально живут в чистой зоне, а на выведенных из-под охраны землях можно вести ограниченную хозяйственную деятельность, например заготавливать лес.
— Да, не стремятся граждане в эти места. С 1 января 2009 года до вас было только двое посетителей — на кладбище ехали. Не считая Радуницы, конечно: в этот день к нам приезжают сотни людей, — говорит специалист администрации зон отчуждения и отселения по Климовичскому району Сергей Солонович, выписывая нам пропуска для посещения охраняемой территории.
Формальности соблюдены, и вот мы едем туда, где знаки «Радиационная опасность» встречаются чаще, чем пресловутый «кирпич» в городе. На КПП нас встречают милиционеры взвода охраны.
— Мы убрали контрольно-пропускной режим с участков, где загрязнение менее 15 кюри на квадратный километр. Но правовой режим сохранился: нельзя собирать грибы, ягоды, растения, охотиться, вывозить что-либо. Даже просто остановиться отдохнуть на обочине нельзя там, где есть знак, — поясняет Сергей Евгеньевич. — Когда повысили штраф до десяти базовых, число любителей радиационных «даров» поубавилось. За 2010 год – всего девять: ловили рыбу. А раньше чего только не было: грибы собирали, ягоды. Искать металлолом было обычным делом. В позапрошлом году милиционеры изъяли у «металлистов» миноискатель…
Неподалеку от КПП — памятный знак, где отмечены шестнадцать захороненных деревень района. Собственно, и сам милицейский пункт расположен на территории одной из них – Савиничей. Метрах в двадцати от обочины кладем на землю дозиметр: 27 кюри. Еще через несколько десятков шагов на индикаторе высвечивается 35. Это много.
Мимо проезжают два груженных доверху лесовоза. У них есть товарно-транспортная накладная с отметкой о том, что продукция прошла проверку, поясняет специалист. Заключение о пригодности древесины дает радиолог: берет около 25 проб с каждой делянки. Если делянку разрабатывать нельзя, на ней разрешают только санитарный уход за лесом и установку химловушек для насекомых-вредителей. Сжигать поврежденные деревья категорически запрещено.
Граничащие с охраняемой территорией земли используются для выпаса телят. А вот коровам эту траву есть нельзя: молоко может быть с превышением допустимого уровня радиации.
— Вот здесь стоял спортгородок, здесь – школа, — Сергей Евгеньевич показывает на покрытые растительностью холмики. — В Савиничах было 153 подворья, два магазина, 17 колодцев, два ФАПа, почта, столовая, клуб, библиотека... По нынешним временам – настоящий агрогородок.
Так, минуя «могилы» отдельных домов и «братские кладбища» целых деревень, мы переезжаем в соседний район – Костюковичский. В Могилевской области он пострадал больше других. Сергей Солонович передает нас в руки своих коллег – Петра Барыкина и Николая Германа. Площадь подконтрольной им зоны – почти тридцать две тысячи гектаров. Процедура та же – сначала пропуск, потом доступ в зону.
Едем по одному из трех маршрутов патрулирования. По пути встречаем дорожников, латающих выбоины на асфальте, – пропуск для них тоже обязателен. Без него даже сотовый оператор не может поставить в зоне свою вышку.
— Видите яблоневый сад? В сезон ставим здесь посты – боремся со сборщиками радиоактивного урожая, — говорит Николай Герман.
В прошлом году охрана пресекла попытку вывезти из зоны 800 раков, выловленных в озере с высоким содержанием радионуклидов. Обернись все по-другому, возможно, радиоактивные красавцы в панцире оказались бы на прилавках какого-нибудь рынка. На злоумышленников тогда завели уголовное дело.
Точно так же, как и в соседнем районе, здесь все еще орудуют «металлисты»: ищут штыри в земле, кувалдами разбивают бетонные опоры линий электропередачи и вырезают арматуру. Кто-то приезжает поживиться кирпичом: в районе захоронены еще не все сооружения. Но постепенно подобное мародерство прекращается: растаскивать становится нечего.
Незаметно за разговорами приезжаем в деревню Силичи, которая с конца прошлого года считается реабилитированной. Среди обветшавших кособоких хат – редкие жилые избы, всего чуть больше десятка. Они заметны издали: подновлены, подкрашены, во дворе — машина. Кто-то прихватил себе опустевшее жилье по соседству.
— То дом, а то дача, – шутит патруль.
Останавливаемся у большого красивого дома. За забором висят постиранные занавески, нас по-дружески облаивает дворняга.
— Хорошая собачка, хорьков гоняет. Разорвала одного – они курок режут, — с порога улыбается хозяйка дома.
Здесь живут Евгений Евменович и Вера Киреевна Прокопенко, которых никакие кюри на квадратный километр не убедили уехать подальше от радиации. К официальным «делегациям» старики привыкли: до реабилитации Силичей специалисты АЗОО раз в квартал навещали каждый жилой дом и напоминали, что проживание на загрязненной территории опасно для жизни.
— Теперь-то не ездят, а до этого покоя не давали, — смеется Евгений Евменович.
— А для кого это у вас качели? – спрашиваю.
— Так для внуков, у нас их четверо. Должны приехать на выходные. Теперь можно, а раньше надо было, чтобы охрана не видела. Машину прятали за домом, — старики снова смеются, как нашкодившие дети.
Следующая остановка – деревня Самотевичи, родина Аркадия Кулешова. Она считается зоной отселения, но в ней еще живут восемь семей. У одного из домов интеллигентного вида пожилой человек с седой бородой кормит солеными огурцами рыжего жеребенка. Это Григорий Кириллович Давыденко, моряк.
Живности у него нет: держал кур, да лиса за одну ночь всех порезала. Годовалый жеребенок ничей, его нашли в лесу. В доме есть телевизор и холодильник: свет провели от подстанции неподалеку. Бывший морской волк выписывает пару газет и журнал «Вокруг света». Его, похоже, не беспокоит жизнь «в радиации». К тому же, кто знает, может, через пару лет и его деревню выведут из зоны отчуждения.
На снимке: бывший моряк Григорий Кириллович ДАВЫДЕНКО - один из тех, кто отказался уезжать из загрязненной деревни.
Фото: Юрий МОЗОЛЕВСКИЙ
