Все предыдущие дни она жила с таким ощущением счастья, что иногда становилось страшно: ну не бывает в жизни такой сплошной светлой полосы. Между тем полоса эта вроде и не собиралась заканчиваться, как будто сама судьба решила вдруг искупить все свои прошлые несправедливости. И то сказать: уже зажила ссадина в душе после болезненного расставания с мужем. Уже начала налаживаться работа на рухнувшем было комплексе. Уже правление выделило ей новенький дом, в котором сегодня царит хоть и ремонтный, но такой праздничный кавардак. Но главная радость — это конечно же Руслан. Он перешел в одиннадцатый, выпускной, класс и был предметом тайной гордости матери: жадный к наукам, послушный и ласковый. В школе сын, неутомимый остроумный хохмач, беспрекословно признавался душой любой компании. При всем при этом обладал аналитическим складом ума, легко щелкал самые головоломные математические задачки и успешно защищал честь школы на всевозможных шахматных турнирах.
Туман нехотя отпустил ее из влажного плена, но тревога так и осталась. С ней она и поднялась на крыльцо. Руслана дома не было: возился, видимо, где-то со своим мотоциклом. Ох уж этот мотоцикл! Его сыну на день рождения подарила тетка, зная, что племянник, как и все нынешние пацаны, помешан на технике. Мать подарку явно не обрадовалась, и были у нее на это свои основания: много лет назад именно мотоцикл стал причиной гибели ее младшей сестры, только-только поступившей в институт культуры, да так ни дня в нем и не проучившейся. Историю эту Руслан конечно же знал, но близко к сердцу не принимал: было и было, с ним такого не случится, потому что свой агрегат знает до последнего винтика, с закрытыми глазами может разобрать и собрать мотоцикл.
...С мыслями о сыне она и задремала, не заметив, как дремота перешла в крепкий сон хорошо поработавшего человека. Тем временем горе уже ходило под окнами и ворвалось в дом вместе с отчаянным стуком в дверь.
— Несчастье, Николаевна! Руслан погиб...
Жизнь закончилась.
...Лена Плешко и думать не думала, что станет зоотехником, хотя в Липске, зажиточной деревне под Ляховичами, их семья считалась не из последних: и корову держали, и кабанчики в хлеву не переводились, и всякие куры-утки. Так что трем сестрам-погодкам с малых лет приходилось иметь дело с домашней живностью. И любила ведь Лена эту работу, но мечтала все же об институте иностранных языков: не было в школе лучшего знатока английского, чем она. Но вот задурили девке голову всякими страшилками о непроходимых конкурсах, о взятках, о свирепых экзаменаторах, а потому, получив аттестат зрелости, решила Лена не гоняться за журавлем в небе, а поехать с подружкой в Горки, в сельскохозяйственную академию. Учеба потребовала полной отдачи сил, студентка Плешко все годы получала повышенную стипендию. Недавний комсомольский вожак школы, она совершенно не утратила вкуса к общественной работе и возглавила учебно-воспитательную комиссию академии, участвовала в самодеятельности. Обычное дело: в один прекрасный день она ощутила, что лучше ее будущей профессии в мире ничего нет, а прежние планы — просто детская чепуха. Так бывает, когда человек, взявшись однажды за трудную нелюбимую работу, вдруг начинает ощущать, что дело у него спорится.
На четвертом курсе Лена скоропалительно вышла замуж и также скоропалительно родила сына. Она работала над дипломом, а за Русланом приглядывала специально приехавшая мама. Вопрос о работе у круглой отличницы никогда не стоял: ей тут же предложили остаться в местном учхозе и подумать о серьезной науке. Но... потянуло семью Шуркало (отныне Лена носила фамилию мужа) на Брестчину, поближе к родным местам. А тут еще один из преподавателей порекомендовал перспективную выпускницу своему приятелю, Василию Моисеевичу Горошко, председателю знаменитого колхоза имени Горького, Герою Социалистического Труда, имя которого гремело тогда на всю республику. Работать под его началом считалось честью для любого специалиста сельского хозяйства, тем более для специалиста молодого.
Рекомендации рекомендациями, а для начала назначил Василий Моисеевич недавнюю отличницу на самую низкую должность — учетчицей на ферму. Кто-кто, а мудрый председатель знал, что судьба любого молодого специалиста напрямую зависит от того, насколько прочной окажется первая ступенька карьерной лестницы. А Лена и такому повороту событий была рада: и работу получила настоящую, и жилье выделили молодой семье. Правда, старенький был домик, небольшой, но все же свой... Но главное, как-то сразу пришлись Лене по душе Плещицы. Наверное, не последнюю роль в этом сыграли приветливость и редкая доброжелательность местных жителей. Они придирчивы к приезжим и крайне скупы на похвалу, но оценку человеку выставляют немедленную и категоричную. Новенькая, как говорится, пришлась ко двору: и в доме хозяйничала умело, и с соседями общий язык нашла, и подсказки принимала охотно... Ее крепко зауважали за трудолюбие, за редкую даже для деревенских женщин неутомимость: даром что высшее образование, а никакой работы не боится — и доярку заменит, и на ферме убрать поможет, и тяжелые бидоны при необходимости потаскает. И все весело, с прибаутками, в охотку — будто не вкалывает от темна до темна, а в какую-то интересную игру играет.
— Рядом с ней и работается легче, — толковали между собой доярки. — Словно изнутри светится...
Горошко же о своем назначении не забыл: внимательно присматривался к учетчице. Нравилось, что не ноет она, не выпрашивает себе должностей, не бегает от работы. Пройдет время, и все эти качества окажутся решающими при назначении Елены Николаевны на более высокие должности: сначала зоотехником-селекционером, затем — главным зоотехником-селекционером...
Шло время, менялись председатели, подрастал сын, произошел окончательный разрыв с мужем... Да что там говорить, страна изменилась, едва не погубив деревню бестолковыми реформами начала 90-х... Неизменной оставалась только любовь к своему делу да любовь материнская.
2005 год Елена Николаевна встретила в должности начальника животноводческого комплекса “Лосичи”. Когда-то известная всему Советскому Союзу фабрика говядины пришла после развала могучего государства в полный упадок. Но с 1994 года дела на комплексе пошли в гору: отремонтировали пришедшие в крайнюю степень запустения помещения, благоустроили территорию, омолодили и увеличили поголовье, стали расти привесы. Еще немного и... Но тут накатила та беспросветная ночь, когда в густом тумане не разглядел Руслан дороги и врезался на своем мотоцикле в опору электрического столба. Он умер мгновенно, а его мать умирала от горя еще долгие месяцы, и только любовь односельчан спасла ее от смерти.
...Елена Николаевна слабо помнит, что происходило после того, как она увидела тело сына. Все последующие события застилала мутная пелена, реальность перемешивалась с бредом. Горе буквально раздавило эту сильную и энергичную женщину. Уже потом ей расскажут, как горе это захлестнуло всю деревню, как захлебывались слезами односельчане, как не отходили от нее ни на шаг соседи, как теряла над могилой сознание так и не состоявшаяся невеста Руслана... Все хлопоты по организации похорон взяло на себя руководство СПК. Кто знает — тот оценит: хлопоты это немалые.
Прошел месяц, прошел другой, начался третий... Она все еще продолжала жить в том тумане, который однажды окутал ее по дороге из Лосичей да так и не выпустил из своих душных объятий. Она все делала механически: ходила на работу, убирала в доме, стирала, иногда забывала поесть. От прежней заводной Ленки не осталось и следа. Так дальше продолжаться не могло.
Однажды ее вызвал председатель. Валерий Сергеевич Довыденко в обычной своей мрачноватой манере сказал:
— Знаешь, а я ведь тоже не верю, что время горе лечит. Это смотря какое горе. А лечат любую беду только люди. Только среди них можно в себя прийти. Не дадим мы тебе, Николаевна, себя загубить. Пора тебе встряхнуться: сына не вернешь, а рядом с ним можешь лечь. Кто же тогда память о нем хранить станет?!
Эта непривычно длинная для председателя тирада завершилась назначением Елены Николаевны на должность заместителя руководителя хозяйства по идеологии. Расчет был прост: хоть и немалый комплекс “Лосичи”, а все же замкнутое пространство, вроде как стоит он особняком. Новая же работа предполагала постоянное общение с людьми. Что ж, тонким психологом показал себя председатель Довыденко: помаленьку начала оттаивать Елена Николаевна. Это ведь только название такое — зам по идеологии. На самом же деле приходится заниматься и бытовыми проблемами односельчан, и семьи мирить, и за одинокими стариками присматривать, и с пьяницами разбираться... И каким бы уж вечным не казалось собственное горе, оно так или иначе постепенно вытесняется переживаниями тех, кто тебе доверяет и на тебя надеется.
А вскоре избрали Елену Николаевну председателем профкома. Завертела ее суматоха повседневных забот, все дальше отодвигая личные переживания.
...Как-то незаметно подошел момент, когда в школе, где учился Руслан, должен был прозвенеть последний звонок. И так сложились обстоятельства, что поздравлять ребят с окончанием школы пришлось Елене Николаевне. О том, чего ей это стоило, знает только она сама. Поначалу едва не лишилась чувств, но, увидев лица друзей сына, увидев их глаза, поняла, что просто не имеет права испортить праздник тем, кто сегодня стоит на пороге новой жизни. Ни слезинки не проронила Елена Николаевна на той линейке, ни словом, ни интонацией не дала понять, что делалось у нее в тот момент на душе. И только после того, как поздравила ребят, как вручила подарки отличникам, дала волю чувствам: в машине расплакалась горько и безутешно. А утром она была на могиле сына и рассказала ему о вчерашних торжествах.
Уже два года прошло с момента его гибели, но она каждое утро приезжает на тихий деревенский погост, где беседует с Русланом, как с живым: рассказывает о своих делах, о том, как складывается судьба его одноклассников, кто из девчонок вышел замуж, кто куда поступил и как учится... Полчаса, не больше, длится это свидание, а потом она резко встает и решительно шагает к ожидающей ее машине — у главного зоотехника СПК “Плещицы” дел невпроворот.
Именно так: те изменения, которые сейчас происходят в жизни села вообще и Плещиц в частности, требуют по-настоящему профессиональных специалистов, преданных своему делу. И раньше Елена Николаевна подменяла зоотехника, свободно управляясь с хозяйством, в котором более двух с половиной тысяч голов крупного рогатого скота, три сотни свиней, 6 молочнотоварных ферм. Да и руководить сотней животноводов тоже непросто. Посмотрели в правлении, как идут дела у Елены Николаевны, убедились, что не растеряла она профессиональных навыков, да и приняли решение назначить ее главным зоотехником хозяйства. А отчетное собрание, которое прошло в Плещицах в феврале, это решение утвердило.
...На могильной плите — аккуратный столбик стихотворения. Она его сочинила сама. Вернее, не сочинила — однажды слова сами собой сложились в объединенные рифмой строки. В них — боль утраты, чувство, знакомое только матерям, потерявшим своих детей.
Но все чаще вместе с тающей печалью вспоминает Елена Николаевна слова председателя Довыденко, сказанные при том давнем разговоре:
— Судьба — баба капризная и упрямая, но в жизни каждого из нас бывает момент, когда нужно стать ей поперек, пойти наперекор. Сумеешь — останешься человеком. Не сможешь — она тебя не пощадит.
