Знаю точно: никогда бы не смогла жить в другой стране. И всегда помню слова отца композитора Сергея Рахманинова: «Эмигрирует тело, а душа остается на родине». Вот и Рахманинов, вынужденный после 1917 года покинуть Россию, затосковал на Западе так, что утратил способность сочинять музыку. А его ближайший друг, гений вокала Федор Шаляпин, который был могуч, как дуб, умер в Париже совсем не старым... И уверена, не от болезней. От тоски...
Этими днями я предложила одному ТВ–каналу сделать цикл программ о земляках, которые в силу разных обстоятельств живут сегодня в других странах, добились успехов, но не забывают о первой родине, и Беларусь ими может гордиться. Надеюсь, что моя инициатива заинтересует телеколлег...
Сегодня я хочу рассказать о своем друге, который уже 30 лет живет во Франции. И все эти годы старается сделать для своей главной родины что–то хорошее.
Аркадий Володось... В 60–е годы мы вместе с ним учились в Белорусской консерватории. У него был роскошный баритон с бархатными лисициановскими нотами. И внешность у Аркадия была выразительная. Высокий рост, благородная осанка, большой лоб. Он вырос в простой крестьянской семье под Слонимом. Будущий певец был беден и все пять лет учебы проходил в одном коричневом костюме, жил в общежитии. К концу учебы его брюки от долгой носки лоснились, почти что просвечивались. Но держался Володось, как лорд... Близко подойти ко мне он не смел... Я была для него, как он признается спустя много лет, девочкой из другого мира... Еще в консерватории он женился на сокурснице, она родила ему сына, которого назвали тоже Аркадием. Студентом Володось удачно выступил на Всесоюзном конкурсе имени Глинки, где председательствовала Ирина Архипова, стал лауреатом. Но в родном оперном театре работы для талантливого выпускника не нашлось... Но пришло приглашение из Ленинграда. Петь в знаменитом Мариинском театре. В Питере начинающий артист стал исполнять все основные партии баритонового репертуара. И там, в Питере, встретил Анн–Мари. С первой женой к этому времени он разошелся, но тем не менее перевез ее с сыном в Ленинград. Красавица и умница, парижанка Анн–Мари занималась международным правом и в город на Неве приехала на стажировку. Там встретилась с Аркадием... В Париж они уехали вместе...
Я помню нелепые слухи, которые доходили до Минска, якобы Володось работает в молочной лавке, очень бедствует. Все это было неправдой... Открылся «занавес», и Аркадий сразу же приехал в Беларусь. С блеском спел Онегина на сцене оперного театра. И с этого времени, имея много работы во Франции — спектакли в разных театрах Европы, например, участие в римской премьере оперы «Золотой петушок», поставленной М.Ростроповичем, преподавание вокала в консерватории в Нанси — мой друг стал часто приезжать на родину. В 90–е годы он постоянно возил в Минск французских бизнесменов, основал в Париже французско–белорусское общество культуры. Не будучи особо богатым человеком, много раз приглашал с концертами во Францию симфонический оркестр академии музыки «Молодая Беларусь», оркестр музыкального лицея. Находил спонсоров для этих поездок. Привозил в Минск талантливых французских музыкантов. На днях в нашей академии музыки состоялся замечательный концерт. Студенческим симфоническим оркестром дирижировал один из самых талантливых молодых дирижеров Франции директор консерватории в Нанси Жан–Филипп Наварр. Концерт имел большой успех. И как счастлив был мой французско–белорусский друг!
Дети Аркадия выросли. Старшего, когда здесь при маме он начал «бузить», отец тут же забрал к себе. Сегодня Аркадий Володось–младший входит в десятку лучших пианистов Европы, гастролирует по всему миру. Дочь Настя — врач. Маша учится на полиграфиста, а сын Дмитрий — талантливый инженер–компьютерщик. Это дети от Анн–Мари. А сама Анн–Мари неожиданно стала художницей. Мне очень нравятся ее сюрреалистические картины, которые с успехом выставляются в парижских салонах. Я очень хочу помочь ей организовать выставку на родине мужа.
Каждый раз, когда Аркадию нужно возвращаться в Париж, где его ждут любимые жена и дети, у него становятся очень грустными глаза. Такими они были и в этот день, когда я провожала его в аэропорту. Как жаль, что тогда, в 60-е, его не оценили в Минске равнодушные люди...
