Судьба-злодейка
26.06.2007
Почему инвалид живет в подворотне?
Наталья Соболевская родилась накануне нового, 1978 года, но была ли она долгожданным подарком для своих родителей — неизвестно... Отец вскоре оставил семью, мать принялась устраивать личную жизнь, с четырьмя детьми кочуя из квартиры одного сожителя в жилье другого... Малышке, появившейся на свет с диагнозом детский церебральный паралич, было два с половиной года, когда ее определили в детдом. Родственники не желали знать «больную на голову» девочку, старшая сестра дичилась ее с первых дней жизни. Так уж вышло, что единственными, кому была интересна Наташина биография, стали минские милиционеры...
Всю сознательную жизнь Наталья переезжала из одного казенного дома в другой: Кореличи, Осиповичи, Могилев... На каникулах ездила в деревню Бурдевичи Кореличского района — в гости к одному из бывших «гражданских мужей» матери, которого считала своим отцом. А в 19 лет поступила в Могилевский государственный экономический профессиональный технический колледж — хотела стать швеей–вышивальщицей. Полтора года спустя ее отчислили. За систематические прогулы.
На первый взгляд все логично: раз девушка не утруждала себя посещением занятий, то и исключена была поделом. Но ведь дело касается не просто лентяйки, а инвалида детства, который не может в полной мере отвечать за свои действия. Быть может, потому, что осталась наедине со своими проблемами, она вскоре и совершила мелкую кражу с единственной целью — привлечь к себе внимание...
После освобождения — снова неопределенность. Куда пойти? Куда податься? «В Минск!» — самой себе ответила Наташа и «зайцем» села в поезд. Надеялась, что в большом городе и для нее найдется угол. Ошиблась...
Тошнотворный запах, растерзанные одеяла, пустые бутылки — вот так выглядит сейчас Наташин «угол». Место не под солнцем, а под открытым небом. Весной, летом и ранней осенью она ночует на подвальной лестнице дома № 13 по Бобруйской улице, рядом с вокзалом. От пронизывающего ветра ее кое–как защищают уходящие вниз стены, от запоздалого снега, недружелюбного дождя и палящего солнца — арка здания. Для многих бомжей, кстати, такое «комфортабельное» жилье — предмет зависти...
...На стуле у поста дежурного Октябрьского РУВД Минска сидела то ли женщина, а то ли мужчина: плоская фигура, сутулая осанка, короткая мальчишеская стрижка...
— Трудно вам приходится? — от моего простого вроде бы вопроса в Наташиных глазах появились слезы.
— Как когда. Если удается поесть и переночевать — то хорошо, а нет... Вот если бы пенсию удалось восстановить... — мечтательно говорит она.
Пенсию — как инвалид II группы — она в последний раз получила летом 2001–го, а потом потеряла паспорт. Через 6 месяцев «по причине невостребованности» выплаты пенсии приостановили. Паспорт–то милиционерам удалось восстановить. Новенький документ почти без отметок ждет, когда в него можно будет поставить штамп о прописке.
Александр Захвицевич, заместитель начальника отдела охраны правопорядка и профилактики Октябрьского РУВД Минска, рассказал мне:
— По состоянию здоровья Наталье положено жить в Доме инвалидов. Мы уже и ходатайство подготовили для ее определения. Но сколько бы мы ни писали, местные исполкомы наотрез отказываются принимать участие в судьбе женщины под предлогом, что у нее нет прописки. На малой родине — в Кореличском районе — за ней с детства не было закреплено жилье, а позже ее «домом» были интернаты и общежития в Осиповичах и Могилеве, куда заново прописаться не позволяет закон.
Сама Наташа с радостью покинула бы улицу, но перед ней закрыты все двери. Неужели они так и не откроются?
Комментарий
Надежда ПЕТРАШКЕВИЧ, психолог ГУВД Мингорисполкома:
— Каковы шансы у обитателей подвалов, чердаков, свалок и прочих «стихийных поселений» вырваться из этого пространства? Скажу честно: один из ста. Не забывайте: на дне жизни приобретается множество пороков, от которых не так–то легко избавиться. Сознание людей, отказавшихся (в конце концов, по доброй воле) от цивилизации, сильно деформировано алкоголем. И это почти необратимый процесс. Человек теряет способность критично относиться к самому себе. Мнение окружающих его не интересует. Какой у него стимул разорвать привычный ход вещей? Безусловно, таким людям должны помогать квалифицированные специалисты. Но штат психологов в заведениях, куда временно помещаются бродяги, не предусмотрен. На мой взгляд, это тема для серьезного разговора.
Фото Виталия ГИЛЯ, "СБ".
Наталья Соболевская родилась накануне нового, 1978 года, но была ли она долгожданным подарком для своих родителей — неизвестно... Отец вскоре оставил семью, мать принялась устраивать личную жизнь, с четырьмя детьми кочуя из квартиры одного сожителя в жилье другого... Малышке, появившейся на свет с диагнозом детский церебральный паралич, было два с половиной года, когда ее определили в детдом. Родственники не желали знать «больную на голову» девочку, старшая сестра дичилась ее с первых дней жизни. Так уж вышло, что единственными, кому была интересна Наташина биография, стали минские милиционеры...
Всю сознательную жизнь Наталья переезжала из одного казенного дома в другой: Кореличи, Осиповичи, Могилев... На каникулах ездила в деревню Бурдевичи Кореличского района — в гости к одному из бывших «гражданских мужей» матери, которого считала своим отцом. А в 19 лет поступила в Могилевский государственный экономический профессиональный технический колледж — хотела стать швеей–вышивальщицей. Полтора года спустя ее отчислили. За систематические прогулы.
На первый взгляд все логично: раз девушка не утруждала себя посещением занятий, то и исключена была поделом. Но ведь дело касается не просто лентяйки, а инвалида детства, который не может в полной мере отвечать за свои действия. Быть может, потому, что осталась наедине со своими проблемами, она вскоре и совершила мелкую кражу с единственной целью — привлечь к себе внимание...
После освобождения — снова неопределенность. Куда пойти? Куда податься? «В Минск!» — самой себе ответила Наташа и «зайцем» села в поезд. Надеялась, что в большом городе и для нее найдется угол. Ошиблась...
Тошнотворный запах, растерзанные одеяла, пустые бутылки — вот так выглядит сейчас Наташин «угол». Место не под солнцем, а под открытым небом. Весной, летом и ранней осенью она ночует на подвальной лестнице дома № 13 по Бобруйской улице, рядом с вокзалом. От пронизывающего ветра ее кое–как защищают уходящие вниз стены, от запоздалого снега, недружелюбного дождя и палящего солнца — арка здания. Для многих бомжей, кстати, такое «комфортабельное» жилье — предмет зависти...
...На стуле у поста дежурного Октябрьского РУВД Минска сидела то ли женщина, а то ли мужчина: плоская фигура, сутулая осанка, короткая мальчишеская стрижка...
— Трудно вам приходится? — от моего простого вроде бы вопроса в Наташиных глазах появились слезы.
— Как когда. Если удается поесть и переночевать — то хорошо, а нет... Вот если бы пенсию удалось восстановить... — мечтательно говорит она.
Пенсию — как инвалид II группы — она в последний раз получила летом 2001–го, а потом потеряла паспорт. Через 6 месяцев «по причине невостребованности» выплаты пенсии приостановили. Паспорт–то милиционерам удалось восстановить. Новенький документ почти без отметок ждет, когда в него можно будет поставить штамп о прописке.
Александр Захвицевич, заместитель начальника отдела охраны правопорядка и профилактики Октябрьского РУВД Минска, рассказал мне:
— По состоянию здоровья Наталье положено жить в Доме инвалидов. Мы уже и ходатайство подготовили для ее определения. Но сколько бы мы ни писали, местные исполкомы наотрез отказываются принимать участие в судьбе женщины под предлогом, что у нее нет прописки. На малой родине — в Кореличском районе — за ней с детства не было закреплено жилье, а позже ее «домом» были интернаты и общежития в Осиповичах и Могилеве, куда заново прописаться не позволяет закон.
Сама Наташа с радостью покинула бы улицу, но перед ней закрыты все двери. Неужели они так и не откроются?
Комментарий
Надежда ПЕТРАШКЕВИЧ, психолог ГУВД Мингорисполкома:
— Каковы шансы у обитателей подвалов, чердаков, свалок и прочих «стихийных поселений» вырваться из этого пространства? Скажу честно: один из ста. Не забывайте: на дне жизни приобретается множество пороков, от которых не так–то легко избавиться. Сознание людей, отказавшихся (в конце концов, по доброй воле) от цивилизации, сильно деформировано алкоголем. И это почти необратимый процесс. Человек теряет способность критично относиться к самому себе. Мнение окружающих его не интересует. Какой у него стимул разорвать привычный ход вещей? Безусловно, таким людям должны помогать квалифицированные специалисты. Но штат психологов в заведениях, куда временно помещаются бродяги, не предусмотрен. На мой взгляд, это тема для серьезного разговора.
Фото Виталия ГИЛЯ, "СБ".