Субботняя почта

Голубь мира над братской могилой

Как-то давно я прочитал в детской газете "Ранiца" заметку ученицы Нагорновской СШ Клецкого района "Зберажыце маiх галубо›". Публикация глубоко запала мне в душу и не дает покоя. Девочка написала об уральском пареньке Оресте Стулине, который до войны служил в Несвиже, а свой первый и последний бой принял под селом Нагорное. Там же он похоронен в братской могиле. В самом начале войны родители получили от Ореста письмо, в котором он просил сберечь его голубей.

Я сам еще в юности начал увлекаться голубями, остаюсь страстным голубятником и до сих пор. Как тысячи других мальчишек, а теперь уже взрослых мужчин. А сколько их, юных и смелых, пало в боях за свою Родину во время Великой Отечественной войны! Приближается 60-летие освобождения Беларуси. Хочется, чтобы мы вспомнили обо всех, кто не дожил до дня Великой Победы, до наших дней. Мы не знаем судеб многих погибших на фронте воинов, но знаем имя паренька с Урала и его последнее желание - сохранить его голубей. Он не смог вернуться к ним, остался навечно в нашей земле. Но мы, живые, можем еще кое-что сделать для него и для многих таких же пареньков, любителей голубей. Почему бы не поставить возле братской могилы в селе Нагорное голубятню, не привезти несколько птиц с родины Ореста. Уверен, ребята из местной школы с радостью возьмутся ухаживать за ними. Пусть голуби, птицы мира, символизируют вечную память и благодарность нас, живых, павшим героям.

Владимир ЖУКОВСКИЙ, подполковник в отставке, д. Деколы Барановичского района.

Лечение или заключение?

Здравствуйте, добрые люди!

Куда я только ни обращалась, чтобы найти ответы на свои вопросы, и уже отчаялась от безысходности. Мой последний шанс - просить совета у читателей газеты.

А дело вот в чем. Суд Слонимского района вынес решение о направлении моего мужа в ЛТП. Из-за отсутствия мест мужа сразу не увезли. И он прошел курс лечения в медицинском центре "Агура" в Минске. Ему стало лучше, муж серьезно решил начать новую трезвую жизнь. Мы подали жалобу в областной суд. Но пока выясняли, какие бумаги нужно собрать, и собирали их, прошло время. В ЛТП появилось место, мужа забрали и увезли сначала в милицию. Целую неделю его держали в камере, как преступника. Ему запретили даже свидания с женой. Однажды мне удалось добиться такого свидания, и то только через прокуратуру, по звонку заместителя прокурора. Увидеться мы смогли только через зарешеченное окно. Он говорил со мной, стоя в подвальном помещении, где находятся камеры, а я с улицы, присев на корточки. Свидание, правда, нам разрешили закончить, но скольких нервов это стоило! В другой раз я приезжала с детьми, но был выходной день и увидеться с мужем и отцом без разрешения начальника, который в этот день отдыхал дома, нам не разрешили.

Главврач областного наркологического диспансера, куда мы в свое время обращались за помощью, заверил меня, что решающим документом в нашем деле должно стать заявление жены: кому как не ей виднее, пошло ли лечение человеку на пользу или нет. В ЛТП же не лечат, а только изолируют от общества на какое-то время. Но во время консультаций у юристов я узнала, что областной суд может не только отменить решение суда районного, но и утвердить его, и тут все зависит от доброй или злой воли того, кто станет пересматривать дело, и заявление жены абсолютно никакого значения не имеет. Боюсь, что скорее всего так оно и случится: затеяв эту тяжбу, я уже не однажды сталкивалась с ситуацией, когда бумага оказывалась сильнее человека. А на днях я звонила в ЛТП, и дежурный сказал, что даже решение областного суда никакой роли не сыграет. Надо, мол, приехать и написать заявление на месте, в ЛТП. И единственное, что они могут сделать, - так это сократить срок пребывания наполовину. Тут поневоле запьешь от отчаяния! Мне стольких сил стоило убедить мужа полечиться (и денег немалых тоже, кстати!), и я вижу, что лечение ему пошло на пользу, он поверил, что можно жить иначе, - и вот на тебе, снова толкают в тот омут, откуда с трудом выбрался.

Как мне спасти мужа? Он добрый человек, но очень слабовольный. Я боюсь за него.

С уважением, Татьяна ИВАНКО, Гродненская обл.

Береза для меня, как икона

Наша Беларусь - край берез. Береза для меня, как икона. А березовая роща детства - это всегда праздник души. Ее вид волнует, подобно заголовку еще не читанной книги! Распахнутая на пригорке навстречу воздуху и свету, отдаваясь солнцу и простору, моя роща просматривается насквозь, и весь облик ее с бело-серебристыми стволами напоминает свадебное платье невесты. Я часто всматриваюсь в волшебную красоту рощи детства. И тогда, кажется, слышу, как у меня под ногами растет трава, как над головой говорят ветви, угадываю отголосок ручья, журчащего в ближнем овраге, жужжание пчелы над цветком. Вглядываясь в окружающее сквозь неповторимую красоту ее, я чувствую, как от меня отступают горести и заботы, а радость, верная подруга прекрасного, овладевает мной. И весь этот до боли дорогой простор, в котором, точно корабль на зеленых парусах, плывет роща, кажется мне тогда частью того, что именуется счастьем.

Даже сейчас, когда под ногами шуршит сброшенная листва и завывает в преддверии зимы осенний ветер, роща не теряет своего очарования и не кажется мне одинокой. В ее осенних снах уже рисуются волнующие силуэты журавлей, неистовствуют шумные базары грачей, возвратившихся в родимые гнезда... В осенних снах рощи - вечное стремление людей к счастью, а всего живого - к существованию.

Константин КОРНЕЛЮК, Витебск.

Свидетели огненных лет

В последнее время я все чаще вспоминаю прошлое, анализирую, как жила: правильно или нет. Вырастила пятерых детей, имею орден Матери. После аварии на Чернобыльской АЭС меня парализовало, стала инвалидом I группы. Я практически прикована к постели, поэтому времени подумать о жизни достаточно. Мой муж прошел всю войну, был в партизанах, имеет правительственные награды. Я помогала ему как могла. Пекла для народных мстителей хлеб, шила маскировочные халаты, была связной в партизанском отряде Гудкова. Мы сражались не ради славы, а за возможность свободно жить на родной земле. В мирное время муж работал председателем колхоза "Новая жизнь". Когда случилось со мной несчастье, он ухаживал за мной до самой своей смерти. Сейчас мне трудно жить без него. Дом без хозяина обветшал. Раньше у меня была неплохая пенсия, государство помогало. Теперь помощи нет никакой. Толочинский райисполком собирался как-то оказать мне материальную помощь, а потом передумал, мол, пусть дети помогают. А они все далеко: в Нижневартовске, Санкт-Петербурге... Только одна дочь живет недалеко.

Я хочу обратиться к тем ветеранам, партизанам, кто помнит меня: отзовитесь! Это мой единственный шанс снова стать в один ряд с вами, шанс на мало-мальски достойную старость. Увы, документов, подтверждающих мое участие в партизанском движении во время войны, у меня нет. Вы - моя последняя надежда. Мой адрес: 211070, Толочин, ул. Некрасова, 16.

Анна Александровна МИРОНОВА, Толочин.

Во что веришь, то и будет

Я недавно гостила в Украине у своей прабабушки в Мелитополе. Отдохнула, съездила к Азовскому морю, а в один из последних дней перед отъездом зашла с мамой к одной ее знакомой, чтобы купить козьего молока.

...Открыла дверь нам молодая бабушка (я не знаю, как по-другому ее описать): старушка старушкой, но глаза живые-живые, движения порывистые. Сама она веселая, говорливая. Вот мы и разговорились. Оказалось, что Анне Павловне (так зовут бабушку) уже 63 года, с 1940-го, является активным членом коммунистического партийного совета, ветеран партии. Ее отец и брат тоже были коммунистами, во время войны отец партизанил, за что не раз немцы водили на допросы ее мать. А по примеру родных Анна Павловна и сама в 17 лет вступила в партию. В разговоре она вспомнила и хвалила газету "Советская Белоруссия", которую постоянно читает. Мы были приятно удивлены, ведь мы и сами подписчики "СБ". Знаете, мое поколение (мне 17 лет) воспитывается совсем иначе. Но я поняла, что горжусь такими оптимистичными людьми, как эта украинская женщина. Мы - пессимисты, у нас всегда все плохо, потому что мы сами этого хотим. А должна быть вера в лучшее, светлое, счастливое, тогда наверняка оно у нас и будет.

Эмилия ЖИЕД, Минск.

Я отбила мужа у мамы...

Андрей появился в нашем доме, когда мне было 15 лет. Он стал мужем моей мамы, хотя был гораздо моложе ее. А у меня, как только я его увидела, чуть сердце не остановилось! Я сразу поняла, что этот парень - моя, а не мамина судьба. В общем, случилась у нас с ним любовь... Долго мы ее пытались скрывать от мамы. Но когда я окончила школу, мама хотела, чтобы я поехала в город поступать в техникум. А я как представила, что Андрея не буду видеть, так два дня плакала. А потом все рассказала маме. Скандал был страшный! Андрей от нас ушел, мама все ночи напролет плакала, со мной почти не разговаривала. Мне было ужасно жаль и себя, и маму, и Андрея... Но в конце концов мы поняли, что не можем друг без друга. Сняли квартиру и стали жить вместе. И только когда у нас родилась дочка, мама сказала, что простила и меня, и его. Даже стала помогать растить внучку. Казалось бы, живи и радуйся. Но как раз радоваться не получается. Как червь точат нашу семейную жизнь прошлые обиды, ссоры, мысли о том, что я предала самого дорогого человека - маму... Видно, действительно нельзя построить свое счастье на несчастье другого, особенно близкого человека. Вы спросите, а как же любовь? Она почему-то стремительно превращается в досаду и даже ненависть к Андрею. В душе я считаю его виновником всех наших бед. И что мне теперь делать, как жить дальше?

Ирина, Могилевская обл.