Двойная биография Зориана Доленга–Ходаковского
Об этом человеке даже современники всего не знали. Он сам создал себе «двойную» биографию — точнее, к этому вынудило время.
Начнем с того, что звали его на самом деле Адам Черноцкий.
Отец Адама арендовал фольварк у помещика Ваньковича, но тот присвоил деньги арендатора... Беды одна за другой обрушивались на семью. Умерла мать, Секундина Бородич. Ее приданое должно было пойти на обучение Адама, но ушло на суды. И маленький Адам оказывается в доме богатого родственника. Там получает образование, вначале у домашнего учителя, потом в слуцком католическом училище.
Хлеб бедного родственника горек. Особенно ощутил это Адам, когда остался круглым сиротой. И не просто один остался — пришлось помогать маленьким детям отца от второго брака. Довелось осваивать частным образом необходимую на тот момент профессию — юриста. Через несколько лет сдал экзамены и начал с того, что попытался вернуть семье отцовский дом в Минске, на Волоцкой улице. И представьте себе — отсудил!
А теперь еще представьте — отказался от всяких прав на этот дом, отдав в пожизненное владение сводным брату и сестре.
Но как же Черноцкий стал Ходаковским?
Молодой Адам сдружился с племянником новогрудского воеводы, у которого служил управляющим. Антоний Неселовский, горячий патриот Польши, вступил в войско Наполеона. И Черноцкий пишет ему неосторожное письмо, в котором называет Наполеона «великим героем Европы», а российские власти изобличает в издевательствах над людьми.
Вскоре Черноцкого арестовывают и перевозят в Петербург, в Алексеевский равелин Петропавловской крепости.
Адам просидел в одиночной камере семь месяцев. Несмотря на то, что он еще не делал попыток побега за границу империи, его осудили, как беглеца: лишили дворянства и отправили солдатом в Сибирь...
Неизвестно, как бы сложилась его судьба — в Сибири сгинуло много наших талантов. Но приближалась война с Наполеоном. Дивизию генерала Глазенапа, в которой служил Адам Черноцкий, перебросили в Бобруйск. И Черноцкий решается: однажды он отправляется якобы купаться, оставляет одежду на берегу Березины и исчезает. Солдата посчитали утонувшим.
Он ненавидел самодержавие, и через некоторое время в войсках Наполеона становится на одного солдата больше?
Черноцкий — в действующей армии, с французами входит в Москву... Потом — отступление...
Теперь — и до конца жизни — он уже не Черноцкий, а Зориан Доленга–Ходаковский.
В 1818 году Ходаковский пишет свою программную работу «Славянщина до христианства». Она произвела такой фурор, что сторонники представили ее в Петербург, чтобы добиться, как говорил сам Ходаковский, «золотых или серебряных весел для дальнейшего плавания».
Но Ходаковский был фигурой неудобной. Фактически самоучка, он легко отвергал авторитеты и выдвигал крамольные идеи. А еще взялся за критику «Истории государства Российского» Карамзина. Карамзин считался живым классиком. Но он–то не бродил по славянским землям, не проверял сведения на натуре!
Ходаковский отправляется в Петербург. По дороге продолжаются исследования. Но главная находка... жена. Между Полоцком и Псковом ученый повстречал Констанцию Флеминг. Констанция была образованна и начитанна, и главное — готова была разделить увлечение Зориана. И в Пскове Зориан и Констанция обвенчались. Ходаковский так шутливо объяснял свой брак: «Вельмi цяжка ўдавалася мне здабываць ад вясковых жанчын народныя паданнi i песнi. Не раз думаў я пра тое, што тут добра магла б памагчы жонка. З гэтай прычыны я ўзяў i ажанiўся. I цяпер чую сябе шчаслiвым».
Петербург... Десять лет прошло с тех пор, как Черноцкий был тут узником. Сегодня его принимали именитые академики и чиновники. Журнал «Вестник Европы» публикует работу Ходаковского, он входит в моду. И фольклористу–самоучке дают полторы тысячи рублей серебром на дальнейшие исследования.
Ученый пускается в путь. Верная Кастуся отправилась вместе с мужем, несмотря на беременность. В Ладоге она родила сына, которого решили назвать древним славянским именем Алесь. Но через месяц младенец умер. А вскоре «Мая добрая Кастуся, якая шмат у чым памагала мне i ва ўсiм выручала», простудилась и умерла. Ее похоронили в Твери, и Ходаковский горько шутил, что взамен поврежденных чужих курганов пришлось насыпать еще один, свой...
Материал собран невероятный. Казалось бы, исследователя должна ждать заслуженная награда... Но появляются разгромные статьи о том, что экспедиция Ходаковского была бесполезной, что Ходаковский — дилетант и бездельник... И финансирование прекращается. Теперь уже навсегда. В отчаянии Ходаковский даже хочет сжечь архив...
Фольклорист устраивается управляющим имением к помещику Тверской губернии. Продолжает научную работу. Но на 41–м году жизни, оставив своей второй жене Василевской, бывшей прислуге, огромный сундук с рукописями, умирает. Он сказал жене, что этот сундук дорого стоит...
Но бедная женщина не слишком разбиралась в науке. Она обратилась к издателю Николаю Полевому, и тот сразу же предложил ей привезти бумаги в Москву, обещая золотые горы. Однако, получив в свое распоряжение сундук и ящик с бумагами и книгами, Полевой разочаровался. Все надо было разобрать, систематизировать... Многое было написано на латинице.
О том, что сундук с бесценными записями, с богатейшим в мире собранием славянских песен застрял у Полевого и потихоньку «расходится по рукам», начали говорить в обществе. Вдова обратилась к властям... В результате ей вернули... пачку измазанных и помятых бумаг с уверением Полевого, что больше ничего и не было.
Вдова умерла в богадельне.
Но ту часть наследия Ходаковского, которую удалось все же спасти, напечатал в «Русском историческом сборнике» Погодин. И это опять стало сенсацией.
Рукописи гуляли по рукам... Несколько бумаг с записями песен даже попали к Гоголю, который, не подозревая, видимо, что это оригиналы, делал на них свои заметки. Большая часть рукописей оказалась в Праге. Именно там спустя век их и обнаружила исследовательница творчества Ходаковского неутомимая Леонила Малаш.
