«В Первой мировой войне воевала Россия, вот пусть там ее и изучают», — так в его родном институте в начале века заявили кандидату исторических наук Михаилу Смольянинову, когда он подал заявку на разработку темы. И ученому, в советское время многие годы посвятившему исследованию революционных настроений на фронтах «империалистической», стоило труда доказать, что независимой Беларуси не менее важно, чем России, иметь историю без «белых пятен». Ведь наша земля была одним из эпицентров глобального конфликта. Здесь 2,5 года стоял фронт, около 900 тысяч белорусов — 50 % мужского трудоспособного населения воевали в составе русской армии, а людские и материальные потери были огромны.То, что неудачная война оказалась вычеркнутой из памяти поколений, объясняется идеологическими соображениями, и для советской науки она представляла некоторый интерес только как предтеча Октябрьской революции. Научных работ в этой области мало. Поэтому монография старшего научного сотрудника Института истории НАН доцента Михаила Смольянинова «Беларусь в Первой мировой войне 1914—1918 гг.», изданная в этом году, стала событием. Ведь эта книга — первое в стране комплексное исследование, в котором подробно рассказано о мобилизации в белорусских губерниях в русскую армию, прослежен боевой путь дислоцировавшихся тут соединений, описан ход эвакуации населения и предприятий и многое другое. Все собранные факты, ранее неизвестные, автор разыскал в архивах, преимущественно российских.
— Один из замалчиваемых периодов в советской исторической науке — первые месяцы войны, — замечает Михаил Смольянинов. — В это время благодаря церковным проповедям, призывам интеллигенции и общественных организаций патриотические настроения людей были сильны, все социальные группы демонстрировали единство взглядов на происходящее. Поэтому в целом по белорусским губерниям мобилизация чинов запаса проходила успешно. Об этом, например, 24 июля Минский уездный воинский начальник полковник Горбачев сообщал в штаб округа в Вильно: «Формирование команд запасных нижних чинов окончено полностью». В ряде уездов наблюдался даже излишек мобилизованных, причем их численность продолжала увеличиваться. Много было добровольцев. В итоге удельный вес новобранцев из белорусских губерний в первые месяцы войны был самым высоким в соединениях русской армии, дислоцировавшихся тут накануне войны.
Ценнейшим источником информации для историка стали журналы военных действий, донесения командиров, рапорты военной цензуры, солдатские письма. Из этих документов он почерпнул немало примеров мужества и получил свидетельства того, как под влиянием военных неудач в ходе печально известного «большого отступления» менялось настроение людей.
— С отступлением связана одна темная сторона событий той поры, о которой мало было известно, — продолжает Михаил Смольянинов. — Чтобы замедлить продвижение противника, военные власти применяли тактику «выжженной земли». Такие действия вызывали недовольство людей, что вынудило Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича потребовать «все это немедленно прекратить». Он приказал «при уничтожении имущества жителей уничтожать только то, что необходимо по военным обстоятельствам — закрывает обстрел». При этом специально созданным комиссиям ставилась задача составлять акты, в соответствии с которыми частично возмещалась бы стоимость реквизированного или уничтоженного имущества и посевов. Предписывалось действовать так, чтобы население не только не было «срываемо со своих мест поголовно», но и было обеспечено запасами продовольствия. Однако «процесс пошел», и не только остановить, но даже упорядочить его было уже непросто.
Показательно, что для того, чтобы обеспечить сохранность Несвижского замка и города, княгиня Мария Радзивилл направила письмо, ни много ни мало, в адрес императора Николая II и члена Государственного Совета графа Велепольского с просьбой о защите их от разорения. Царь, как следует из его ответа, «озаботился, чтобы желание Ваше было исполнено».
Но многочисленным беженцам, двигавшимся на восток на подводах и пешком, с детьми и пожитками на руках, государственная помощь первое время не оказывалась. Заботу о них по распоряжению военных властей приняли на себя благотворительные общества. Беда не оставила в стороне и местных жителей, которые, как показали обнаруженные автором работы в архивах «опросные листы» беженцев, проявляли сострадание и свое участливое отношение к обездоленным, предоставляли им жилье, делились продовольствием, одеждой и обувью. Но на восток в 1915 году из губерний Царства Польского, входившего тогда в состав Российской империи, из Волыни, Литвы, западных белорусских земель двигалось почти полтора миллиона человек, и обеспечить даже минимальные их потребности, несмотря на развернувшуюся с осени государственную поддержку, было невозможно.
Известно, что от голода и болезней, вызванных войной, в мире умерло до 10 миллионов мирного населения. Но уже никогда из этой цифры не удастся ни вычленить, ни установить точное число жертв, которые приняла белорусская земля. Михаил Смольянинов приводит свидетельство заместителя главного уполномоченного по устройству беженцев Евгения Никольского, который описывает обстановку в районе Кобрина и Пружан, где скопилось до 400 тысяч человек. Уйти оттуда на восток они могли только по одной дороге, тянувшейся через болота, и она была разбита до такой степени, что за день удавалось пройти только 3 километра. Стояла летняя жара, не хватало питьевой воды, хотя в кюветах полно было гнилой болотной, и люди массово умирали, особенно старики и дети. Вошли ли эти безымянные потери в статистику? Едва ли.
Конечно, даже этот серьезный научный труд не может дать полного представления о трагических событиях той поры. Но ученый уже собирает материал для новой книги. И надеется, что архивы подарят ему новые открытия.
Историю нужно знать. В противном случае она будет иметь свойство повторяться.
Дмитрий ПАТЫКО
patyko@tyt.by
