Стервятники, или Новый след "черного маклера"

Год назад, 1 ноября 2002 года, "СБ" опубликовала расследование "По следам "черного маклера". Речь шла о том, что лишь в одной столичной пятиэтажке на улице Калиновского своего жилья лишились несколько человек. Как правило, злоупотреблявшие спиртным одинокие мужчины. Юридически сделки были чисты (квартиры на законных основаниях продавались), но бедняги заканчивали плохо. Одни оказывались на помойке, другие в батраках (приводился снимок "хозяйского" дома в Степянке), третьи вовсе исчезали. Было очевидно, что кто-то нагло и корыстно паразитировал на их пагубном пристрастии.

Подчеркивалось, что всякий раз вокруг сделок купли-продажи квартир крутились "лица цыганской национальности", несколько раз упоминался некий Петр Павлюченко. Иногда он лишь "содействовал" сделкам, а иногда, явно не будучи бездомным, вступал во владение новой жилплощадью...

И вот это имя опять всплыло в редакционной почте. Опять речь идет о квартирах. И снова в итоге сделки - обездоленный человек. Только на этот раз не алкоголик, а больной, инвалид.

Как следует из письма Евгения Мешалкина в редакцию, еще минувшим летом он жил в приличной двухкомнатной квартире (наследство от матери) в самом центре Минска - неподалеку от филармонии. Затем его каким-то образом нашел тот самый Павлюченко...

Евгений пишет: "Желания продавать квартиру у меня не было. Не исключено, что прибегали к подавлению моей воли... После сделки я находился у цыган, где выполнял принудительные работы, жил в нечеловеческих условиях в холодном сарае. Кормили, как животное, один раз в день..."

Замечу, что своей психической болезни, требующей периодического лечения в клинике, Евгений не скрывает и даже подтверждает ее документами. Проявления недуга - cо слов знающих Евгения людей - практически не заметны.

Человек он не буйный - напротив, безобидный и тихий. Дома в целом самостоятелен, лишь иногда ему помогали постирать-приготовить. Но на врачебную комиссию в диспансер - для подтверждения группы инвалидности, например - его лучше было сопровождать. Иначе мог бы добираться туда долго или вовсе не доехать. То есть не во всех поступках отдавал себе отчет, иногда нуждался в контроле: родственники старались надолго не упускать Евгения из виду.

Упустили совсем ненадолго и... этого хватило, чтобы Павлюченко провернул с ним сделку. В итоге двухкомнатная квартира в центре была продана. Мешалкин оказался владельцем тесной комнатки на окраине, в общежитии, без унитаза и ванны. Жить в ней было нельзя, поэтому в своей жалобе Евгений указал: временно проживаю по ул. Полярной, 1. Туда я и направился.

...Частный дом в сотне метров от кольцевой автодороги. Здесь я застал двух братьев, Леонида и Владимира Протасюков. Они словно ждали меня: "Женя опять исчез. Помогите, подскажите, что делать!" В сущности, оба приходятся Мешалкину очень дальними родственниками, как говорится, седьмая вода на киселе. У Владимира и Леонида свои семьи и квартиры в городе. В Степянке они лишь сообща ремонтируют дом своей матери. Сюда и привезли Евгения, когда случайно увидели его на улице - заросшего, голодного, в лохмотьях. Было ясно, что человек пропадает. Здесь хотя бы на время будет в тепле, сыт, под присмотром (цыгане узнали временный адрес, приезжали за Евгением, но братья дали им от ворот поворот).

Оказалось, что в сарае у цыган - на время подготовки и совершения сделок - вместе c Евгением содержались еще двое таких же бедолаг. Их тоже "развели" с квартирами. У них тоже забирали документы и домашние вещи (значительную их часть Евгению так и не вернули). Что касается самой сделки купли-продажи, оформления необходимых документов, то все происходило на удивление быстро и легко. Павлюченко сажал Евгения в машину, из машины же предварительно звонил по телефону... Когда приезжали в нужное место и заходили в кабинет (в нотариальной конторе, в райисполкоме или БРТИ), все было уже готово: оставалось только подписать.

Братья забили тревогу, подняли других родственников и поехали к цыганам разбираться... Дали мне прослушать диктофонную запись того разговора. Павлюченко явно озадачен напором невесть откуда взявшихся защитников ("черные маклеры" предпочитают охмурять одиноких, за которых некому заступиться, а тут вышел явный прокол). Он как "виновная сторона" (стало быть, признает! - В.П.) готов понести дополнительные расходы, чтобы купить Евгению Мешалкину другую, более подходящую квартиру...

Кому приходилось обменивать или покупать жилье, тот знает первую заповедь клиента: убедись в юридической чистоте жилья. Нюансов тут немало, но самое главное, на что обращают внимание юристы, - чтобы в квартире не был прописан психически нездоровый или осужденный человек. Если это обнаружится слишком поздно, можно лишиться и жилья (суд признает сделку недействительной), и уплаченных денег (наверняка уже потрачены, а по исполнительному листу их вернешь нескоро).

В принципе, совершение квартирной сделки с участием психически нездорового жильца возможно. При этом необходимо соблюсти два обязательных условия. Первое: суд должен назначить опекуна, после чего разрешение на сделку может дать райисполком. Второе: в итоге жилищные условия инвалида не должны ухудшиться.

В данном случае нарушены оба условия. Поэтому покупка Евгению "более подходящей" однокомнатной квартиры не годится - говорить можно только о возврате прежней. Словом, хотя цыгане всячески предостерегали Мешалкина от обращения в правоохранительные органы, он сделал именно это. И когда его вызвали в Советский РОВД, Леонид Протасюк поехал вместе с ним.

Принял молодой следователь, не пожелавший представиться. Поскольку он, Протасюк, в данном деле никто. Более того, вызывает подозрения: не намерен ли завладеть жильем инвалида? Самому инвалиду лучше пойти домой, поскольку жилье у него есть. Зато претензий к цыганам у него, следователя, нет. Когда Леонид вышел из кабинета, Евгения уже не было: исчез...

Еще раз замечу, что Л.Протасюк, бывший офицер - обеспеченный и законопослушный гражданин. Покушаться на квартиру Мешалкина у него нет ни моральных причин, ни тем более юридических. Впрочем, можно понять и следователя: зачем ему лишняя морока? Формально может оказаться, что Павлюченко ни при чем. Его подпись в сделке не фигурирует. В этом и кроется секрет неуязвимости "черных маклеров": они не оставляют следов. Лишь сводят клиентов, чтобы затем "развести" и получить свои комиссионные.

Каковы они в данном случае? Судите сами, если взамен квартиры за филармонией (рыночной стоимостью около 20 тыс. долларов) Евгений получил 11 метров без удобств в общаге (это 5 - 6 тысяч) и 2 тысячи долларов на руки.

Случай в очередной раз демонстрирует ненадежность социального механизма, который, по идее, должен защищать "проблемные" квартиры и их обладателей от мошенников. В недавней публикации "Мужики и судьи" ("СБ", 26 сентября) я писал о том, в частности, что даже школа может наложить запрет на приватизацию квартиры. Если есть хоть малейшее подозрение, что при этом возможно ущемление прав детей.

Тем более это (налагать запрет) может и должен делать райисполком. На этот счет есть решение Минского горсовета N 39 от 19 октября 1999 года. Почему же запрет на квартиру инвалида Мешалкина по улице Берестянской был легко обойден? Что за цыганщина творится в чиновничьих кабинетах?

Думаю, что имею право на обобщение. Вот похожий случай - в соседнем, Первомайском районе столицы. Имена участников тоже называю подлинные. Прежде всего потому, что обе истории, надеюсь, будут иметь благополучное продолжение и разрешатся в пользу пострадавших. Что, во всяком случае, редакция получит разъяснения Мингорисполкома.

Итак, семья из трех человек жила на проспекте Ф.Скорины недалеко от площади Калинина. Вскоре после смерти супруги возле вдовца Вадима Белана появилась другая женщина - некая О.Теслюк. Женщина действовала стремительно. В апреле заключила с Беланом брак, в мае прописалась, а уже летом добилась от мужа (опять же, по свидетельствам, "злоупотреблявшего") доверенности на право распоряжаться квартирой. В сентябре приватизировала жилье уже на свое имя, а в октябре обменяла...

Права несовершеннолетней Екатерины (ей принадлежала половина квартиры) при этом игнорировались абсолютно. Считая брак заведомо фиктивным, за права внучки принялась судиться Анна Михайловна Сурошникова, живущая в Борисове бабушка и опекун девочки.

Любопытно, что в суде администрация Первомайского района, поначалу выступившая (наряду с бабушкой) истцом, была переквалифицирована в... ответчика. Поскольку ранее наложила запрет на отчуждение квартиры "в связи с внесением семьи Белан в социальный список неблагополучных"... И сама же этот запрет нарушила, санкционировав сделку.

Зато приложила много усилий, чтобы прямо в суде склонить бабушку-опекуна к "мировому соглашению". Дескать, новоявленная жена убыла из квартиры и больше на нее не претендует. Отцу и дочери метров хватает, пусть здесь и живут... Только потом бабушка спохватилась: добилась отмены решения в городском суде. Но возврат "родной" квартиры по проспекту Ф.Скорины еще впереди. Там уже офис. Пока Катя живет с бабушкой, в Борисове. С ними и покаянный горе-отец.

Обидно, что расхлебывать кашу приходится пожилым, небогатым и не слишком здоровым людям. А хорошо бы заставить самих чиновников, ее заваривших (по недосмотру или с корыстным умыслом - отдельный разговор). По мнению специалистов и логике событий, оба дела - стопроцентно выигрышные. Нужно лишь обратиться к адвокату и запастись терпением - что я и посоветовал пострадавшим и тем, кто готов за них постоять. А поскольку люди к тяжбам готовы, надеюсь об этих поучительных процессах рассказать и читателю.

Цивилизованность общества в немалой степени измеряется защитой, которую оно дает старым, больным, слабым. Не только от возраста и болезней, но и от субъектов без совести и Бога в душе, готовых за пачку "баксов" добить больного и слабого. Смысл заголовка статьи - "Стервятники" - думаю, понятен. Государство трудно упрекнуть: для наших инвалидов предусмотрены достаточные охранительные меры. И если их жилищные права попирают, то в этом прежде всего повинны чиновники, прямо или косвенно способствующие квартирному разбою.

Хочется, чтобы дали о себе знать другие люди, ставшие объектом внимания Павлюченко. Надеюсь, что на предстоящих судебных разбирательствах выяснится (если уж молодому следователю выяснять недосуг), куда подевался бывший владелец доставшейся Евгению комнаты - некий Юрий Паньков. Его подпись на договоре купли-продажи выведена подозрительно нетвердой, сильно дрожащей рукой. В каком таком "неизвестном направлении" выбыл? Если собрать свидетельства всех пострадавших, не окажется ли, что "черный маклер" не так уж недоступен правосудию?

P.S. Позже я встретился-таки с пострадавшим инвалидом Евгением Мешалкиным. Его Павлюченко все же нашел. Приглашал на жареную курицу. Просил не обращаться в суд. Дал 2 (два!) доллара...